Читать книгу "Замок Сен-Мар - Александра Торн"

был взят – и оборотень, громко сопя, устремился по еле уловимой нити человеческого запаха с примесью аромата магии.

Профессор Анастазия сначала шел по главной и единственной дороге, выбрался на широкий тракт, пересек его и углубился в дебри леса. Двигался профессор совершенно бесцельно, хоть и почти по прямой – но Диего не помнил на картах ничего, что могло бы увлечь доктора философии в этом направлении. А потом, прямо посреди леса, след оборвался. Осталась только озоновая вонь от портала.

Уикхем смотрел в полном бессилии на место, где профессор открыл портал. Без помощи сестры Диего не смог бы проследовать за Анастазией и выяснить, куда тот потащился: оборотни почти неуязвимы для магии, но и колдовать способны с большим трудом. Так что Диего покрутился вокруг этого места, издал низкий разочарованный рык, пнул трухлявый пень рядом и двинулся было обратно к деревне, как вдруг волосы у него на загривке встали дыбом.

Озоновая вонь резко усилилась, воздух как будто сгустился, и в нем замелькали искры магического тока. Оборотень нырнул в самые густые кусты неподалеку и затаился, припал к земле, как медведь. Ровно над той же точкой, где был открыт первый портал, появился второй, и из него выпрыгнул профессор Анастазия – свежий, бодрый, благоухающий одеколоном так, у Диего заслезились глаза и забился нос. Профессор закрыл портал щелчком пальцев, что явно говорило о немалом опыте в таких делах, и, насвистывая, зашагал к Сен-Мару.

Диего, восстав из-под куста, как древний призрак, молча преградил ему путь. Анастазия с криком отпрыгнул и сунул руку в карман плаща. Там, судя по очертаниям, лежал короткоствольный пистолет.

– Утречко, – мрачно изрек Диего, окидывая этого субъекта долгим взглядом.

– Вы зачем так ко мне подкрадываетесь? – спросил профессор; голос его дрожал весьма убедительно. – Я же могу и испугаться!

– Не можете. Вы и не такое видели. И пистолет бросьте.

– С чего вы взяли…

На этом у Диего лопнуло терпение, и он от души взревел, демонстрируя Анастазии медвежий оскал. Доктор философии дико заорал и шарахнулся в сторону, причем его физиономию так перекосило от страха, что Уикхем на миг усомнился во всем увиденном и унюханном. Ну не будет же так вопить при виде оборотня человек, бегающий по порталам туда-сюда?

– Б-боже… б-б-боже… что это у вас т-т-т-там?! – пролепетал профессор.

Рука его запуталась в кармане плаща, а потому пистолет он выудил не с первой попытки. Дуло выписывало такие кренделя, что Диего заботливо оружие изъял – пока Анастазия не прострелил себе что-нибудь жизненно важное.

– Я оборотень, – сказал Уикхем. – Вы должны знать, что это такое.

– Это болезнь? – опасливо спросил Анастазия и тут же ужаснулся: – Заразная?!

– Нет, – буркнул Диего. – Истинное оборотничество при укусе не передается. Это же не малярия, черт подери!

– Но откуда же мне знать… я такое вижу в первый и, надеюсь, последний раз в жизни!

– Да хватит уже. Я знаю, что вы колдуете. Знаю, понимаете? Нюх оборотня нельзя обмануть.

– И давно это у вас?

– С рождения.

– То есть вы всегда верили, что колдовство реально?

– При чем тут вера? От вас разит озоном, поскольку вы только что вышли из портала.

Анастазия тихонько вздохнул и пробормотал:

– Я очень сочувствую вашему отцу. Это состояние, видимо, плохо влияет на ваш мозг.

– Я вам сейчас руку откушу, – предупредил Диего.

На миг на лице Анастазии мелькнуло холодное, безжалостное выражение – но исчезло так быстро, что оборотень даже не понял, действительно ли он его видел. Профессор опустился на пень, который ранее пнул Диего, устало вздохнул и сказал:

– Ну ладно. Допустим – допустим на минутку! – что вы правы. Я практикую магию. Ну и что?

Уикхем смешался. А ведь и в самом деле… дальше-то что? Обличать человека в том, что он бартолемит, было глупо: если это правда, то зачем выдавать то, что знаешь, а если неправда – то разговор тем более получится бессмысленным.

– Ну… гхм… как бы… где вы всему этому научились?

– Чего только не узнаешь, перекапывая тонны книг в библиотеке, – невозмутимо отвечал Анастазия. – И все же – какое вам до этого дело? Вы что, из магической полиции? Этим колдовством нельзя заниматься без лицензии?

«Хорошо бы, – подумал Диего и спросил:

– Что вы тут делаете?

– Отдыхаю.

– В лесу?

– Дышу свежим воздухом.

– Вы только что вышли из портала.

– Если мы допускаем, что магия существует, то почему бы мне не провести некоторое – и довольно приятное, должен заметить, – время в Виллере?

– А я бы допустил, что вы прибыли к барону Сен-Мару для того, чтобы обменяться опытом – как один нелегальный практикант с другим. Или, может, даже украсть у него что-нибудь ценное и полезное.

Несколько секунд Анастазия смотрел на Диего, а потом улыбнулся. Улыбка у профессора была чертовски располагающая.

– Хотя ваши подозрения оскорбительны, я все же буду снисходителен к вашему юному возрасту и отвечу. Нет, я не собираюсь ничего красть. Однако деятельность барона и впрямь привлекла мое внимание. Я нахожу очень странным такой успех во всех делах, за которые он берется, при том, что Сен-Мар отнюдь не производит впечатления исключительной гениальности. К тому же я заметил некоторые удивительные совпадения и невероятно удачные стечения обстоятельств, которые возникали вокруг барона ни с того ни с сего.

– Ах вот оно что, – пробормотал Диего. Ему этот аргумент не показался особо убедительным. Конечно, барон использовал в своих делах и магию, и способности сына – а кто бы удержался от соблазна на его месте? Но дела Сен-Мара пошли в гору задолго до того, как он стал баловаться колдовством, – и до того, как у его сына проявились способности. По крайней мере, миледи считала, что они у мальчика дали о себе знать не раньше тринадцати-четырнадцати лет.

Но, может, она ошибалась?

– А вы, в вашей магической полиции, считаете, что магия не должна быть доступна для всех? – вдруг спросил Анастазия.

– Нет, конечно, – ответил Уикхем. – Представьте, какие будут последствия.

Профессор поразмыслил, пожал плечами и поднялся с пенька:

– Никаких особо ужасных последствий я не представляю. Да, наш барон далек от честной конкуренции, и, между нами, мне кажется, он извел нескольких соперников магией – но в целом что такого ужасного произойдет?

– Появление разного рода чудищ от неаккуратного обращения с магией как минимум.

– Чудища есть и сейчас, а так у людей был бы шанс от них отбиться. Правда, тогда отпадет необходимость в вашей полиции, а этого-то вы как раз не можете допустить, верно? – со смехом сказал доктор.

– Верно, – холодно согласился оборотень. – Фаренца – прекрасный тому пример.

– А, Фаренца, – пробормотал Анастазия. – Значит, в том, что произошло, вы вините неких неосторожных пользователей магии и колдовства?

– Злонамеренных, – поправил его Диего. – Тех, кто получил доступ к знаниям и попытался использовать их для личного блага, попутно убив десятки тысяч ни в чем не повинных людей.

– Ну, будет вам, не весь же город они уничтожили.

– Однако они изо всех сил пытались.

Профессор замолчал, покусывая ус. Они вдвоем шли обратно к деревне, словно пара друзей, прогуливающихся в хорошую погоду; хотя Диего мог только гадать, не готовит ли Анастазия какую-нибудь чародейскую пакость. Верить в это не хотелось – доктор философии был ему довольно симпатичен, несмотря на упорное отрицание очевидного.

– Но все же, как профессор и преподаватель я не могу одобрять ограничения доступа к знанию, чем бы это ограничение ни оправдывали. Знания, как и истина, должны принадлежать всем.

– Звучит хорошо, – согласился Диего. – Но только в теории. На практике обычно какая-то чертовщина выходит.

– Это потому, что нет обучения! Вот вас же кто-то научил есть ножом и вилкой, а не втыкать их в глаз сотрапезнику? Так и тут –