Читать книгу "Время перемен - Кэтрин Куксон"

«Какое уж тут утешение!» – с горечью думала Кэти. Она была готова отказаться от всего: покоя, счастья, даже любви Пэта, только бы сын был полноценным. Она бы даже пережила известие, что Лоренс стал отъявленным мошенником и негодяем, только бы он был в состоянии это осознать.

В который раз Кэти задавала себе один и тот же вопрос: «Почему? Почему это случилось со мной и Пэтом? Неужели проклятия имели такую силу?». Ее проклял Вилли Брукс в тот вечер, когда она вернула ему кольцо. И Барбара тоже посылала проклятия Пэту накануне их свадьбы. Она была в ярости из-за того, что он назвал ее детей племенем Моллена. А Констанция Радлет… Кэти часто думала о ней в последнее время. Наверное, и она проклинала Пэта, который не оправдал ее надежд. Но не только проклятия могли нести беду. Не меньшей силой обладали и злобные слова, часто повторяемые, исходящие из самой глубины души. Особенно если этой душе пришлось страдать, когда ее с презрением отвергли. А эти трое слишком хорошо знали, что это значит.

Часть IIЧереда быстротекущих лет

Глава 1

Они переехали в новый дом в один из ненастных дней 1890 года. Дом находился на окраине Госфорта и стоял в стороне от дороги, ведущей в Морпет. Своим названием, Брук-Хаус, он был обязан небольшому ручью, протекавшему в дальней части большого сада.

Снаружи здание напоминало огромную коробку из красного кирпича. Однако удобная планировка просторных комнат компенсировала неприглядную простоватость фасада. С одной стороны большого холла находились три гостиные, с другой – кухня и две столовые. Лестница вела на широкую площадку, куда выходили двери четырех спален и двух гардеробных.

Еще один лестничный марш поднимался на третий этаж. Здесь находились четыре комнаты с маленькими окошками и наклонным потолком. В самом конце площадки приставная лестница вела в комнату, расположенную под крышей, выше всех остальных помещений в доме. Свет туда проникал сквозь слуховое окно.

Здесь жила Рут Фоггети. Если бы кто-нибудь спросил, что она думает о своем жилище, женщина непременно бы ответила: «С этой комнатой и рай не сравнится».

Рут была третьей няней, которую пришлось нанять Барбаре за последние три месяца. Обе ее предшественницы уходили в слезах.

– У вас очень хорошее место, и я бы, конечно, осталась, если бы не мистер Бен, – жаловались они.

Но прошло две недели, а Рут Фоггети не устраивала истерик и не рыдала, если в ее постели обнаруживалась дохлая крыса, а у ног извивались червяки, или ей подставляли подножку, когда она несла в гостиную чай на подносе.

Бену Беншему не исполнилось еще и пяти лет, но выглядел он на все восемь, а его не по годам развитый ум соответствовал уровню десятилетнего ребенка. Никто этого не отрицал, все также сходились на том, что двое других братьев – сущие ангелы или могли бы стать ими, если бы их не вовлекал в свои проказы старший брат. Именно старший, потому что Бена считали таким все, кто не знал, что мальчики одногодки. Да и те, кто был в курсе дела, с трудом верили своим глазам.

Барбара занималась составлением композиции из ранних нарциссов, когда до ее слуха донеслись вопли из детской. Так как в этом доме подобные вещи считались делом обычным, и могли означать все, что угодно – от радости до ярости, она не стала торопиться в детскую. Тем более, что мысли ее были заняты подготовкой к приезду мистера Беншема и Бриджи.

Каждый месяц отец Дэна в сопровождении своей жены приезжал проверить, как идет работа на товарном складе. Они ночевали в гостинице, но в день приезда неизменно заезжали на чашку чая к… Дэну. Всякий раз Барбару охватывало тревожное волнение. К мистеру Беншему она относилась спокойно. Из душевного равновесия ее выводило присутствие Бриджи. В своем сознании Барбара не снимала с нее вины и продолжала осуждать. Эта женщина вырастила ее в любви и ласке, и Барбара взамен должна была бы платить любовью и благодарностью. Но вместо этого она видела в Бриджи человека, при участии которого у нее отняли единственную в жизни любовь. А еще в глубине души у Барбары жило чувство, что Бриджи никогда не забудет, что ее согласие на брак с Дэном было лишь бегством от гувернантки.

Однако при встрече они обнимались, целовались, и внешне казалось, что встречаются нежно любящие друг друга мать и дочь.

Вопль повторился громче первого. На этот раз Барбара отложила цветы и вышла в холл. И тут она поняла, что крики несутся не из детской, а с площадки второго этажа. Подобрав подол длинного платья из зеленой ткани в рубчик, Барбара стала торопливо подниматься по лестнице. Представшая картина возмутила ее до глубины души. Она отказывалась верить своим глазам. Новая няня Рут Фоггети сидела на корточках, держа поперек колен Бена со спущенными брючками и задранной на голову рубашкой. Его оголенный зад уже успел покраснеть, а рука Рут все шлепала по нему, если не сказать хлестала, назидательно приговаривая:

– Это вам за червей, а вот это за подножку, а это, – она ударила его с особым чувством, – за то, что вы собирались убить…

– Прекрати, как ты посмела. Как посмела! – Барбара сдернула сына с колен пухленькой маленькой няни. – Ты мерзкое и злое создание!

– Нет, мадам, мерзкое создание это он, – с достоинством возразила Рут Фоггети. – Он натянул веревку поперек лестницы. Если бы я не заметила, то обязательно скатилась бы вниз и свернула себе шею. Я чувствовала, что у него на уме какая-то гадость. С меня хватит. Или он или я.

– Не смей со мной так разговаривать, ты, девчонка! И послушай, что я тебе скажу.

Женщины были так увлечены своим спором, что не заметили, как открылась дверь и вошла Ада Хаулитт, приходящая прислуга, которую Барбара окрестила чокнутой за то, что та отказывалась жить в доме, а предпочитала в любую погоду ежедневно ходить по три мили из города и обратно.

– Что здесь происходит? Что за шум? – раздался на весь холл голос Гарри.

Только тогда Барбара пришла в себя и обрела способность видеть кого-либо, кроме стоявшей перед ней девушки и рыдающего сына. Много лет уже она не испытывала такой ярости. В последний раз это случилось, когда Пэт Ферье причислил ее детей к племени Моллена.

Гарри тяжело дышал. В семьдесят один год, он уже начинал чувствовать свой возраст, поднимаясь во лестнице.

– Что у вас тут такое, а? – повторил Гарри.

За ним следовала Бриджи. Она сразу оценила ситуацию. Ей стало все ясно еще до того, как Барбара, со вздымающейся от возмущения грудью и глазами, метающими молнии, объяснила, что произошло.

– Она, она его отшлепала. Спустила штаны и отшлепала.

– Неужели? – Бриджи взглянула на девушку, потом перевела взгляд на темноволосого мальчугана, уткнувшегося в юбку матери. «Кто-то рано или поздно должен был это сделать, – решила Бриджи, – но лучше бы это была ты». Вслух же она сказала: – А что случилось? За что она его? – Бриджи повнимательнее присмотрелась к новой няне. На вид ей было лет шестнадцать. Ее сбитая фигура говорила о молодости и здоровье. Круглыми была грудь девушки, ягодицы, лицо и даже глаза, которые сверкали сейчас ярче, чем у Барбары. Бриджи подумала, что к сорока годам она превратится в маленькую, пышную толстушку, хотя сейчас являлась лишь воплощением юности и свежести. – Давайте спустимся вниз, – предложила Бриджи, глядя на Барбару.