Читать книгу "Вечные сны о любви - Марианн Уилманн"

Он расчистит путь, говорил Флинн. Да, он действительно был человеком слова. Она соскользнула с коня, медленно обошла вокруг машины. Ни единой царапины, заметила она. Проявление внимания с его стороны. Ей не придется столкнуться с неприятностями, которые непременно возникли бы у нее с прокатной фирмой из-за разбитой машины.

Да, и это тоже он предусмотрел. Но почему он побеспокоился о таких приземленных, практических вещах?

Она с любопытством открыла дверцу и, усевшись за руль, повернула ключ зажигания. Двигатель ожил, заурчал.

Работает лучше, чем когда я брала машину, подумала она. И в довершение всего, бак полный.

Ты так сильно хочешь убрать меня из своей жизни, Флинн, что предусмотрел все непредвиденные обстоятельства? Почему ты так жесток? Почему так старался, чтобы я тебя возненавидела?

Он не оставил ей никакого повода задержаться, сделал все возможное, чтобы она уехала.

Она со вздохом вылезла из машины, чтобы попрощаться с Дилисом. Кейлин не торопилась, с удовольствием гладя руками его гладкую шкуру, прижимаясь носом к его шее. Затем она похлопала его по боку.

— А теперь возвращайся к хозяину, — прошептала она и отвернулась, чтобы пощадить сердце и не смотреть, как конь поскакал прочь.

Ей хотелось сохранить какое-то вещественное напоминание о времени, проведенном здесь, и она нарвала маленький букетик диких цветов, сплела стебельки вместе и, не обращая внимания на нелепость жеста, засунула его в волосы.

Она снова села в машину и поехала.

Косые лучи солнца пробивались сквозь деревья, склоняясь над узкой дорогой. Глянув в зеркало, она увидела, как дорога позади нее мерцает и затем исчезает в путанице мхов, камней и ежевики. Скоро здесь не будет ничего, кроме безмолвного леса, и никаких следов того, что она ходила по этим местам со своим любимым.

Но она всегда будет помнить, как он смотрел на нее, как прижимался губами к ее руке. Как приносил цветы и рассыпал их по ее волосам.

Как глаза его теплели от смеха, пылали от страсти… Его глаза. Какого цвета его глаза? Чувствуя легкое головокружение, она остановила машину, прижала пальцы к вискам.

Она не могла отчетливо представить себе его лицо. Как же она могла не знать, какого цвета у него глаза? Почему она не может отчетливо вспомнить звук его голоса?

Она выбралась из машины, прошла, спотыкаясь, несколько шагов. Что с ней происходит? Она ехала из Дублина, по пути к следующей своей остановке — с оплатой в гостинице за ночлег и завтрак. Не туда повернула. Гроза. Но что…

Не думая, она сделала еще один шаг по дорожке, которая теперь заросла. И внезапно ее разум стал ясным, как кристалл.

У нее перехватило дыхание. Она повернулась, посмотрела на машину, на чистую дорогу впереди, непроходимые заросли позади.

— Глаза у Флинна зеленые, — сказала она. Теперь она могла четко представить его лицо. Но когда она осторожно шагнула вперед, воспоминание о нем стало затуманиваться.

На этот раз она поспешно шагнула назад, и шагнула далеко.

— Ты хочешь, чтобы я забыла тебя. Почему? Если все это не имеет никакого значения, то почему тебе не все равно, буду я помнить тебя или нет? Если ты разбил мне сердце, разве это должно волновать тебя?

Слегка дрожа, она села на землю. И стала делать то, что у нее всегда получалось лучше всего. Рассуждать логически.

Флинн сидел там же, где и в ту ночь, когда все это началось. В башне, в кресле перед камином. Он смотрел на пламя, пока Кейлин не села в машину. Потом, не в силах вынести расставание, скрыл видение за дымом.

Он не знал, сколько времени уже провел здесь, скованный горем. Он знал, что день проходит. Косые солнечные лучи, падающие в окно, укоротились и стали тускнеть.

Сейчас она уже должна пересечь границу и забыть его. И это к лучшему. Конечно, будут некоторые осложнения. Необъяснимый провал во времени, но и это останется позади.

Через год или два, или через двадцать лет, он может снова посмотреть в огонь и узнать, как она живет. Но никогда не откроет он для нее свой разум во сне, потому что это будет большим мучением, которое он не сможет вынести.

Из-за того, что между ними произошло, она немного изменится. Будет более открытой для новых возможностей, для магии жизни. Он поднял жемчужное ожерелье, посмотрел на его блеск в свете догорающего огня. По крайней мере, это был подарок, который она не смогла швырнуть к его ногам.

Он опустил лицо на руки с намотанным на пальцы жемчужным ожерельем. Он пожелал, чтобы назначенное время пришло, когда боль сможет поразить только разум, когда все чувства не будут так обострены — он ощущал ее запах даже сейчас. Этот нежный запах, который витал в воздухе.

— Приди, проклятая ночь, — и откинул голову назад. Затем он, пошатываясь, поднялся на ноги, удивленно вскинул глаза. Она стояла не более чем в трех футах от него. Ее волосы были спутаны, одежда порвана. Руки и лицо в царапинах.

— Что за шутка?

— Я хочу свой подарок. Я хочу то, что ты мне пообещал.

— Что ты наделала? — Ноги наконец повиновались ему, и он бросился к ней, схватил за руку. — Ты поранилась? Посмотри на себя. Все твои руки в ссадинах и кровоточат.

— Ты поставил у меня на пути колючие кусты. — Она оттолкнула его, и настолько сильно, что он отлетел на два шага. — Я пробиралась через них несколько часов.

— Пробиралась. — Голова его дернулась, будто она дала ему пощечину. — Тебе нужно уходить. Уходить! Немедленно! Который час? — Он потащил ее из комнаты, и поскольку получалось недостаточно быстро, поволок ее.

— Я не пойду. Пока ты не сделаешь мне подарок.

— Да нет уж, пойдешь, черт возьми. — В ужасе он закинул ее на плечо и побежал. Она сопротивлялась и ругалась, тогда он полетел.

Наступала ночь. Время, которое текло тонкой струйкой, хлынуло потоком. Он забрался в лес настолько глубоко, насколько посмел. Края его темницы, казалось, шипели вокруг него.

— Вот. — От страха за нее он взмок. — Твоя машина вон там, впереди. Садись и уезжай.

— Почему? Значит, я могу проехать чуть дальше и забыть все это? Забыть тебя? Ты хочешь украсть у меня настоящее.

— У меня нет времени с тобой спорить. — Он схватил ее за плечо и встряхнул. — Времени нет. Если ты останешься здесь после двенадцатого удара часов, ты окажешься в западне. И пройдет сто лет, прежде чем ты снова сможешь уйти отсюда.

— А почему тебя это волнует? Дом большой. Лес большой. Я тебе не помешаю.