Читать книгу "Та, что правит балом - Татьяна Полякова"

В первое мгновение я была уверена, сейчас он вскочит и,наплевав на все, ударит, желание отчетливо читалось на его лице. Но он удивил:хлебнул из бокала, глядя на меня с улыбкой. Вино на него не действовало, хотьмы и выпили достаточно. Оно и на меня не действовало, но он этого не знал.Утомление тяжелой волной навалилось на плечи, и теперь Дена, сидевшегонапротив, я видела точно сквозь стекло, за которым идет дождь. Может быть,поэтому он казался мне бесконечно далеким.

— У тебя было много мужчин? — спросил он из этогодалека.

— Достаточно.

— Достаточно для чего?

— Для того, чтобы не забивать себе голову глупостями.Например, надеждой на то, что кто-то придет и будет рядом, и тогда этот мирперестанет казаться таким паршивым. С такими, как я и как ты, подобное неслучается.

Он странно вздрогнул, точно я ударила его в грудь, будточто-то ударило, а потом медленно раскатилось по всему телу. Он пытался понять,что, и не мог, но чувствовал боль от этого непонимания. Так бывает, когда втемную беззвездную ночь вдруг увидишь тонкий луч света, неизвестно откудапробившийся, и не можешь понять, откуда он, хотя знаешь, что это важно, и оченьхочешь понять.

Наверное, он даже пытался осмыслить то новое, что, оченьможет быть, ему открылось, но для этого у него не было ни сил, ни привычкимыслить. Я отвела взгляд в сторону, Ден и его размышления были мне неинтересны,а он вроде бы почувствовал разочарование оттого, что исчезла иллюзорнаяблизость, которая возникла, пока мы говорили.

— Выходит, ты отдавалась мужчинам только попринуждению? Или есть все-таки кто-то…

— Ты это серьезно? — засмеялась я. — Откудабы ему взяться?

Он кивнул, вроде бы соглашаясь, и обнял меня. Я отнеожиданности вздрогнула, а он усмехнулся.

— Тебе будет хорошо со мной, — сказал так тихо,что я скорее прочитала по губам, чем услышала. — Я буду ласков.

— А что это изменит? — поднимаясь с кресла,ответила я, не глядя в его сторону. — Я иду спать. Спокойной ночи.

Я сделала шаг и увидела его лицо, холеное и вульгарное, скривой, перекосившей рожу ухмылкой.

— Спокойной ночи, — ответил он, допил вино,закурил и, прищурившись, смотрел, как голубоватый дым поднимается вверх.

На следующее утро мы встретились в ресторане за завтраком.Уходя, он постучал в мою дверь и крикнул:

— Просыпайся, дорогая, я жду тебя внизу.

С вполне довольным видом он листал газету, сидя на веранде,пил кофе и встретил меня улыбкой.

— Самолет завтра утром, — сказал весело и сразу жедобавил:

— Чем собираешься заняться?

— Не знаю, — ответила я. — Пожалуй,позагораю.

— Хочешь, возьмем машину, прокатимся вдоль берега.Можем остановиться там, где тебе понравится, и ты поплаваешь.

— Хорошо, — ответила я и сделала глоток кофе,размышляя, что он затеял. Вряд ли решил избавиться от меня сегодня. Нелогично.Он так старался, чтобы убийство Литвинова не связали с нашим пребыванием здесь.Мой труп непременно наведет следствие на некоторые мысли. Да и мое исчезновениепридется как-то объяснять в отеле. Хотя черт знает, что у него на уме.

Кондиционер в машине отсутствовал, все стекла были открыты,ветер бил в лицо, и я улыбалась, не чувствуя беспокойства и тем более страха —только безудержное, бессмысленное восхищение быстрой ездой, солнцем, запахомморя, видом стройных деревьев и белых домиков, отсюда казавшихся игрушечными.Мы нашли крохотную бухточку и там остановились. Ден не отпустил машину, и ярешила, что вряд ли умру здесь, решила без волнения, равнодушно, простоконстатировала факт.

Водитель остался возле машины на дороге, а мы спустилисьвниз. Я на ходу сбросила платье и с разбегу бросилась в теплую изумрудную водус белыми гребешками волн. Ден плавал великолепно, его сильное тренированноетело легко разрезало волну, вдруг появлялось на ней и снова исчезало, движенияего рук были точными и уверенными, вызывая невольное восхищение. Потом мылежали, вытянувшись на песке, так близко, что слышали биение сердец друг друга.Волосы Дена, светлые, редкого серебристого оттенка, растрепались и падали навыпуклый лоб. Может быть, от этого его лицо показалось другим — мягче, проще,человечнее. Он снял очки и, пристроив голову на согнутом локте, с любопытствомпосмотрел на меня. Мы глядели в глаза друг друга без напряжения, почти безмыслей, и чувствовали дыхание друг друга. Теперь от Дена пахло морем, а неосточертевшим мне одеколоном, может быть, поэтому я и продолжала смотреть в егоглаза. Но я смотрела в них слишком долго, так долго, что они перестали мнеказаться глазами человека, и я зажмурилась, как ребенок, увидевший что-тострашное, в надежде, что это страшное сразу же исчезнет.

Выражение его глаз действительно изменилось, наверное,поэтому он сел и надел очки. Он сидел, вытянув одну ногу и обхватив рукамисогнутое колено другой. Я, открыв глаза, видела только его спину, но, даже невидя его лица, я знала, что самое главное он скажет сейчас.

Он слегка повернулся и спросил, все-таки не глядя мне влицо:

— Чем ты не угодила своему любовнику?

Я медленно поднялась и теперь тоже сидела, зарывая пальцыног в горячий песок.

— Ты имеешь в виду Рахманова?

— Разумеется.

— Не угодила? — повторила я. — С чего тывзял? — Я пытливо посмотрела в его лицо, глаза его были скрыты очками, ноответ я знала, догадывалась. По сценарию мне отсюда не вернуться. Возможно,отель мы покинем вместе, но до аэропорта я не доеду.

— С чего я взял? — теперь уже переспросилон. — С того, что ему прекрасно известно: я не оставляю свидетелей.

— Разумно, — кивнула я.

Он немного помолчал и опять спросил:

— Ты не очень-то удивлена.

— Я не удивлена. Уж слишком ты разоткровенничался. Причинатакому поведению может быть только одна. — Я легла на песок и продолжила сусмешкой:

— Понятия не имею, чем я ему не угодила. Наверное,просто надоела.

Ден поднялся, и теперь я видела его во весь рост, стоящимнадо мной. Меня обдало холодом, но не страхом, что удивило. Я лежала, смотрелана него и ждала.

Он протянул мне руку и помог встать.