Читать книгу "Колдуны - Адам Нэвилл"

тысяч лет.

– Фантазии? В этом все дело? Но прогулки на свежем воздухе – неотъемлемая часть развития ребенка. Мы хотим, чтобы природа была частью жизни нашей дочери. Так что, может, вы и прожили здесь немного дольше и приобрели что-то вроде права собственности на этот лес…

Маги продвигается на несколько дюймов вперед.

– Прибежище змей. Гадюк. Что, если она наступит на одну?

Он опять разговаривает с Томом свысока, словно с ребенком в каком-то старом фильме. Наверное, дурак думает, что он на сцене. «Спектакль. Они считают тебя тупым».

Сегодня на соседе узкие брюки цвета лютиков. Льняная рубашка расстегнута на шее, шнуровка распущена, и виднеются заросли белых волос на груди. Их так много, что у Тома возникает искушение поинтересоваться: настоящие ли они? Под всей этой одеждой Маги, должно быть, худой и покрытый белыми волосами, как тощий грызун или обезьяна. Том без особой охоты представляет себе Мутов в постели. Обнаженных. Дрожь отвращения быстро изгоняет этот образ из головы.

Со стороны щетинистой мордочки миссис Мут, обрамленной густой прической, напоминающей подстриженный декоративный кустарник, летит едкий комментарий, и предохранитель Тома в конце концов срывается.

– Мы отругали ее ради ее же блага.

Угли внутри Тома разгораются, и, прежде чем осознать свои действия, он принимается орать. Неожиданно и дико, безо всякого почтения, которое не оставляло его в присутствии этой пары. Он даже делает шаг вперед, подчеркивая свою точку зрения тычками указательного пальца.

– Отругали ее? Вы не смеете ругать мою дочь! Никогда!

Глаза Маги широко распахиваются, он прячется за спиной жены, прежде чем отступить глубже в темный холл. А лицо миссис Мут застывает, превращаясь в маску возмущенного неповиновения. Она стоит на своем, и Том останавливается.

– Послушайте… – пытается он снова. – Это выходит из-под контроля. Я пришел сюда не для того, чтобы спорить. Но никто не может «ругать» и пугать чужого ребенка, а потом оправдывать это. Что с вами не так? С первого дня…

Маленькое тельце женщины дрожит.

– Нет! Ты слушай! Этот лес – не зона отдыха. Он не место для детей. Это охраняемая зона. Мы не хотим, чтобы его испортили! Растоптали! Мы… – Она замечает Арчи, ее рот кривится от отвращения. – Мы не хотим, чтобы его завалили мусором.

– Вы им владеете, да? Он ваш, да? Может, и деревня тоже? Слегка заносчиво, нет?

– Мы здесь соблюдаем границы. Границы, которые вы научитесь уважать.

– Как вы уважили забор? Мой забор!

– Небольшая подсказка. Так что устраните дыру. Последнее, чего мы хотим, – это сад с открытой планировкой… При том-то беспорядке, что у вас на заднем дворе.

– Это ваши чертовы деревья нависают по всей длине…

Дверь захлопывается перед носом Тома, и ему остается лишь ошарашенно моргать.

Из-за створки доносится приглушенное бормотание Маги.

Том пытается прийти в себя, будто только что пережил опыт выхода из собственного тела. Он моргает от яркого блеска в глазах, не зная, что делать дальше, пока не замечает Арчи. Пес присел в газоне, ухоженном и похожем на бильярдный стол, и выгнулся калачиком. Из-под маленького дрожащего хвостика плывет пар и неприятно пахнет.

Том в панике срывается с крыльца, сбивая головой пурпурные цветы.

– Нет. Арчи. Нет. – Он со страхом вглядывается в окна соседей, хлопает себя по карманам в поисках пакетов. Но у него ничего нет. Окна Мутов закрыты занавесками.

Облегчение Тома быстро превращается в злобное ликование. Возможно, последнее слово все-таки останется за ним.

– Молодец, мальчик. Выжми из себя все, приятель. Все до конца.

Том бежит рысью по подъездной дорожке и свистит Арчи, который продирается сквозь цветы и ухоженные растения, как пьяный олух. Лишь тогда отдергивается штора одного из окон Мутов. В щели видны пальцы и смутное подобие лица миссис Мут.

Том поворачивает за угол и уже трусцой бежит к своему дому, не в силах подавить смех. Арчи, взволнованный этой переменой в поведении хозяина, шагает рядом, улыбаясь во всю пасть.

У соседей с шумом распахивается дверь. За этим следует шарканье ног по дорожке, а затем воздух сигналом тревоги пронзает царственный вопль миссис Мут:

– Эта… собака!

И следом громогласное Мага:

– Позор! Убери это! Ты слышишь?!

– Обмажьте им свои чертовы гвоздики, – отвечает Том и спокойно идет домой.

17

Ощущение тщетности, которое металлической ермолкой сковывало его разум с момента приезда, наконец, ослабило свои железные путы. Ремонт в комнате действует как облегчение от бремени беспокойства, оно гнилым наростом свалилось с дерева его мыслей. Тому нужна была победа – бальзам от постоянного страха, что изношенность дома окажется сильнее всех полученных за годы – в основном от отца – навыков.

Теперь при входе в комнату Грейси взгляд поражает взрыв леденцово-розового. В тон гладким стенам цвета мороженого на недавно собранном комоде стоят розовый будильник и такая же лампа. Потолок и плинтусы сияют белизной, красиво дополняя деревянную отделку помещения, полки, шкаф и стеллаж для игрушек. Три картины Грейси в рамках образуют галерею радуг: люди в больших ботинках, похожий на медведя единорог и невысокий холм, на вершине которого стоят сама Грейси и Арчи.

Том так и не нашел в лесу Уоддлса, зато нарвал цветущего дикого чеснока и поставил букет в белой чайной чашке на свежевыкрашенный подоконник. Атласные занавески цвета новой стали не будут подвязаны, пока не высохнут стены.

Растворитель и терпкий запах первого слоя краски добавили восприятию Тома легкомыслия, поэтому он широко распахивает окно. Смазанные маслом петли бесшумно открываются. Он напоминает себе поставить блокировку от детей, не хватало, чтобы Грейси захотелось высунуться.

Отступив назад, Том осматривает дело рук своих. Еще раз.

Пыльные простыни скрывают заляпанные доски пола, но теперь эта комната позволяет заглянуть в будущее их дома. Одна комната готова, остались еще три спальни плюс ванная. Затем он займется гостиной, кухней и недоделанной половиной холла внизу. Появление у его семьи дома снова кажется возможным.

Снаружи доносится знакомое урчание машины Фионы, она поворачивает, а затем с хрустом паркуется на подъездной дорожке.

Том смотрит через окно, которое отмыл почти до полной невидимости. С утра он даже оставил манеру, всякий раз проходя мимо, поглядывать на дверь соседей. Никаких новых контактов с Мутами не было. У Тома даже возникает искушение предположить, что по соседству воцарилось угрюмое признание в нем достойного противника. Тихая обида, возможно, перерастающая в нежелание новой вражды. Последним жестом с их стороны был звук совка, убирающего после Арчи лужайку, а затем заскрежетала ручка ведра.

* * *

Его большие ладони прикрывают дочке глаза. Том ведет Грейси