Читать книгу "Стыд - Карин Альвтеген"

Я не пытаюсь оправдаться, но мне становится легче, когда я пытаюсь понять причины случившегося. Я наказана не лишением свободы. Я наказана в тысячу раз сильнее, и это наказание будет со мной, пока я жива. Каждую секунду я вижу перед собой глаза детей, взгляды, которыми они смотрели на меня, когда поняли, что я собираюсь сделать.

Не существует ада, куда после смерти отправляет нас твой Бог. Ад мы создаем на земле сами, когда делаем неправильный выбор. Жизнь — это не то, что нас «настигает»; наша жизнь — это то, что мы творим сами.

Я выполню твою просьбу и не буду больше писать тебе. Однако прежде чем мы расстанемся, мне бы хотелось кое-что сказать. Если у тебя что-то болит, то тебе необходимо обследование, и пройти его ты должна как можно скорее.

Ты знаешь, как меня найти, если я тебе понадоблюсь.

Твоя подруга

Ванья

13

— Спасибо, что приехали.

Осе сидела на диване в уютной гостиной, Бёрье набросил плед ей на плечи. Расстроенный, но бесконечно благодарный, он сидел рядом с женой, крепко сжимая ее руки.

Главврач Лундваль стояла. В соответствии с профессиональной ролью она была строга и собранна. Ей удалось пережить последние два часа, несмотря на ад, разверзшийся у нее в душе. Она переговорила с полицией, врачами «скорой» и пожарными, создав для себя полную картину происшедшего. Потом отвезла домой Осе и сообщила Бёрье все более или менее важное. Но, оказавшись в их нарядной гостиной, предпочла не садиться, потому что боялась, что стоит ей опуститься в одно из уютных кресел, как она не выдержит. Спрятавшись за рассудительным фасадом, Моника блуждала в разбитом вдребезги мире, полная отчаяния и страха. В любой момент этот хаос мог вырваться наружу, и главврач Лундваль должна была иметь возможность вовремя уйти. Она уже собиралась попрощаться, когда открылась входная дверь.

— Это ты? Проходи скорей.

Посмотрев в сторону прихожей, Бёрье объяснил:

— Это наша дочь Эллинор. Я попросил ее приехать.

В следующее мгновение в комнату стремительно вошла молодая светловолосая девушка. Она не видела никого, кроме родителей. Она даже доктора не заметила, хотя прошла всего в метре от нее.

— Ну как?

Дочь села рядом с Осе и положила голову ей на плечо. Они взялись за руки — мать, отец, ребенок. Семья. Идущие по жизни вместе в горе и радости.

— Все нормально, но она не может говорить о том, что случилось. Ей дали успокоительное.

Бёрье говорил медленно и спокойно, а его рука, поправившая плед, соскользнувший с плеча Осе, так и излучала заботу. Потом он погладил Эллинор по волосам.

Внутри все трепетало. Чаша переполнялась. Доктор Лундваль с трудом дышала, нужно было уйти как можно скорее.

— Если все в порядке, то я пойду.

Голос выдал ее. Во всяком случае, Монике так казалось. Но люди на диване были, наверное, так ей признательны, что ничего не заметили. Бёрье встал и подошел к ней.

— Не знаю, что я могу сказать, кроме того, что мы вам очень благодарны. Сейчас трудно найти подходящие слова.

— Вам не нужно ничего говорить.

Она торопливо пожала его руку, а потом повернулась к Осе, на лице которой застыло выражение бесконечного горя.

— До свидания, Моника. Спасибо за то, что приехали.

И тут, когда она услышала свое имя, фасад обрушился, но она успела добежать до машины прежде, чем вырвался этот крик.

Машина знала дорогу сама. В полной растерянности Моника неожиданно поняла, что подъехала к парковке у кладбища. Ноги шли хорошо знакомой дорогой. На могиле колыхался огонь, зажженный в другой жизни. Встав на колени, она прижалась головой к холодному камню и заплакала. Она не знала, сколько прошло времени. Стемнело, на кладбище не было ни души — только она, могильный камень и пламя. Все слезы, которые она годами сдерживала усилием воли, теперь лились безостановочно. Но они не несли с собой успокоения, а лишь усиливали отчаяние. Она ничего не могла сделать. Женщина потеряла любимого, ребенок лишился отца, а она жива и невредима — и не нужна ни единому живому существу. Она снова выжила, убив того, кто должен остаться в живых. Если есть какой-то Бог, то пути его воистину неисповедимы. Почему он взял Маттиаса и оставил ее? Два человека зависели от его жизни. Его новая работа стала для них спасением. А она будет жить как ни в чем не бывало. Сейчас поедет к Томасу и начнет строить будущее. Вернется к дорогостоящим вещам и высокооплачиваемой работе и будет притворяться, что, несмотря ни на что, заслуживает человеческого счастья.

Выпрямившись, она в тысячный раз перечитала надпись.

«Любимый сын».

Конечно, он здесь. Он всегда рядом.

Она прижала ладони к холодным каменным буквам имени и всем сердцем почувствовала, что хочет только одного.

Поменяться с ним местами.

14

Май-Бритт сидела в кресле, работал телевизор. Программы на экране сменяли друг друга, но, как только мелькающие картинки пробуждали в ней хоть какую-то мысль, она переключала канал. Боль в спине не проходила ни на мгновение. А после того, как она прочитала слова Ваньи, боль стала невыносимой.

Она поняла все еще до того, как включила телевизор. Ни единым словом она не обмолвилась о том, что у нее болит спина, но Эллинор, с этим ее вечно выслеживающим взглядом, догадалась сама. Иначе откуда бы Ванья узнала?

Если бы не Эллинор, все можно было бы вернуть на прежнее место. Новые письма — если Ванья продолжит писать — она читать не будет. А те, что уже прочитала, забудет с помощью телевизора и еды. Сумеет, если постарается.

Но что делать с Эллинор? С разлюбезной Эллинор, которая на самом деле заодно с Ваньей, ведь не зря же они появились одновременно, и им почти удалось опрокинуть ее мир. Они объединились за ее спиной для каких-то недобрых непонятных целей. Впрочем, и всю жизнь так. Жизнь все время против Май-Бритт. Почему — непонятно.

А еще стыд. Ванья догадалась, что ей солгали. Знала, что на самом деле Май-Бритт не выходит из квартиры и полностью зависит от службы социальной помощи. И своей ложью только подтверждает: ее жизнь не удалась.

Приветствия она не услышала — только звук быстро открывшейся и захлопнувшейся двери. Приподняв голову, Саба помахала хвостом, но осталась лежать у балкона. Ей хотелось на улицу, но у Май-Бритт не хватало сил встать.

Звук приближающихся шагов — и вот Эллинор уже в комнате, за спиной Май-Бритт, всего в двух метрах от нее.

— Здравствуйте.

Не ответив, Май-Бритт увеличила громкость телевизора, нажав на кнопку пульта. Краем глаза увидела, что Эллинор направляется к Сабе.

— Хочешь погулять?

Саба встала на ноги, помахала хвостом и поволокла свое тучное тело на улицу. Там было ветрено, и, когда от шквалистого порыва распахнулась балконная дверь, Эллинор ее снова закрыла. Она стояла спиной к Май-Бритт и смотрела во двор.