Читать книгу "Русский всадник в парадигме власти - Бэлла Шапиро"

Очевидцы вспоминали, как, по случаю пасхальных торжеств, «царь сидел на большом красивом сером коне, увешанном большими цепями из тяжелых золотых или позолоченных серебряных звеньев. Между звеньями кое-где висели прикованные к ним образы орла и святого Георгия»[229]. Символическим декором цепей были львы, одноглавые орлы с распущенными крыльями, двуглавые орлы и двуглавые орлы «у коих крылья распущены, а в когтях каждого по скипетру и державе», расположенные на восьмиугольных золоченых прорезных звездах[230].

Ноги коней также богато украшались: наколенками и подковами «тоже производившими звук от привешенных к ним серебряных цепочек»[231], и особыми украшениями у копыт под названием «остроги, в виде шпор, с бубенцами»[232]. Размещались гербовые символы и на оголови, в том числе на решмах и на «плащах» из набора наузольников[233].

Сюжеты декора имели вполне конкретно понимаемую современниками символическую основу. Традиционными для украшения парадного убранства царской лошади были не только изображения ездеца, но и фигуры четырех гербовых животных — грифона, орла, единорога и льва. Система государственной символики с их участием оформляется с 3 февраля 1561 г., когда «царь и великий князь печать старую меньшую… переменил, а учинил печать новую складную: орел двоеглавной, а середи его человек на коне, а на другой стороне орел же двоеглавной, а середи его инърог»[234]. Реформа царской печати и государственной символики была напрямую связана с новым царским статусом Московского государя. С принятием Иваном IV царского титула, вероятно, следует связывать появление на голове ездеца короны[235].

Единорог вошел в систему российских государственных символов с февраля 1561 г.; в течение следующего столетия он периодически из нее выходил и вновь возвращался. Семантика ездеца и единорога в этот период была равнозначна. Часто единорог изображался в паре со львом; сочетание имеет древние корни, но в русской геральдике эта парная эмблема получает наибольшее распространение со времен правления первых Романовых[236]. В конском церемониальном убранстве чаще всего встречались две композиции: первая — из противостоящих льва и единорога, а другая — из таких же фигур, расположенных по сторонам от орла. Чеканными накладками с одиночными изображениями львов были украшены бархатные тебеньки седла царя Михаила Федоровича. Это седло, входившее в полный наряд царской лошади, было выполнено в 1637–1638 гг. в мастерских Московского Кремля теми же мастерами, которые чуть ранее изготовили царские регалии: венец, державу, скипетр и саадак[237].

Четвертым символом был грифон, или, как его называли на Руси, гриф. Его изображения также служили для обозначения наиболее статусных вещей. Так, в царской Конюшенной казне имелся «покровец изорбатной золотной; по нем травы разных шолков. В средине четыре грифа, кругом бахрома золотная. Подложен тафтою зеленою»[238]. Особое значение покровца подчеркивается материалом, выбранным для его изготовления. Это изорбаф (изорбат, зарбаф) — золотный иранский шелк, одна из наиболее статусных тканей, чье название в буквальном переводе означало «золотая ткань»[239].

Эти четыре фигуры (грифон, единорог, орел, лев) в сочетании с ездецом следует рассматривать в качестве единой российской государственной символической системы[240], чья аллегорическая образность превращала узкоприкладное[241] в ритуально значимое.