Читать книгу "Дети Шахразады - Тони Молхо"

Мудрый Давид не стал дожидаться, пока иссякнет женский словесный поток, а, украдкой улыбнувшись, вдруг панически стал шарить в кармане:

— Ой! Где оно?.. Неужели забыл там?!

Сварливая женушка тут же забыла свои обиды на обманщика-мужа:

— Не может быть! Остановись и поищи получше!

— Ты права, дорогая! — Он притормозил на какой-то заправке и, счастливо улыбаясь, «нашел» вышитый мешочек во внутреннем кармане куртки:

— Спрячь его. У тебя-то оно не пропадет! Вот в ком я уверен — так это в тебе! — И сочный поцелуй в щеку. Действительно, истинный дипломат.

Отношения, таким образом, были восстановлены. Машка, не колеблясь, сунула мешочек за пазуху, но размера тощей груди не хватило для столь объемистого предмета. Красные кисточки предательски выглядывали наружу. Тогда, нисколько не растерявшись, она вытащила и остальные кисточки, а за ними верхнюю часть вышитого мешочка… и расправила их по вырезу кофточки.

— Новая мода! — победно объявила новоиспеченный модельер, чрезвычайно довольная собой. — Лето 2003! Фольклорные мотивы в современной одежде!

— Очаровательно! Теперь слушай! — Давид опять вырулил на магистраль. Движение было относительно спокойным, светофоров не было, поэтому он мог рассказывать и рулить одновременно. — Во-первых, это не подделка, кольцо настоящее, золотое, камень — алмаз. Во-вторых, стоимость его оценщик не смог сказать — оно настолько древнее, что историческая ценность его намного превышает цену золота и камня. Но когда я сказал про пятьдесят тысяч шекелей, то меня просто засмеяли. Оценщик сказал, что оно стоит, конечно, больше десяти тысяч долларов, но окончательную цену я должен узнать у специалистов-антиквариатов.

— Бог мой! — Маша непроизвольно ощупала мешочек на груди. — А почему они решили, что оно такое старое? По золоту? Там есть какая-нибудь печать?

— Нет! По обработке алмаза. Именно алмаза… Бриллиант — это ограненный специальной «бриллиантовой», то есть «сияющей» огранкой алмаз. Ее изобрели только в шестнадцатом веке, а наш алмаз не огранен, а отшлифован. Грани его не симметричны. Это говорит о том, что камень, скорее всего, — из Индии, и что кольцо сделали до шестнадцатого века. Вот так. Это рассказал мне оценщик. Он еще предупредил, что он — не историк, поэтому может быть не слишком точным. Но главное мы узнали.

— Ну и ну, ты даешь! — Маша не удержалась и извлекла уникальное кольцо из естественного сейфа, нарушив «Моду Лета 2003».

Алмаз огнем засверкал у нее на пальце, сильнее светофора притягивая взоры водителей, едущих в соседних машинах.

— Если он так играет, не будучи огранен, — рассуждала Маша, рассматривая камень со всех сторон и не замечая, что создает опасность для движения транспорта, — то каким же чистым он должен быть! И как засверкает, если его огранить современными методами!..

— Оценщик показал мне, что естественная форма камня не изменена, оправа подогнана под его форму, — продолжал рассказывать Давид, виляя в потоке машин. — Он говорит, что камень исключительной чистоты и без единого изъяна. Он очень удивился, что такой старинный алмаз дожил до наших дней без сколов и трещин. Видимо, его берегли. Поистине, у него счастливая судьба!.. — Давид резко тормознул, чуть не шлепнувшись носом в руль. — С ума они, что ли, спятили! — не выдержал закаленный лихим тель-авивским движением водитель. — Вроде только что пустая дорога была, а теперь сбились в кучу вокруг нас, как намагниченные!..

Он злобно оглянулся по сторонам, заметил вытянутые шеи едущих рядом и рассматривающих волшебное сияние в руках жены, и проворчал:

— Спрячь-ка его подальше! Вишь, уставились!..

— Ну и что ты будешь делать дальше? — спросила жена, со вздохом убирая кольцо в мешочек, а мешочек — обратно в природный сейф. — Расскажешь все Салме?

— Это моя обязанность, — пожал плечами муж. — Она просила меня оценить, я это сделал.

— Она просила тебя продать кольцо. И назвала свою цену. Оценил ты по собственной инициативе. И выяснил, что цена, которую она назвала, грошовая.

Давид почесал затылок:

— Если быть до конца честным, то я должен ей объяснить, что она отдает свою вещь за бесценок. Но, с другой стороны, как покупатель, я не обязан растолковывать торговцу, что он ошибся в стоимости товара…

— Как покупатель? — заметно оживилась жена. Рыжая, изломанная домиком бровь непроизвольно дернулась, выражая живейшую заинтересованность.

— У нас есть пятьдесят тысяч шекелей? — в свою очередь изумился министр домашних финансов. — Не скажешь ли — где, дорогая?

— А может — взять ссуду? — неуверенно заскулила Машка. — Кольцо ведь стоит того…

— Стоить-то стоит, да вот что ты с ним будешь делать? Носить на работу? В магазин? На рынок?.. Нет, милая моя, такие вещи держат в банках в закрытых сейфах. А выплачивать ссуду с бешеными процентами за вещь, которая мертвым грузом лежит в сейфе, за который, кстати, тоже нужно платить — это, по-твоему, разумно?

Милая только вздохнула. Домашний оракул, как всегда, был прав.

— Кроме этого, насколько мне известно, кое-кто хочет учиться вождению автомобиля — ты думаешь, что это бесплатно? Кроме этого, твоей матушке нужны новые очки. Это тоже не малая сумма, сама знаешь. Так что антиквариат мы купим попозже, если ты не возражаешь, дорогая? — Изысканная вежливость супруга означала, что о кольце можно забыть.

Что ж, он прав. Как говорил Герман в «Пиковой даме»: «Я не рискую необходимым в надежде приобрести излишнее». А жаль!..

— Но! — прибавил чуткий супруг, зная по опыту, как опасно отбирать у женщины соблазнившую ее вещь и ничего не предоставлять взамен. — Нам за труды праведные полагается компенсация! Ты не возражаешь против обеда в «Аладдине» в старом Яффо? А? На террасе с видом на море?

— Подлиза, — констатировала удовлетворенная супруга и милостиво разрешила: — Вези!

Небольшое уютное кафе, расположившееся в старом арабском домике, чудом держащимся на скалистом обрыве над морем, было оформлено в турецком стиле. Под невысоким куполом красными и синими огнями светились лампады, на беленых стенах — бирюзовые изразцы, ниши в стенах отделаны темным старым деревом, в углу — высокие, поблескивающие стеклом и серебром кальяны, низкие круглые столики с вышитыми скатертями. Маша подумала, что, наверное, именно так выглядели постоялые дворы в Оттоманской империи, и поэтому совершенно не удивилась, когда на стареньком вытертом диванчике увидела черноусого Омара Шерифа собственной персоной — красавца киногероя, заветную мечту всех девушек от Америки до Ближнего Востока. Может быть, и Дальнего, если туда дошли ковбойские фильмы с умопомрачительными душками-разбойниками.

Омар Шериф сидел напротив входа и пил красный прозрачный напиток, который так любят египтяне, — «каркаде». Машка срезу увидела, что это «каркаде», потому что дорогой супруг тоже любил этот кисло-сладкий чай и часто покупал в магазине засушенные цветки, похожие на плоды шиповника. Машка ленилась проговаривать трудное название и называла напиток просто «крокодил». Никто не возражал.