Читать книгу "Самурайша - Ариэль Бюто"

Нужно что-нибудь сказать, восхититься красотой новорожденной, соврать что-нибудь насчет сходства с родителями, но Хисако ничего не приходит в голову, чего сияющая Рейко, к счастью, не замечает. Она говорит за них обеих, рассказывает, как проходили роды, благодарит за подарок — ничего лучше ей еще не подарили.

— Хочешь ее подержать? — предлагает она со сдержанным великодушием маленькой девочки, дающей подружке поиграть со своей любимой куклой.

— Ой, даже не знаю… Я никогда не брала на руки младенца, а она такая крошечная…

— Не бойся! Садись на кровать, вот так. Поддерживай рукой головку. У тебя замечательно получается, смотри, ей нравится! Ты как будто всю жизнь этим занималась!

Ладонь Хисако ласкает мягкую, покрытую шелковистыми волосиками головку Матильды, от девочки исходят тепло и запах молока.

«Эта крошка не знает меня, но ее доверие к миру безгранично, — думает Хисако. — Она вряд ли почувствовала, что лежит на руках у другой женщины. Она — чужая дочка, но мне хочется покрыть ее поцелуями и забрать с собой. Какую цену я заплатила бы за счастье материнства? Уж никак не меньшую, чем когда-то Виолетта Фужероль…»

— У тебя однажды появится свой малыш, — шепчет Рейко.

— Эрик не хочет детей. Из-за дуэта, из-за нашей карьеры…

— Всегда приходится выбирать. Я не путешествую, как ты, по миру, и жизнь у меня совсем не такая увлекательная. Как же я тебе завидовала! Но в тот момент, когда врач положил мне на живот Матильду, я поняла, что не хочу никакой другой жизни.

Ноготки малышки похожи на крохотные перламутровые раковинки, они щекочут палец Хисако. Молодая женщина судорожно вздыхает, Матильда отпускает ее палец, хмурит лобик.

— Похоже, моя маленькая обжора снова проголодалась. Давай ее сюда.

Существо в розовой пижамке возвращается к матери. Хисако кажется, что у нее мгновенно кончился запас кислорода.

Рейко достает другую разбухшую от молока грудь. Ее живот напоминает опавшее суфле. От прежней юной красоты не осталось и следа, но никогда еще она не выглядела такой гордой, не была так довольна собой. Рейко обнимает ребенка, отгораживаясь от Хисако.

— Уже уходишь?

— Нужно собрать чемоданы. Завтра мы улетаем в Нью-Йорк.

— Неужели в Карнеги-Холл?

— В том числе… Будет даже Белый дом. Нас пригласила президентская чета.

По лицу Рейко пробегает тень, она на мгновение отвлекается от кормления.

— Как тебе везет, Хисако!

— Тебе тоже, Рейко. Ты родила самую красивую маленькую девочку на свете.

Они обнимаются. Каждая как в зеркале видит в другой мечту об иной жизни.

Хисако выходит из палаты Рейко и бежит по коридору, сжав кулаки и сцепив зубы, она должна окунуться в городской шум, чтобы никто не услышал стонов ее несчастного сердца.

Глава 21

1986

Хорошо, что он позвонил ей из Франкфурта. Изобразил смирение, обвинил себя в легкомыслии, хотя она ни в чем его не упрекала. Он почувствовал — Софи нравится, что он признался ей в своих страхах, сказал, что боится новой встречи с ней, боится себя самого и своих чувств. Он слегка драматизировал, потому что хотел утешить Софи.

Он не хотел ее расстраивать. Ни ее, ни кого бы то ни было другого. Эрик хочет жить в ладу с другими, он думает об этом денно и нощно, проявляет мужество, выставляет себя трусом и… преуспевает.

Она предложила ему способ загладить вину — навестить ее сразу после возвращения. Не ночью, конечно, но во второй половине дня. Прийти на чашку кофе. По-дружески. Эрик женат, любит жену, так что вопрос решен раз и навсегда.

Сегодня, 12 октября 1986 года, Эрик все еще женат. Он по-прежнему любит жену. Но Софи Эрик тоже любит. Иначе что бы он делал голым у нее в постели, содрогаясь при мысли о том, что придется врать Хисако, чтобы оправдать свое отсутствие? Он не торопится покидать светлую, чистую спальню, где царит идеальный порядок. В квартире Софи вещи знают свое место, натертый паркет вкусно пахнет воском, чистота здесь — органичная данность.

— Как же у тебя чисто… — вздыхает Эрик, поглаживая плечи Софи.

Она смеется, смотрит на него глазами в золотую крапинку, которые он клялся любить вечно. Софи смеется, и все его угрызения совести улетучиваются. Ему семнадцать — в этом возрасте серьезным не бываешь. Каждую фразу она начинает со слов «А ты помнишь?» — и они радуются, хором вспоминая всякие милые пустяки.

— Помнишь, как ты дошел до финала конкурса Сенигаллии? Я сделала тебе сюрприз — появилась в зале в тот самый момент, когда ты начал играть «Второй концерт» Шопена.

Он удостоился третьей премии, но Софи предсказала ему великое будущее.

— Я и сейчас так считаю! Плохо, что ты все время играешь дуэтом! Твой агент наверняка получает предложения о сольных концертах, я права?

Он не смеет признаться, что все предложения касаются только Хисако.

— Ни одного. Мы — дуэт, этим все сказано.

— Уверена, это изменится. Хочешь ты того или нет. Ты самый гениальный музыкант из всех, кого я знаю.

Сказать по правде, Эрик удивлен, но если она станет говорить так время от времени, он, пожалуй, поверит.

Софи встает. Эрика возбуждают ее стройные голые ноги, длинные распущенные волосы — раньше у нее была короткая стрижка. «Во мне все-таки есть обаяние, раз я сумел соблазнить такую красивую женщину!» — говорит себе Эрик. Излюбленная фраза матери — «Che brutto!» — все еще ранит его слух.

Софи бесшумно возится на кухне — такое возможно, только если каждая вещь на своем месте. Дверь гардероба приоткрыта. Там тоже царит идеальный порядок: белье сложено аккуратными стопками, одежда висит на плечиках, обувь выстроилась ровной шеренгой. На столе лежат три белые папки — счета, квитанции, переписка. Потрясающая организованность. Эрик никогда не решится показать Софи свое жилье.

Она возвращается, ставит на кровать поднос с кофейником, фарфоровыми чашками и тарелкой с крошечными пирожными. Небольшой интимный ужин.

— Мы ведь договаривались выпить кофе, помнишь?

Как умело она лишает драматизма то, что между ними произошло! Ее беззаботность оправдывает их. Что плохого в том, чтобы чувствовать себя счастливым?

Они лакомятся пирожными, как маленькие сладкоежки, и говорят о будущем.

— Не знаю, куда все это нас заведет, — волнуется Эрик.

— Какая разница? Если соберешься в кино на детектив, вряд ли захочешь, чтобы сосед рассказал тебе краткое содержание фильма! Отпусти ситуацию, Эрик!

— Это не так-то просто. Я нахожусь под постоянным давлением. В нынешнем году мы побили собственный рекорд: сто концертов, десять тысяч слушателей, сорок пять тысяч проданных пластинок, две записи…