Читать книгу "Праздник первого снега - Арсений Снегов"

Авилкина вскочила со стула:

– Ну, во-первых, ничего я не замутила! А просто есть у нас такие педагоги, которые, можно сказать, позорят это высокое звание!

И наша задача, как независимого издания, вывести их на чистую воду! Вот! А во-вторых…

– Ну, короче! – перебил Сашину речь Мишка Фрид. – Поближе к делу можно?

– Можно! – сердито ответила Авилкина и полезла в рюкзачок за диктофоном.

После того как запись была прослушана – в гробовой, можно сказать, тишине, – некоторое время никто не решался эту тишину нарушить. Но вот Фрид поднял руку:

– Ермилов, можно, я скажу?

– Говори… – кивнул Матвей.

Фрид встал, поправил зачем-то волосы, кашлянул и начал издалека:

– Вы помните, когда нас Ермилов в первый раз здесь собрал месяц назад, что он говорил? Что мы будем делать смешную такую, прикольную газету. Ну вот. И мы начали газету делать. Сначала один номер сделали, потом еще…

– А поближе к делу можно? – Это выкрикнула из своего угла мстительная Авилкина.

– Сейчас будет и поближе, – сообщил Фрид. – Да. Газета у нас вышла неплохая. По крайней мере, всем нравится. И вот я у вас спрашиваю: зачем же нам эту газету своими же руками гробить? – Для наглядности Мишка вытянул перед собой свои ладони, покрутил ими в воздухе и добавил: – Собственно, у меня все. – Он сел на место.

– Почему же гробить?! – Авилкина прямо-таки закипела от возмущения. – Наоборот! После этой статьи нас знаешь как зауважают?

– Да закроют нас тут же, как ты не понимаешь! – снова вскочил Фрид. – А завуч каждому из нас эту статейку еще припомнит! А если ты, Авилкина, такая отмороженная камикадзе, что тебя твое будущее не волнует, то я хочу аттестат получить нормальный! И все хотят, я думаю!

Авилкина попыталась было что-то Мишке ответить, но Матвей не дал ей этого сделать.

– Погоди, Саша, – сказал он. – Пусть и другие выскажутся. Лена Стасова, ты что думаешь?

Лена сказала:

– А я с Мишей согласна. Зачем нам приключений лишних искать? Ну, взяла мать Тереза деньги эти. Ну и на здоровье! Зарплата у учителей знаете какая? А компьютеры эти, между прочим, теперь в кабинете информатики стоят! Кому от этого плохо? И вообще Новый год на носу! Нам нужно праздничный номер готовить, а не скандалы раздувать!

– Так… Ясно. – Матвей оглядел комнату. – Безухыч, скажи-ка ты что-нибудь!

Петр Беспалов поднялся со стула, растерянно оглядываясь:

– Чего говорить-то?

«Ну, тормоз…» – подумал Матвей и объяснил:

– Как ты считаешь, надо статью Авилкиной публиковать или нет? Ну, про то, что завуч взятки берет?

– Статью-то? – переспросил Безухыч. – Надо, конечно! – с неожиданной убежденностью произнес он.

– Почему ты так думаешь? – несколько удивленно спросил Матвей.

– Ну как же? – Безухыч развел руками. – Ведь было это, ну то, что на пленке? Ну, по правде? Было! А раз было – так люди должны об этом знать! Так я считаю…

Беспалов, весь красный, сел на место. Матвей прикинул в уме: двое «против», еще двое «за». Он подумал, что Маша Копейко еще не говорила. И он произнес:

– Маша, одна ты осталась! Только твоего мнения мы не слышали!

Маша ответила очень тихим и каким-то упавшим голосом:

– А у меня нет мнения. И вообще я плохо себя чувствую. Можно, я домой пойду? – И, не дожидаясь ответа, она встала и направилась к выходу.

А Матвею только и оставалось, что проводить ее растерянным взглядом.

– Прикольно, голоса разделились поровну! – заявил Фрид, когда Маша ушла. – Да, Ермилов, не хотел бы я оказаться сейчас на твоем месте.

– Ладно, ребята, все свободны… – Матвей махнул рукой. – А решение, я вижу, все равно мне придется самому принимать…

Домой он шел не торопясь: хотелось как-то привести в порядок мысли. Ему припомнились советы умной Марины Княжич: «Ссориться с начальством – все равно что плевать против ветра!» Но, с другой стороны, отказаться печатать статью Авилкиной – это значило бы проявить трусость и потерять уважение, по крайней мере, двоих хороших людей: самой Авилкиной и Петра Беспалова, Безухыча…

«Интересно, прочел ли он свои стихи той таинственной Р. К.? – подумал вдруг Матвей. – Как там у него? „Скоро, скоро Новый год, только я не праздную…“. И в конце: „Я – чужой в твоей судьбе, это очень жалко…“».

Мысли Матвея сами собой перекинулись на Машу: «Интересно, переживает ли она наш разрыв так же, как переживаю его я? Или она просто выбросила меня из головы, как когда-то Мишку Фрида?»

Потом мысли о Маше и о статье как-то перемешались в голове Матвея. Он вспомнил, как Маша говорила о стержне, находящемся якобы где-то внутри Матвея. И о том же говорил Егор Андреевич. Ермилов подумал, что, если у него действительно есть этот самый стержень, он должен непременно опубликовать статью Авилкиной, не думая ни о каких последствиях. Иначе можно стать просто «человеком-флюгером», который поворачивается всякий раз по ветру, а собственного мнения ни о чем не имеет.

«…А если с Машей быть мне не судьба, то пусть, по крайней мере, она поймет, что я – не слизняк какой-нибудь! И могу проявить решительность, если нужно!..»

На следующий день, после первого же урока, Матвей отыскал Саньку. И объявил ей о своем решении: уже в эту пятницу в «Большой перемене» появится ее статья о завуче и взятке.

– Здорово! – обрадовалась Авилкина. – Ты, Матвей, молодец! – А потом спросила: – Ты не дашь мне ключ от редакторской? Я тогда прямо сейчас начну статью набирать!

Отдав Авилкиной ключ, Матвей вздохнул: теперь все пути назад были отрезаны.

Глава 20

Пять минут спустя Матвей снова увидел Саньку. Он неслась по коридору, глазами разыскивая кого-то. Заметив Матвея, Авилкина подлетела к нему:

– Ермилов! Все! Там слесарь, понимаешь? Слесарь… Замок… Понимаешь? – От волнения Санька говорила так быстро и бессвязно, что Матвею пришлось на нее прикрикнуть:

– Да потише ты! Ничего я не понимаю! – Хотя на самом деле он уже понял, что произошло что-то важное и при этом крайне неприятное.

– Там слесарь меняет замок! – выкрикнула Авилкина. – Говорит, Тереза приказала. Это все, Матвей! Газете нашей – конец!

– Блин! – вырвалось у Матвея. – Но откуда же она узнала?

– Утечка! – сказала Авилкина уже более спокойно. – Понимаешь, Ермилов? Произошла утечка информации! Кто-то нас заложил! Причем из своих!

Весь английский Матвей думал, что теперь делать. А на перемене отправился к Егору Андреевичу. Учитель встретил его словами:

– А, Матвей! Ты насчет газеты? Я как раз, вот только что, с Терезой Дмитриевной разговаривал. Именно по этому поводу.