Читать книгу "Трудовые будни барышни-попаданки 2 - Ива Лебедева"

заржавленных инструментов и просто заброшенного металла. По моим дилетантским представлениям, безвозвратно пропало не больше двадцати процентов, а остальное годилось в перековку. Или, между прочим, в переплавку. Я уже выяснила, что у моих торгово-промышленных партнеров Никитиных есть несколько железных заводов, разбросанных по селам. Работают, конечно, не столько на черном ломе, сколько на местной руде. Топливо — древесный уголь. Может, и мне немножко подкоптить небо таким производством, только вынеся подальше от жилья?

Ладно, это потом. Пока — новое хозяйство. И самый актуальный вопрос — местный управляющий, сперва показавшийся агнцем. Но благодаря Голубкам взгляд у меня уже был наметан, и я предполагала, что в этом мирке гнили и разрухи есть островок личного благополучия.

Даже с первой поездки по деревне стало очевидно, что это — дом управляющего.

Я решила обойтись без записок, подложенных в мешки, с надписью «украдено у ЭМ». А просто вызвала в контору «агнца», не очень старого мужика с аккуратно подстриженной бородкой, в купеческом сюртуке. Зла у меня на него не было — управитель, как сообщили мне, стал инициатором письма дворни в полицию и был наказан бывшим барином как бесспорный грамотей.

Он протянул мне амбарную книгу и несколько других тетрадей. Я открыла ее, печально вздохнула…

Уже настал май, но первые дни оказались холодными, и топилась печка. Я не поленилась своей барской рукой отправить туда всю финансовую документацию несчастного поместья.

— Степан, — сказала я тоном вежливым и добродушным, — какая молва идет обо мне среди ваших мужиков?

— Вы, Эмма Марковна, барыня… интересная, — растерянно-напуганный управитель не сразу подобрал нужное слово, — много новинок у вас в поместье странных и полезных.

— Новинки — ладно, а как я с народом? — продолжила я.

— Много говорят… мол, молодая барыня голубковская справедлива и милосердна.

— Так вот, Степан, давай-ка начнем с милосердия. Оставь себе четверть всего добра, что за семь лет скопил на службе, а остальное — верни. Выяснять, подсчитывать, чтобы по справедливости, не хочу. Но увижу обман — за мной вникнуть дело не станет. Ты, мил человек, другого слуха то ли не захотел упомянуть, то ли и правда не дошел он до тебя. Голубковская барыня и справедлива, и милосердна. Но к ворам да потатчикам — строга.

Управляющий подавил печальный вздох. Но уже к вечеру в амбары, сараи, коровники, стены которых были ошпарены и окурены, стало возвращаться добро — сено, зерно, были пригнаны пять коров и полтора десятка овец. Причем и скотинка здорова, и зерно не порчено.

Затем у нас дальнейшая беседа и пошла:

— Вот что, Степан. Вижу, человек ты разумный. И рачительный — свое добро в порядке соблюдаешь. А вот барское… — Я выразительно повела глазами по запущенному двору. — Впрочем, то дело прошлое. Теперь у вас тут по-иному пойдет. Алексей мне и в Голубках надобен. Сюда гонять его что ни день — не с руки. Так что есть у тебя шанс послужить новой хозяйке на только за страх, но и за совесть. А также за свои кровные.

Степан, который стоял передо мной в чисто выметенной и вымытой девками горнице и неловко переминался с ноги на ногу на расстеленной рогоже, чтоб грязи поршнями не нанести в дом, встрепенулся.

Я кивнула и продолжила:

— Хочу, чтоб ты в амбарах да овинах порядок навел, как на своем дворе. А также приготовил мне подробный отчет: сколько чего и где вы в те года сеяли, сколько собирали. Кому старый барин луга в кортому сдавал, почем, как те деньги собирали, либо сеном брали. Сколько с тех лугов самим скосить можно. По скотине, опять же, сколько молодых коров, сколько старых, какая как доится. Ты человек грамотный, вот возьми тетрадь и подробно все опиши. Ежели сумеешь, нарисуй мне вот такой чертеж егоровских земель, — тут я подвинула мужику лист с нарисованной картой Голубков. — Видишь, помечено, где господское подворье, где деревенька, где поля, луга и лесок. Вот внизу список, какой меткой какая земля покрашена. За это отдельно награжу. Ежели слишком затруднишься, не страшно, ругать не стану, но и награды не будет. Скажешь Алексею, он над тобой теперь старший, пришлет нужного человека, чтоб нарисовал. Дальше…

Я ненадолго задумалась, перебирая в голове хозяйственные дела.

— По оброчным-то у меня уже список есть, — робко воспользовался паузой староста. — Подать-с?

— Не надо, к остальному отчету приложи. — Я одобрительно кивнула. — И наперед скажу тебе одну вещь, Степан. Твое богатство отныне напрямую зависит от моего. Будет в имении порядок да прибыток — будет у тебя и награда частицею от того прибытка. Чем больше заработаем, тем больше к себе в закрома унесешь, и никто слова тебе дурного не скажет. А там, глядишь, лет за десять хорошей работы скопишь себе и на вольную.

Степан где стоял, там и обмер. Выпучил на меня глаза, что тот рак. Еще бы! Такое щедрое предложение. Нынешние баре не привыкли делиться прибытком с крепостными, будь они хоть сто раз преданными людьми и талантливыми управляющими. Если и мог подневольный человек что-то скопить, то либо воровством, либо отхожим промыслом.

И вольную такому ценному работнику никто в здравом уме не обещал. Одна я такая… малахольная.

Глава 21

Голова пухла и болела неделю подряд. Какими только я себя словами ни изругала за самонадеянность и легкомысленность!

Избаловали меня Голубки. Уж не знаю почему, то ли с батюшкой в церкви мне так повезло, то ли люди здесь особенные. Но я, наивная, до сих пор считала, что просто шутя переломила крестьянский менталитет о собственную коленку, внедряя новшества направо и налево.

Дура, что еще сказать. Мои-то крестьяне и дворовые на фоне егоровских оказались не «хамы», как тут принято называть крепостных, а чистой воды ангелы.

И кумыс пьют, и бороды керосином мажут, и полы в избах вениками и горькой травой метут… и на вонючий сарай, где чокнутая барыня чертячьи мази гонит, не пеняют.

Барский дом в Егорово еще как-то отмыли, хотя тамошняя кухарка бухтела не переставая, что черные тараканы в дому — к прибытку и здоровью, а вонять тут бесовскими зельями — дурная затея. Но на ее ворчание присланный из Голубков десант баб не слишком обращал внимание.

А вот заставить новых «подданных» извести блох и вшей оказалось почти непосильной задачей. Ну не пороть же, право слово, всех подряд за то, что они шарахаются