Читать книгу "Немецкий снайпер на Восточном фронте. 1942-1945 - Йозеф Оллерберг"

Шесть дней почти без перерывов свирепствовала битва. Немецкие пехотинцы были настолько измотаны, что проваливались в глубокий, подобный коме, сон, как только хотя бы на несколько минут наступала передышка. В ситуациях, подобных этой, медики обычно раздавали стимулирующие пилюли «Первитина», чтобы мобилизовать последние физические резервы стрелков.

3-я горнострелковая дивизия сумела удерживать свои позиции до 7 марта. Но уже 6 марта советские войска сумели войти в Ингулец, прорвавшись через немецкую линию фронта на соседних участках. Теперь стрелки дивизии были подобны занозе в русской линии фронта. Занозе, которую требовалось срочно извлечь. На нас обрушился штурм огромного количества свежих сил советской пехоты. Уцелевшие стрелки 144-го полка были отброшены назад, и завязался свирепый ближний бой, который распространился вплоть до полкового командного пункта. Согласованное руководство бойцами стало невозможным.

Каждая группа немецких бойцов сражалась за свое собственное выживание. Среди этой бойни пришел приказ немедленно отступать через Ингулец.

К тому времени русские сумели почти полностью перерезать 3-й горнострелковой дивизии пути к отступлению. Были уничтожены дивизионные склады и захвачен основной пункт первой медицинской помощи. В результате у горных стрелков оставался единственный обороняемый коридор шириной около полукилометра, по которому они могли отступить. Немногие уцелевшие бойцы 144-го полка достаточно крепко держались на ногах, чтобы начать это отступление с боями. Когда мы начали движение, разрозненные бойцы из других частей присоединились к нам.

Среди нас была группа из четырех врачей, которые спаслись во время атаки русских на дивизионный пункт первой медицинской помощи. Эти люди, что было явно видно по ним, были полностью сломлены в результате пережитого. Сержант, который хотел узнать у них, откуда они прибыли и что там произошло, получил лишь сбивчивые ответы и, как только смог, перепоручил их опеке другого медицинского персонала.

— Врачи, позаботьтесь о своих товарищах. По тому, как ошалело они говорят, у меня создается впечатление, что они видели самого Святого Духа. Их нужно напоить и дать им по шее, но сделайте это с материнской добротой. Тогда они, возможно, расскажут вам о том, что произошло.

Действительно, еда и алкоголь привели тех четырех медиков в чувства. Но рассказанное ими о событиях, свидетелями которых они стали, только напугало слушателей и усилило страхи перед возможностью оказаться в плену у русских.

Мне навсегда запомнился их рассказ, который был таким:

«Вдали от боев раненые получили место в последнем поезде, который пытался уйти из Никопольского мешка. Те из них, кто был безнадежен, остались на пункте медицинской помощи с доктором и семью санитарами. Чтобы показать свою беззащитность, медикам пришлось вывесить белый флаг и флаг Красного Креста, а также сложить перед палаткой в видимую издалека кучу свое оружие. Однако участок заняла монгольская* часть. Осторожно перебегая от прикрытия к прикрытию, ее бойцы окружили пункт медицинской помощи и приказали немецким пехотинцам выходить с поднятыми руками:

— Выходите с поднятыми руками, фашистские свиньи!

Двое санитаров вышли и остановились перед операционной палаткой. Из книги по русскому языку, выпущенной для солдат Восточного фронта, они знали несколько слов и закричали советским бойцам:

— Мы не вооружены. Здесь только раненые. Мы сдаемся Советской армии.

Крича немцам что-то непонятное, монголы подступили к ним с оружием наготове. Держа руки над головой, санитары дождались их. Колени медиков дрожали. Первый монгол, который подошел к ним, заорал приказ, который они не смогли понять. Через несколько секунд монгол без предупреждения заехал

* Так расово-грамотныи автор именует красноармейцев среднеазиатских национальностей. Правдивость истории о зверствах монголов целиком на совести автора (ред.).

прикладом в лицо одного из них. Тот со стоном упал и прижал руки к лицу. Сквозь его пальцы сочилась кровь из сломанного носа и разбитых губ. Советские солдаты с криками продолжили бить медика, валявшегося на земле. Вероятно, его реакция была не такой, которой от него ждали, потому что монгол вдруг отошел назад, нацелил на него свой автомат, и выстрелил немцу в грудь. Санитар дернулся, из его горла хлынула кровь, и он умер.

В этот момент доктор в окровавленном фартуке и другой санитар вышли из палатки, чтобы посмотреть, что происходит. Это отвлекло стрелявшего, Но в это время подошло еще четверо монголов, которые, крича непонятные приказы и приставив стволы своего оружия к спинам медиков, загнали немцев обратно в палатку.

Там на операционном столе лежал раненый с серьезными ранениями в голову, операцию которому делал еще один медик. Последнего один из монголов тут же оттолкнул и достал из своего сапога нож, который вонзил в грудь раненому со словами:

— Эта фашистская свинья больше нам не помеха. Он вонзил свой нож в сердце немца два или три раза, прежде чем оставить его.

Медики смотрели на него в шоке, полные дурных предчувствий того, что будет дальше. Их вытолкали в соседнюю палатку, в которой лежали раненые. Сержант монголов оттолкнул доктора, когда тот попытался убедить его пощадить раненых, и заорал:

— Сейчас мы вам покажем, как поступают с людьми, которые нападают на Матушку-Россию и убивают женщин и детей.

Махнув рукой своим солдатам и указав на раненых, он скомандовал:

— Перережьте им глотки, как овцам. Немецкие пехотинцы задрожали, увидев дьявольский блеск в глазах двух подошедших монголов. Они, вероятно, были опытными пастухами и мясниками, поскольку вытащили из своих сапог ножи, которые явно взяли из дома. И они знали, как ими пользоваться. Эти ножи были идеальным инструментом для грядущей расправы. Без малейшего признака эмоций монголы обходили раненых и со знанием дела запрокидывали головы своих беззащитных жертв и перерезали им горло. Остро отточенные ножи входили в плоть столь легко, что из некоторых ран сквозь хлынувшую кровь были видны позвоночные кости.

Монголы работали быстро и методично. Всего через несколько минут вся палатка была превращена в скотобойню. Умирающие немецкие солдаты корчились от боли на своих кроватях. Доктор, который прежде каждый день сталкивался с ужасом войны, позеленел и не мог держаться на ногах.

— Смотри, — закричал сержант и ударил доктора прикладом своего автомата.

Нос доктора сломался, словно спичка, и по его лицу полилась кровь прямо на ботинки сержанта.

— Смотри на мои ботинки, слабоумок! Ты, старая свинья! — с этим криком монгол схватил свой автомат за ствол и обрушил приклад на голову доктора.

Его череп проломился с хрустом, с каким раскалывается перезрелая дыня. За этим последовало еще два или три точных удара стальным прикладом, и доктор был мертв. Скованные ужасом, санитары стояли в углу. Одного из них сержант вытолкнул вперед, чтобы тот стер своей униформой кровь с его автомата.

После этого монголы начали разграблять пункт медицинской помощи. Шесть оставшихся в живых санитаров были выстроены с руками за головой перед операционной палаткой. Еще один монгол, которому было поручено охранять их, был явно недоволен, что не мог принять участие в мародерстве.