Читать книгу "Не ее дочь - Риа Фрай"

во время

Я хватаю ее за руку. На маленькую ладошку налипла грязь, под ногтями черные полумесяцы. Я прижимаю девочку к себе, закрывая от моросящего дождя. Ее красный бант подпрыгивает в такт нашим быстрым шагам. Даже здесь я не могу скрыться от дождя.

Не останавливайся.

Сердце выделывает пируэты и методично стучит где-то в центре лба. Обычно это предвещает страшную головную боль, но сейчас это просто нервы. Ноги неуверенно скользят, неся нас обеих к следующей цели.

Она поднимает на меня взгляд. Брови сведены вместе, левая щека распухла и покраснела. Девочка открывает ротик и тут же закрывает. Не раздумывая, я перемещаю зонтик и подтягиваю ее повыше, так что тонкие ножки обвивают меня за талию. Лодыжки болтаются у моих бедер, мешая идти.

Еще несколько шагов, и мы на месте. Еще несколько шагов, и я разберусь в том, что делаю, куда иду и что натворила.

Мы входим в небольшой пустынный вестибюль. Я закрываю зонтик и крепче прижимаю ее к бедру. Туфли скрипят на скользком мраморном полу в клетку. Я поднимаю ладонь, прикрывая красный бант и распухшую щеку – на случай, если вдруг кто-то посмотрит в нашу сторону. Потом двигаюсь к лифтам и нажимаю на поцарапанную золотистую кнопку. Притоптываю, стряхивая воду. Я прижимаю девочку крепче. Ее несвежее дыхание обдает щеку. Я осторожно оборачиваюсь через плечо. И тут сердце предупреждающе екает.

Двери открываются. Из лифта выходит пожилая пара. Я нажимаю на цифру «четыре» – верхний этаж бутик-отеля – и наконец-то аккуратно опускаю девочку.

И только теперь она на меня смотрит, по-настоящему смотрит, а потом вжимается в сверкающую зеркальную стенку. Я подавляю желание сказать, чтобы вела себя поаккуратнее со стеклом.

– Где мама? – шепчет она, и мне приходится наклониться, чтобы расслышать.

– Она… – Я размышляю над ответом. Ее мать дома. Ищет ее. Но уже упустила свой шанс. Я выпрямляюсь. – Она дома, забыла?

Я вижу написанный на лице Эммы вопрос: «А почему же тогда я не с ней?» Но мы уже поднялись на этаж и выходим. Не сводя взгляда с Эммы, я выуживаю из портмоне ключ-карточку. Она идет как обычный ребенок, который никуда не спешит.

Я прикасаюсь ключом к замку, вижу зеленый огонек и слышу тихий щелчок, а затем толкаю тяжелую дверь. Мы входим в темноту. Тут влажно, в воздухе висит густой запах средств для уборки. Я зажигаю свет и оглядываю аккуратную комнату. Девочка стоит в нескольких шагах, и только ее дыхание нарушает тишину.

– Ты как? Есть хочешь?

Она поворачивается ко мне. Красный бант подрагивает на каштановой макушке. Эмма качает головой: «нет». Ее глаза наполняются слезами. Нужно это прекратить, но я не знаю, что сказать или сделать. Мы ведь почти незнакомы.

– Мама меня ищет?

Она говорит уже громче, с большей уверенностью.

Мне хочется сказать, чтобы она забыла о матери – где бы ни искала ее эта жалкая женщина, она нас не найдет.

– Точно не знаю, солнышко.

Я прохожу дальше и запихиваю вещи в сумку, борясь с желанием сбежать отсюда со всех ног. Вероятно, в запасе у меня час, а может, и больше, прежде чем в городе всех поднимут на уши.

Я подхожу к ней, снимаю бант и бросаю его в сумку.

Первая улика.

– Нам пора идти, – говорю я. – Пойдешь со мной?

Она кивает и вытирает нос ладошкой, вздрогнув, когда пальцы задевают больную щеку. За номер я уже заплатила вперед, и наличными, но мы все равно уезжаем. От нас останется лишь пустая, душная, отдраенная комната.

Я беру Эмму за руку, и мы снова идем к двери. Девочка чуть отстает и подволакивает ноги по ковру, а рукой касается обоев в цветочек, словно ступает по воде. Я нажимаю кнопку лифта и прочесываю взглядом коридор. Хлопают несколько дверей, но никто не выходит. Дверь лифта открывается. Там пусто. Хорошее предзнаменование? Маленький подарок судьбы? Я снова зову Эмму, предельно ласково, и она входит в лифт.

– Нажмешь кнопку? – Я показываю на цифру «один», но Эмма качает головой и быстро отходит в угол. Я тыкаю в кнопку пальцем, и двери закрываются. Мы едем вниз. С каждым этажом мы все ближе к свободе.

Изо всех сил приглушаю панику. Я толком не понимаю, что делаю и что натворила, но нужно двигаться дальше. Нужно добраться домой. И я заберу с собой Эмму, милую, ни о чем не подозревающую Эмму. Теперь я за нее в ответе и буду оберегать. Я перепишу ее историю, преображу воспоминания, заменю дрянное детство отрывочными фрагментами: до того, во время и после. Тогда, сейчас, когда-нибудь.

Я судорожно дышу в ожидании. Лифт останавливается на первом этаже. Колотится сердце. Двери разъезжаются в стороны. Мы выходим.

И идем дальше.

до того

Я открыла глаза.

Прошла целая минута, прежде чем я осознала, что Итана нет рядом, что он не обхватывает меня, словно собирается перекатить на пол. По утрам у него никогда не бывало плохого запаха изо рта, и это удачное обстоятельство позволяло ему наслаждаться утренними поцелуями. Каждое утро я в полусонном состоянии выпутывалась из его объятий, чтобы почистить зубы и мазнуть себя дезодорантом.

Нужно избавиться от этой квартиры, прежде чем нахлынут ежедневные напоминания: отсутствие кофе, тишина в спальне, натягивание одежды в одиночестве, нетронутая простыня с правой стороны кровати. Итан был в нашем любимом кафе. На заросших травой глинистых тропах. Стоял на платформе в метро, ждал в кондитерской с булочкой в руках и улыбался. Воспоминания о нем преследовали повсюду.

Люди расстаются каждый день. Теряют кого-то. У многих случаются настоящие трагедии, а не просто банальные истории знакомства и разбитого сердца. Мне пора уже было с этим справиться.

Но из миллиона мелочей, по которым я так скучала без него, сейчас мне больше всего недоставало кофе. На день рождения Итан подарил мне особую кофеварку, «Кемекс», и хотя сам он не пил кофе, но исследовал процесс заваривания и превратил его в чистую науку.

– Ты будешь его пить?

Я развернулась, вдыхая ароматы темного шоколада и древесины очередного сорта кофе, который он купил, и мы стукнулись локтями.

– А что?

– Всего три пузыря. Дерьмовый кофе. – Он осмотрел пакет, детально его изучив, словно пропустил что-то важное, скрытое под биркой с ценой – семнадцать девяносто девять. Когда Итан находил хороший сорт и кофе пузырился как мыльная пена, он хлопал ладонью по столешнице, словно победил в соревновании кофеманов. Именно это я в нем и обожала, как он вкладывал всего себя во что-то важное для меня, а не для него. Тогда я считала себя такой везучей, ведь мне посчастливилось найти Его. Единственного и на всю жизнь. Не было такого мира, в котором мы существовали бы порознь.