Читать книгу "Таинственное пламя царицы Лоаны - Умберто Эко"

— То есть как ты выходишь? — выпалил я в ответ, что-то вроде «как ты смеешь».

— Ну замуж. Знаешь, когда двое меняются кольцами, а все гости кидают на этих двоих рис?

— Нет, я знаю что такое замуж… Я имею в виду, ты меня бросаешь?

— Почему бросаю? Он работает ассистентом у архитектора и пока что не так много получает, я должна продолжать работать, вторая зарплата. И вообще, как я могу, как я могла бы тебя бросить?

Вонзил ему нож глубоко в сердце и повернул его дважды.[168]Конец «Процесса», попросту говоря, конец процесса.

— И что, эта история… я имею в виду, это у вас давно?

— Нет, недавно. Познакомились несколько недель назад. Знаешь, как случается… Он очень хороший. Ты увидишь.

Знаю, как случается. Может, до этого были и другие, тоже «очень хорошие». Может, она воспользовалась случаем, я имею в виду — моим несчастным случаем, чтобы раз и навсегда решить нашу с ней ситуацию. Может, кинулась в объятия первого встречного. Шагнула в неизведанность. То есть я испортил ее жизнь даже двояко. Чем ты испортил ее жизнь, идиот? Жизнь идет своей дорогой, она молода, встретила парня, впервые в жизни влюбилась… Впервые в жизни? Мы уверены? Кому сулится твоя невинность, ключ родниковый, Не убиваясь, нe утруждаясь, примет подарок…

— Придется придумать тебе хороший подарок.

— Да время еще есть. Мы решили это только вчера вечером. Но я считаю, что должна дождаться, когда ты полностью выздоровеешь, тогда я смогу уйти в отпуск на неделю со спокойной совестью.

Со спокойной совестью. Какие мы совестливые. Как там говорилось в последней цитате о тумане? В последней из моих выписок? Когда мы доехали до Римского вокзала вечером в Страстную пятницу, и она вышла из экипажа, и ее охватил туман, мне подумалось, что вот сейчас я теряю ее на всю будущую жизнь, ныне и бесповоротно.[169]

Значит, гордиев узел развязался сам собою. Прошлое какануло, его вытерли как будто с классной доски тряпкой. Отныне она тебе дочка, она тебе дочка.

Раз так, можно было уезжать. Вернее, должно уезжать. Я сказал Паоле, что собираюсь в Солару. Она просияла.

— Увидишь, тебе там будет отлично.

— Рыбка рыбка камбала, все я делал не со зла, все придумала она, жаднеющая жена.[170]

— А, ты еще и дразнишься. В деревню, в глушь, там тебе самое место.

Этой ночью, в постели, в то время как Паола додиктовывала мне последние рекомендации на время поездки, я положил ей ладонь на грудь. Она проворковала что-то ласласковое, и во мне пробудилось нечто довольно сильно напоминающее желание, это было смешано с нежностью и, по-видимому, с признательностью. Мы обнялись покрепче.

В точности как с зубной щеткой, мое тело, очевидно, прекрасно помнило все, что следовало делать. Это была спокойная любовь, мягкая, медленная. К Паоле экстаз пришел раньше (и так бывало всегда, сообщила она позднее), ко мне чуть погодя. Если разобраться, я впервые побывал с женщиной. В первый раз. Действительно сладчайшее занятие. Как выяснилось, не врут. Я знал это чисто теоретически, а теперь убедился на практике.

— Очень недурно, — проговорил я, откидываясь на подушки. — Теперь понятно, почему это нравится многим людям.

— Ну и дела, — отреагировала на это моя жена Паола, — мне привелось лишать невинности собственного мужа в шестьдесят лет.

— Лучше позже, чем никогда.

Но все же от себя не убежать, и, засыпая рука в руке с Паолой, я терзался вопросом: ну а с Сибиллой было бы это так же точно? или иначе? Дурак, дурак, бормотал я себе, погружаясь в бессознательность, это-то ты не узнаешь никогда.

Мы поехали в деревню. Николетта вела машину, я смотрел на нее сбоку. Судя по моим фотографиям взрослого возраста, нос у нее был как у меня, форма рта тоже. Точно, это плод моих чресел, мое чадо, значит, не привелось мне взращивать чужое порождение.

(Непредосудительно подвинулась косынка, и открылся у нее на персях золотой медальон с искусно выгравированным инициалом Y. О силы неба, возопил я, откуда к вам сия вещица? Я не расставалася с нею, месье, недаром с этим медальоном я была обнаружена на паперти обители монахинь-кларисс в Сент-Обене. Медальон герцогини, госпожи матушки твоей, вырвалось у меня! Нет ли у тебя четырех родимых пятен, расположенных крестообразно, па левом плече? Но каким же образом, месье, вы узнали об этом? Что, оказывается, ты моя дочь, я отец! Отче, отче, вы ли это? Нет, красавица моя, только не падай в обморок, пожалуйста. Мы рискуем слететь с автострады.)

Мы не говорили, я как-то и раньше догадывался, что Николетта по натуре не болтунья, а тут еще и несколько смущена, и опасается упомянуть в своих речах что-нибудь такое, о чем я начисто забыл, и я смущусь, а ей не хочется, чтобы я смущался. Я спросил ее только, куда же мы держим путь.

— Солара прямо на границе между Лангами и районом Монферрато, очень красивые места, сам увидишь, папа. — Мне было приятно, что она меня зовет «папа».

После выезда с автострады по краям дороги плыли стрелки с названиями областных городов — Турин, Асти, Алессандрия, Казале. Потом мы внедрились в сеть проселочных дорог, и там-то на табличках замелькали топонимы редкие, дотоле неслыханные. Проехав по равнине, внырнув в какой-то пологий овраг, я увидел впереди на горизонте голубоватый абрис далеких гор. Абрис этот помаячил и исчез, встала темная роща, машина двинулась в деревья по густолистой расщелине — тропики, джунгли. Что мне теперь до твоих прудов и тенистой лесной сени?[171]

И все-таки, продвигаясь по коридору, где будто под частым лесом простиралась спокойная горизонтальная равнина, мы на самом деле карабкались вверх, мы въезжали в гущу массива Моиферрато, неотступно и неощутимо поднимаясь на давешние маячившие холмы. Вот мы уже в обновившемся мире, в хороводах молодых виноградников. Издалекa было заметно, что макушки гор по высоте и по абрису не равны — одни пустовали, на других возвышались церкви, на третьих крупные хутора или даже городки и замки, с гордым видом, вызывающе, приходясь этим горам гармоничнейшим навершием.

Ехали среди холмов почти час. Каждый поворот открывал новую новизну, будто менялись географические ареалы. Около указателя населенного пункта Монгарделло у меня случилось озарение. Я сказал:

— Монгарделло. Потом Корсельо, Монтеваско, Кастеллетто Веккио, Ловеццоло — и будем на месте, правда ведь?

— Как ты можешь это знать?

— Потому что это общеизвестно, — пробурчал я.

Вообще-то это было явной неправдой. Какие энциклопедии рассказывают о Ловеццоло? Не приоткрывается ли для меня проходик в пещеру?