Читать книгу "Весь мир у ног - Надежда Тульина"

Мой опекун рассмеялся, качая головой:

— Сэлл, я пытаюсь учить нессу благоразумию, а ты подрываешь мой и без того невысокий авторитет! Я был молод и наивен тогда, только-только обрел крылья. В итоге связал себя с эльфами сильнее, чем следует, до сих пор расхлебываю.

— Чем связали? — заинтересовалась я.

— Ответственностью, несса. — Дракон сделал неторопливый глоток рьебаса, насмешливо наблюдая за мной поверх чашки. — Каждый наш поступок влечет за собой последствия. Ответственность за эти последствия иногда бывает довольно тяжелым грузом.

— Ну, развел философию на пустом месте, — рассмеялся Сэлл. — Спас он полтора десятка эльфийских детишек, Сашша. Прирезал пяток обезумевших эльфийских магов. А у нас кто спас, тот, считай, взял на себя ответственность за всю оставшуюся жизнь спасенного. Вот и приходится теперь присматривать за подопечными, хотя они уже вполне зрелые эльфы.

Я с интересом посмотрела на опекуна. «Прирезал пяток обезумевших эльфийских магов», надо же! По виду и не скажешь…

С Маруськой и Шорром мы виделись очень редко — дочка под чутким руководством своего алайи интенсивно училась. После совместного полета у нее включились некоторые драконьи способности — то же зрение, которое мне демонстрировал Гаррет, возможность магически подстегивать память и восприятие, так что методика ее обучения существенно отличалась от моей. Да и вообще, не до меня ей было — Шорр активно занимался развлечениями своей алайи. Они с Маруськой через день летали на эльфийские балы, осматривали ближайшие к Резиденции достопримечательности Тесса. Дочка взахлеб рассказывала мне о своих путешествиях. Тассин становился для нее настоящим домом — уютным и наполненным светом.

Как-то пробегая по террасе, я краем глаза поймала, наверное, самую трогательную любовную сцену, что мне доводилось видеть в жизни. Шорр, опустившись на колени, нежно поцеловал раскрытую ладонь Маруськи, а та погладила его свободной рукой по голове… И столько в жестах молодого дракона было обожания, нежности и преклонения, а в движениях Маруськи — самозабвенной любви, что у меня на глаза навернулись слезы. Моя девочка стала взрослой, вдруг поняла я, у нее своя жизнь, в которой мне теперь полагается совсем крошечный уголок… С одной стороны, это было абсолютно естественно и закономерно, хотя и неожиданно. С другой, меня вдруг резануло жутким осознанием собственного одиночества и никчемности. Кто я здесь? Зачем? Кому я нужна? Я проревела в подушку всю ночь и утром напугала Гаррета распухшей физиономией и покрасневшими глазами. Отговорилась ночными кошмарами, но, кажется, врала недостаточно убедительно, поскольку весь день ловила на себе тревожные взгляды опекуна.

Длительное заточение сделало меня нервной и нетерпеливой. Я все чаще отлавливала Гаррета и требовала проверки моего здоровья — вдруг мне уже можно путешествовать. Дракон со свойственной ему дотошностью ощупывал мои синяки, чуткими пальцами пробегал по голове и вдоль позвоночника и с сожалением констатировал, что мое выздоровление по-прежнему идет скорее в человеческом, чем в драконьем темпе.

Тем не менее я потихоньку приходила в себя, и со временем к учебе у меня прибавился «спорт» — Гаррет не забыл о своей угрозе и сконструировал пару магических тренажеров, которые гоняли меня по нашей башне и террасам, попутно обучая фехтованию. Похожи они были на подушки с деревянными палками, причем для всех, кроме меня, невидимые. Эти чертовы «подушки» нападали всегда неожиданно, подкрадываясь ко мне в самые неподходящие моменты, стоило лишь высунуть нос из комнаты.

Мне полагалось выхватывать воображаемую палку и обороняться — Гаррет снабдил меня каким-то специальным амулетом, который считывал мои мысли. Если я правильно концентрировалась на своем виртуальном оружии, палка была способна отбивать атаки. Если же моя концентрация нарушалась или я пропускала удар, что случалось довольно часто, «подушки» норовили приложить меня пониже спины — не столько больно, сколько обидно. Из-за этих занятий я частенько перемещалась по коридорам короткими перебежками, размахивая руками, подпрыгивая и злобно ругаясь. Со стороны, наверно, смотрелось презабавно — Маруська, по крайней мере, при встрече восторженно хохотала. Меня ужасно раздражали эти тренировки, но Гаррет отказался их заменить чем-то менее воинственным, несмотря на то, что и сам признал полное отсутствие у меня способностей к фехтованию — ни нужной пластики, ни реакции у меня не было.

— В любом случае мы улучшим то немногое, что у вас есть, несса Сашша. А еще это помогает вам набрать некоторую физическую форму. Заметьте, вы уже способны взбежать на террасу, не сбив дыхания, — хладнокровно отчитал он меня в ответ на робкую просьбу заменить фехтование какой-нибудь зарядкой. — Кроме того, позвольте обратить ваше внимание на тот факт, что ни одна другая нагрузка не позволяет одновременно разрабатывать все сразу: внимание, реакцию, дыхание, все группы мышц, гибкость, скорость. Концентрация мысли тоже очень важна, она вам крайне пригодится, когда вы начнете заниматься магией.

Я поспешно закивала. Боже, какой же он иногда зануда!

Дети должны были скоро покинуть замок и отправиться в путешествие по Тессу — так делали все молодые драконы. Как мне объяснил Грашх, это было связано с особенностями возрастного развития магии у драконов, — где-то с двадцати до сорока лет им нужна была минимальная плотность магического поля для успешного «обретения крыльев» — таков был следующий крупный шаг в развитии дракона. Я пристала к Гаррету и выяснила, что хотя сама прожила это время в правильном месте — плотность магии на Земле была практически нулевой, гораздо ниже, чем на Тессе, — но обретать крылья мне рано, «надо разобраться с магической блокадой». Звучало все это весьма таинственно, впрочем, Гаррет вообще был любитель напускать туману на мой счет. С планами Маруськи все было довольно прозрачно, а о своем будущем я по-прежнему ничего не знала.

— Позже, любознательная несса, все позже, — только посмеивался он в ответ на мои вопросы.

Все эти секреты ужасно действовали мне на нервы, и в один прекрасный день я не выдержала и довольно резко потребовала от Гаррета прекратить свои «виртуозные умолчания» и расписать мне мою диспозицию со всеми подробностями, иначе я за себя больше не ручалась. Я не ожидала, что это внушение подействует с первого раза, но дракон неожиданно легко со мной согласился.

— Пожалуй, вы правы, несса. Я несколько заигрался в доброго дядюшку, с этим пора заканчивать. Секреты не ложь, но в таких масштабах они тоже… вредны для здоровья. Нам с вами давно пора серьезно поговорить. Давайте я зайду за вами вечером, посидим наверху?

Я с трудом дождалась назначенного часа. Гаррет пришел нарядный и торжественный. Вместо просторной рубахи и жилета, в которых он обычно появлялся у меня, дракон был одет в темно-синий то ли френч, то ли мундир. Его шею украшал белоснежный шарф, заколотый булавкой с крупным оранжевым камнем. Выглядело это очень официально, я даже застеснялась, потому что сама-то была в самой обычной одежде. Гаррета, впрочем, это не смутило, он, как всегда, галантно предложил мне руку, и мы поднялись на террасу. Усевшись рядом в свое любимое плетеное кресло с видом на закат, Гаррет несколько минут молчал. Я тоже ничего не говорила — рассматривала его, удивляясь, что совсем недавно он казался мне «дедушкой», — сейчас, в мягком закатном свете, он совсем не выглядел старым — просто взрослый серьезный такой мужик. Сказать, что я умирала от любопытства, значит сильно преуменьшить, я едва не подпрыгивала от нетерпения. Наконец мой опекун вздохнул и произнес: