Читать книгу "Иностранные связи - Элисон Лури"

Эта мысль, не очень лестная и до боли знакомая, сегодня не только вызывает у Винни досаду и тоску, но и утешает. По крайней мере, не придется отражать домогательства Чака Мампсона (о домогательствах она подумала лишь потому, что дружба и секс для нее всегда шли рука об руку).

Как мы уже говорили, Винни спала в основном с мужчинами, которые испытывали к ней не столько пылкую любовь, сколько дружеские чувства. «Люблю» ей говорили редко, разве что по ошибке, в минуты страсти; чаще «я от тебя без ума, ты чудеса творишь в постели, ты настоящий друг». (Возможно, из-за этого Винни не любит выражение «быть без ума». Что, собственно, хорошего в безумии?)

В юности Винни нередко допускала досадную ошибку, позволяя себе всерьез увлекаться некоторыми из этих мужчин. Она даже имела глупость выйти замуж за одного из них. Ее избранник залечивал раны после несчастной любви к одной роковой красавице и намокшим теннисным мячиком закатился в ближайшую ямку. В последующие три года на глазах у Винни он постепенно обрел былую уверенность и прыгучесть, начал скакать на вечеринках, заигрывать и танцевать с женщинами помиловиднее; упал ненадолго в объятия одной из своих студенток, потом и вовсе улетел из семьи, и вскоре его подобрала и унесла другая женщина — Винни когда-то считала ее близкой подругой.

После развода, боясь привязаться к кому-то слишком сильно, Винни намекала своим случайным любовникам, что у нее уже кто-то есть. «Я тоже люблю другого человека, — говорила она. — Он живет в другом городе». Только, в отличие от своих мужчин, она не вдавалась в подробности. Прием этот удавался блестяще. Более чуткие и благородные из мужчин не боялись, что Винни всерьез привяжется к ним, а потом будет страдать; менее чуткие и благородные радовались, что она «не наделает шуму».

Более того, секрет успеха, возможно, заключался и в том, что в словах Винни была доля правды. Она позволяла себе, как и в юные годы, мечтать о мужчинах, которых едва знала и редко видела. Предметами ее тайной страсти были уже не киноактеры, как прежде, а писатели и критики, знакомые по книгам, лекциям, иногда по банкетам, которые обычно устраивают в университетах после лекций. За эти годы в числе героев ее воображаемых романов побывали Дэниел Аарон, М. X. Абрамс, Роберт Лоуэлл, Артур Мизенер, Уокер Перси, Уоллес Стегнер, Питер Тейлор, Лайонел Триллинг, Ричард Уилбур, Роберт Пенн Уоррен, Джон Чивер и Марк Шорер. Из этого перечня очевидно, что Винни предпочитала мужчин постарше, причем непременно интеллектуалов. Когда некоторые из участниц женского движения, к которому Винни принадлежала в начале семидесятых, признавались, что мечтали о каком-нибудь плотнике, садовнике или механике со станции техобслуживания, Винни было дико это слышать и слегка противно. Как можно отправиться в постель с работягой?

Воображаемые романы Винни обычно бывали кратки, хотя иногда блестящая новая книга или лекция заставляла ее вспомнить былую страсть. А если по чистой случайности кто-то из этих выдающихся людей приезжал к ним в университет читать курс лекций и заводил дружбу с Винни, она тут же отбрасывала в сторону мечты о нем. Это не составляло труда — в конце концов при близком общении оказывалось, что в этом человеке нет ничего особенного, что он в подметки не годится Дэниелу Аарону, М. X. Абрамсу или какому-нибудь новому кумиру.

После неудачного замужества Винни каждый раз рвала отношения с очередным любовником, как только начинала мечтать о нем перед сном, или у него все чаще проскакивало «люблю», или он подумывал остаться с ней всерьез и надолго. Нет уж, спасибо, приятель, я уже один раз обожглась, про себя возражала Винни. Не сказать, правда, чтобы у нее всегда был постоянный любовник. Бывали времена, когда единственными спутниками Винни оставались тени Ричарда Уилбура, Роберта Пенна Уоррена и прочих, которые каждый вечер неизменно появлялись, чтобы обнять ее и восхититься ее умом, обаянием, чувством юмора, достижениями в науке и изобретательностью в постели.

За все годы, что Винни ездила в Англию, она ни разу не завела там любовника. Сейчас ему тоже неоткуда взяться, и, наверное, это к лучшему, думает Винни. Потому что пора завязывать с этим, так ведь? В представлении большинства людей и, что важнее, в английской литературе, которой Винни в детские годы верила всем сердцем и которая целых полвека диктовала ей, что делать, чувствовать, о чем мечтать и кем быть, женщины ее возраста редко заводят романы и занимаются сексом. А если встречаются исключения из этого правила, то они или нелепы и жалки, или смешны и пошлы.

За последний год Винни не раз посещала мысль, что подобные развлечения с друзьями ей уже не по возрасту — поезд ее давно ушел. Не пристало в пятьдесят четыре года испытывать желание и страстно предаваться любви. Какое облегчение оказаться вдали от дома и от любовников — как будто в творческом отпуске от секса, в отпуске, который может плавно перетечь во временное отстранение или даже в досрочный уход на пенсию. Поэтому Винни досадно и стыдно, что она, пусть даже на миг, вообразила Чака Мампсона нагишом, возле ее кровати на Риджентс-парк-роуд. Ради всего святого, веди себя как подобает женщине твоего возраста, уговаривает себя Винни. Такой, как Чак, тебе уж точно не нужен. Собственно, и твои блестящие, красивые, обаятельные воображаемые любовники тоже не слишком-то нужны.

Мчась в автобусе сквозь сумрак города к северу, подальше от соблазнов Фортнама и Мэйсона, мимо площади Пикадилли с ее чувственной ритмичной музыкой и цветными огнями, к тихим, полутемным старинным улицам близ Риджентс-парка, Винни в который раз повторяет про себя: уже давным-давно пора оставить позади «все это», как говорила мама. Пора, миновав Сциллу старческого любовного фарса и Харибду несчастной любви, войти в спокойное море воздержания, прохладные воды которого никогда не всколыхнет шторм страсти.

4

Отчаиваться глупо,

А унывать — тем паче,

Ведь юность гуляет под ручку с удачей.

Джон Гей. Полли

В сумрачном, полупустом вестибюле небольшого театра в Хаммерсмите Фред Тернер ждет Розмари Рэдли, которая, по обыкновению, опаздывает. Всякий раз, когда двери с шумом распахиваются и входит очередной незнакомец, впуская за собой влажный порыв ночного мартовского ветра, Фред вздыхает, словно садовник, у которого грозой побило цветы, — ведь одна за другой уходят драгоценные минуты, которые он мог бы провести наедине с Розмари.

Может, Розмари и вовсе не придет. Такое уже не раз бывало, хотя и давненько, но и сейчас Фред нисколько не удивился бы. Удивляет его другое: что он здесь, в театре, с таким нетерпением ждет Розмари. Еще месяц назад весь Лондон был для него схож с пустой ярмарочной площадью на окраине родного города — угрюмая, усыпанная камнями пустошь. А теперь благодаря Розмари Рэдли город преобразился, стал напоминать сверкающий огнями цирк. Фред же, как маленький мальчик, топчется с широко раскрытыми глазами у самого входа в шатер и не может понять, как он сюда попал и что делать с розовой сахарной ватой на палочке, которую сжимает в руке.

Разумеется, чисто логически все можно объяснить его интересом к драматургии восемнадцатого века. Этот интерес привел Фреда в Лондон, а позже подсказал кое-какие темы для бесед с Розмари. (Как выяснилось, она очень много знает об истории театра и сценических традициях и даже играла в «Опере нищего».) Можно подобрать и более фантастическое объяснение: что Фред оказался здесь в награду за добродетели, в частности за добродетели восемнадцатого века — вежливость и храбрость.