Читать книгу "Внучка жрицы Матери Воды - Лариса Кольцова"

не любя Гелию. И глупа я, безволен Нэиль, притянутые к ней её непобедимыми чарами. Но возможно, что я всего лишь ощутила в первый раз в своей жизни ревность к той, кого до этого момента любила сестринской любовью. И понятно, я не могла признаться, да и просто понять, что уже желаю этого человека себе. Разум был не в состоянии заняться расшифровкой ощущений.

— Если не существует, чего и спрашивать? — ответил он. Неожиданно он залез в свой внутренний карман, распахнув экзотическую курточку. Вынул оттуда немалую пачку денег и, отделив от неё одну часть, протянул Ифисе, — Тебе за твоё преданное, не ценимое ею никогда, служение. Я же знаю, что она никогда не благодарит тех, кто действительно её любит. Только лицедеи, как и она сама, пользуются ею бесконтрольно и неблагодарно.

Ифиса быстро схватила деньги, отнюдь не собираясь строить из себя бескорыстное существо. Я не могла оторвать глаз от его необычных рук. Они были настолько мужественные, наделённые длинными сильными пальцами, безупречными ногтями, что я просто не могла поверить в то, что у мужчин могут быть настолько красивые руки. Что ими можно любоваться, можно желать их прикосновения и самой к ним прикасаться… Мне показалось, что такие руки созданы для какой-то непостижимой, волшебной и тончайшей работы, поскольку интеллект, талант выражены и в руках тоже, особенно в пальцах. Он замер и как-то по-своему понял мой взгляд, застывший на его руках. Повторно отделив от пачки часть денег, он протянул их мне, — Я уверен, что и тебе она задолжала уйму денег и не отдаст уже никогда. Зачем, если ты по любому её любишь? И спросить своё ты никогда не смеешь, в чём я также уверен. А ты уверена, что ей присуще благородство как тебе или Ифисе? Бери!

Я вмиг очнулась, сильно удивилась такой вот расшифровке своему невольному любованию его руками. Он решил, что я жажду денег! Я невольно отшатнулась, и Гелия, проявив поразительную ловкость, опережая, готова была перехватить то, что протягивалось мне. Но он поднял деньги над головой Гелии, проявив ответную молниеносную ловкость. От неожиданной его выходки Гелия вначале опешила, но, когда она потянулась к деньгам в его руках, он быстро сунул часть из них внутрь моего корсета. Надо пояснить, что моё платье имело довольно смелый вырез, и от прикосновения его руки по моей коже словно бы растеклась ласкающая волна, пошатнув меня своей внезапностью, плотностью и подчиняющей силой. Не знаю, было это заметно или нет, но я привалилась к вешалке, теряя устойчивость.

— Да ты с ног её сшибёшь! — смеялся он над Гелией. — Не наглей же настолько.

Гелия обернулась ко мне, раздумывая, а не стоит ли залезть в мой корсет и вытянуть оттуда деньги? Ифиса, алея щеками как двумя бутонами, жадно наблюдала за всеми, предусмотрительно поглубже пихая подаренные деньги уже в свой корсет, чтобы Гелия их не отняла. Ведь та считала, что имеет право так поступить, поскольку и дом, где мы находились, и муж со своими деньгами принадлежали ей, — она всему хозяйка. Но, конечно, она не посмела лезть к нам в бельё и быстро овладела собой. Она лишь звонко рассмеялась, тая досаду. Остальные деньги он убрал обратно в глубоко запрятанный карман своей куртки. — Мне и самому они понадобятся. Я же работаю целыми днями не только ради твоего мотовства. — Он был уверен, что она всё тратит и не знал о её тайнике. — Ты уже получила взнос от своего щедрого, но всегда тобою заброшенного друга. Чего тебе ещё?

Тут Гелия ловко вытащила тот самый браслет, который он успел спрятать в карман моей пелерины, думая, что обманул меня его видом, выдавая его за мой потерянный, но уже возвращённый Чапосом. Не иначе Ифиса успела подсмотреть за ним и рассказала Гелии о браслете.

— Твоя щедрость просто потрясает! — нежным голоском почти пропела Гелия, — Кажется, ты ошибся кармашком. Вот это стоящий подарок любимой жене, постоянно скучающей в разлуке с тобою. Я оценила, — она, любуясь, стала рассматривать камушки. — А ты думал, что я буду вырывать твои паршивые деньги у них из рук, будто они воровки? Чтобы дать тебе такое вот зрительное наслаждение алчностью дикарей? Девчонки, он сделал это не из щедрости, а чтобы потешиться над нами всеми! Чтобы мы затеяли тут возню ради его развлечения. Я же его знаю!

— Положи туда, откуда и взяла, — потребовал он. — Это не настоящие камни, а изделие репликатора. Пустяковина, — тем самым он вмиг обесценил собственный же дар в моих глазах.

— За Нэю спасибо, — похвалила его Гелия, — я ей немного задолжала, а у неё нет лишних денег никогда.

«Немного»! Сумма набралась приличная, и вряд ли Гелия собиралась её возвращать. Тянула бы до бесконечности.

— Но Ифисе-то к чему твои дары? — продолжала Гелия. — Отдай ему его дрянные деньги, Ифиса! Не унижайся перед ним!

— Как же к чему? — резво отозвалась Ифиса. — Я же потратилась на провизию для завтрака. Да и вообще, Гелия, я часто несу траты на твои мелкие нужды… — она не договорила, буквально тая от выходки Рудольфа и сияя крупными и сладкими, как спелые ягоды, глазами, изливая на него нескрываемую и очевидно безответную влюблённость. А может, что и более серьёзное у неё к нему было. Она словно осунулась, умалилась даже ростом, и только глаза увеличились и блестели, безнадёжно и грустно предлагая себя, как те же переспевшие ягоды в предосеннем саду, где о них забыли или не заметили. — И в чём тут унижение? Спасибо, Руд. Я в самом деле конкретно потратилась, зная, что у Гелии никогда в доме нет провизии. Пошли завтракать…

— Я не нанимала тебя в служанки! Я не собираюсь завтракать! — прикрикнула на неё Гелия. — Нэя спешит, а Руд заскочил не для того, чтобы с тобою на пару лопать жирную птицу в остром до жути соусе. Иди одна услаждайся, если невмоготу, как тебе и свойственно обычно!

Я никуда не спешила, но поняла её слова как требование уйти отсюда. Она разозлилась на меня из-за денег, что миновали её руки и попали ко мне. Раз муж её, то и всё его добро принадлежало ей, так она считала. Одно дело, когда она сама рассчитается, если сочтёт нужным, а другое дело его несогласованная с нею самодеятельность. Но вырвать деньги у меня или у Ифисы, она, конечно, не могла. — Иди, иди! Ешь свою птицу в сладком соусе, пока не остыла! — прикрикнула она своей старшей подруге. — И пожалуйста, застегни свой корсет потуже, чтобы вместе