Читать книгу "Сборщик душ - Мелисса Марр"

Я припарковался на заросшей гравийной стоянке возле «Би-Би-Кью Виллардса» – местного заведения, известного далеко за пределами Холодного Угла своими идеальными, воздушными кукурузными оладьями и несравненным искусством ямового. Мастер Ямы – что за изумительный титул для повара! Лучший, что я до сих пор слышал, был «старший шеф» – так он и в подметки ямовому не годится. Меня самого тогда вообще никак профессионально не титуловали, если не считать «недавно уволенный за попытку подраться с клиентом».

На стоянке не было ни машин, ни фургонов – чрезвычайно странно. Да она битком должна быть набита, даже во вторник! У меня едва сердце не остановилось от ужасной мысли; я воззрился на линялую вывеску (изображавшую радушно улыбающуюся свинью в поварском колпаке, а как же!), гадая, уж не закрылся ли «Виллардс»… но потом различил какое-то движение за грязными окнами и с облегчением выбрался из машины.

Ох уж это лето в Северной Каролине! Выныриваешь из озерца кондиционированного воздуха, и тебе словно залепляют всю морду горячей мокрой простыней. Меня тут же накрыл дикий приступ тоски по Восточному Заливу. Я вспомнил, как мы с Дэвидом сидели в холмах и глядели на прохладный туман, заволакивающий залив внизу… Только вот дороги туда мне больше не было, по крайней мере такой, в конце которой не ждали бы стыд или боль.

Я закрыл машину кнопкой на брелке и внезапно почувствовал себя донельзя глупо. В бытность мою мальчишкой люди здесь и дома-то не закрывали, не то что автомобили. Тут мне на память пришли последние электронные письма брата с жалобами на расплодившихся воров и наркоманов, и я таки оставил замок запертым. Мой оклендский парень все шутил, что я простой деревенский мальчишка, слишком доверчивый, чтобы выжить в большом городе, только вот процент метедринщиков на душу населения в моем родном захолустье куда выше, чем на Восточном Заливе. Несчастные случаи в метедриновых лабораториях унесли как минимум пару из бесчисленной популяции моих троюродных кузенов.

Я толкнул парадную дверь «Виллардса» и оказался в полумраке, заполненном пустыми квадратными столиками под клеенчатыми скатертями в одинаковую красно-белую клетку. Пара вентиляторов, похожих на пропеллеры древних самолетов, чавкали под потолком, расплескивая горячий воздух.

– Ты приехал на одном из этих новомодных гибридов? – спросила облокотившаяся на прилавок развязная блондинка.

Я кивнул, набрав воздуху в грудь в ожидании пары колких шуток, но она только сказала:

– Учитывая, куда лезут цены на бензин, я бы и сама такой купила. У нас ямовой ездит на фургоне, приспособленном под биодизель, так он уже много лет на бензин не тратится – просто сливает масло из-под кукурузных оладий и жареной картошки и так на нем катается. Что тебе принести?

Меню было, как всегда, нацарапано мелом на доске у нее за спиной и выглядело так, будто не менялось с тех пор, как я последний раз забегал сюда пять лет назад.

– Возьму меню номер два и холодный чай.

Незачем даже упоминать, что сладкий, другого тут, в «Виллардсе», не бывает.

– Садись куда хочешь. Сейчас все принесу.

И она неторопливо уплыла на кухню.

Я уселся поблизости от стойки; как и на всех прочих столах, на моем красовались: пара бутылок (стеклянная – для острого соуса и пластмассовая мягкая – для сладкого соуса барбекю); коробка пакетиков с сахаром, на тот случай, если твой чай недостаточно сладкий (не в этой жизни); и рулон бумажных полотенец вместо салфеток. Этот последний элемент – явное новшество, из-за него я немедленно вспомнил своего хозяина ресторана там, дома, и вслед за этим – что этот гад меня уволил. Нечестно, когда тебя увольняют за сделанное в таком подпитии, что ты даже и вспомнить не можешь, что именно сделал. Но, увы, такова жизнь.

Я вытащил телефон (отключил наконец-то автоматическую оповещалку, кто, когда и где упомянул мое имя, но до сих пор время от времени компульсивно шерстил социальные сети на предмет того, что обо мне говорят люди) – сигнала не было. Впрочем, соскучиться я не успел – официантка уже несла мне красный пластмассовый поднос овальной формы, на котором громоздилась куча барбекю («свинины долгого запекания», как зовет ее весь остальной мир), белая булочка и выстланная пергаментной бумагой корзинка кукурузных оладий.

Еда была… черт, я ведь повар, а не кулинарный критик, но я словно ел свои детские воспоминания. Барбекю оказалось запечено до абсолютного совершенства и приправлено так, что ни убавить, ни прибавить; остро-терпкий соус на уксусе идеально сочетался с тающим нежным свиным жирком. Оладьи – еще один кусок рая: продолговатые ломти кукурузного теста, зажаренные в масле, слегка хрустящие снаружи, сладкие и воздушные внутри. В чае оказалось достаточно сахару, чтобы срочно бежать записываться к дантисту на чистку, но даже он (чай, не дантист) был на вкус как дом родной.

Я ел целеустремленно, не отвлекаясь ни на что, потом откинулся на спинку стула и тихо, про себя, рыгнул. Официантка сощурилась на меня от кассы.

– Ты мне кажешься ужасно знакомым, – сказала она. – Ты всегда носил светлые волосы?

– Ох. Нет, не всегда… но если знакомым, то это, видимо… короче, меня недавно показывали по телевизору. Кулинарное реалити-шоу «Прямо в печь».

Моя мимолетная слава не внушила ей особого почтения. Она нахмурилась, и я передвинул планку ее предполагаемого возраста от отметки «тридцать с чем-то» к «сорок с чем-то».

– Пришлось отключить кабельное некоторое время назад, – объяснила она. – Никогда эту передачу не видела. И как, ты выиграл?

Я покачал головой.

– Пришел четвертым. Ссыпался прямиком перед финалом. Этот выпуск как раз на той неделе показывали.

Я надеялся, это не прозвучало слишком уж трагически. Финалистов было трое. Даже те, кто не выиграл, получили какие-то приятные бонусы: деньги, похвальные грамоты, приглашения на будущие показательные выступления участников шоу. Это были действительно хорошие повара, а с одним мы даже дружили (ну, как дружили – примерно как в летнем лагере: жили в одном доме в Нью-Йорке и с тех пор, как разъехались, ни разу на связь не выходили), но не думаю, чтобы кто-то реально готовил лучше, чем я. Я лидировал в гонке и знал это; я выигрывал предварительные туры один за другим… а потом одна-единственная рыбья кость в тарелке у феерически зловредного приглашенного судьи сняла меня с дистанции.

– Погано, – прокомментировала она. – Хотя четвертое место – это тоже хорошо. Я вот четвертых мест никогда не занимала. Может, я тебя в журнале видела или еще где, хотя черт меня побери… Да ну его. Мне вот всегда было интересно: эти телешоу – они настоящие, или все сплошь подстроено, как у рестлеров?

Я замялся, не зная, как ответить, хотя мне уже тысячу раз задавали подобные вопросы.

– Соревнование настоящее, конкурсы и претенденты тоже, хотя они вырезают много скучного, чтобы темп был быстрее и передача казалась увлекательнее. Но то, что люди говорят на экране, по большей части подсказано, а иногда и прямо прописано в сценарии. И…