Читать книгу "Война ведьмы - Джеймс Клеменс"

Лепестки черной розы раскрылись, и из ее сердцевины вырвался яростный огонь. В последний момент гоблин, видимо, почувствовал, что к нему идет смерть, поднял морду, в его глазах отразилось пламя, которое ударило в него. Чудовище отбросило назад с такой силой, что тело пробило закрытый люк у него за спиной. Железные прутья вырвались из гнезд, а закаленное морскими штормами дерево превратилось в щепки, точно сухие ветки. Тело драк'ила, пожираемое черным огнем, заскользило по открытой палубе. К тому времени, когда Джоак выбрался наружу вслед за ним, от гоблина остались лишь обугленные кости.

Оказавшись на палубе, Джоак выпрямился. Все глаза — гоблинов и людей — были прикованы к нему. В воздухе воняло горелой плотью и обуглившимися костями. Палубу заливала кровь гоблинов, и, куда бы Джоак ни посмотрел, всюду валялись разрубленные останки хищников. В глазах Джоака появился ужас. «Морской стриж» превратился в мерзкую покойницкую.

Юноша не мог отвести взгляда от обгоревших останков морского гоблина, лежавшего на палубе. Кости чудовища превратились в маленькую кучку, над которой в ночном воздухе поднимался пар. Казалось, каждая косточка кричит о боли, причиненной драк'илу пламенем, которое направил на него Джоак. Это зрелище напомнило юноше другое время и другую ночь, когда огонь поглотил его родителей. Тогда от них тоже остались лишь почерневшие кости. Только сегодня виновником смерти живого существа стал он сам. О, Добрая Матушка, что же он наделал?!

Джоак поднял посох над головой и выкрикнул свою боль в ночное небо. Лед в его крови растаял, и на обоих концах посоха вспыхнуло пламя, похожее на гаснущие в очаге искры.

Это зрелище словно разбудило замершую в неподвижности армию драк'илов. Они в ужасе бросились к леерам и начали спрыгивать в темное море. Вскоре палуба опустела, если не считать трех человек и огромного количества мертвых гоблинов.

— Джоак! — К юноше подошел Эр'рил, левая щека которого была располосована острыми когтями. — Что ты наделал?

Ужас и удивление слышались в его голосе, когда, убрав меч в ножны, он протянул к Джоаку руку.

Джоак отступил назад. Он не хотел, чтобы сейчас к нему кто-то прикасался. Юноша только покачал головой и показал на разбитую дверь.

— Элена… Она… она сильно ранена. В дальней каюте.

Эр'рил опустил руку, и от удивления у него широко раскрылись глаза. Не говоря ни слова, он бросился в проход.

Джоак знал, что должен пойти за ним. Элена его сестра. Но у него онемели ноги, и он не мог пошевелиться.

Флинт быстро прошел по заваленной телами палубе. Он не сводил глаз с Джоака, хотя его слова были обращены к Морису.

— Возьми штурвал! Проведи нас к входу в бухту, но помни про рифы справа по борту, на мелководье. Мы должны выйти в открытое море. Мальчишка задержал драк'илов, но ненадолго.

Темнокожий брат развернул корабль, и паруса надулись и захлопали у них над головами.

Флинт добрался до Джоака и схватил его за плечо.

— Послушай, мальчик, я ценю то, что ты сделал. Драк'илы нас побеждали, и нам повезло, что мы не налетели на рифы, но я знаю магию, которую ты призвал. Это…

— Гибельный огонь, — пробормотал Джоак.

Флинт опустился на колени и заглянул юноше в глаза.

— Да, и то, что ты можешь произнести его имя, означает, что он тебя коснулся — пометил. Это одно из самых темных проявлений черной магии, и я скорее соглашусь потерять корабль, чем стану свидетелем того, как ты попадешь к нему в сети.

— Мне пришлось, — ответил Джоак. — Я должен был защитить Элену.

— У твоей сестры достаточно защитников, — вздохнув, проговорил Флинт. — Ей нужен брат, а не еще один телохранитель. Не забывай об этом.

Джоак сбросил руку Флинта со своего плеча.

— Сестра, которую убили, уже не нуждается в брате.

Он отступил на шаг назад и выставил черный посох между собой и старым моряком.

Флинт поднялся, не сводя глаз с посоха.

— Пусть так. Но загляни в свое сердце, мальчик. Прозрей. Скоро твой посох станет для тебя важнее сестры.

— Неправда! — возмутился Джоак. — Я могу…

Ему помешал договорить крик, донесшийся с нижней палубы:

— Флинт, спускайся сюда! Быстрее!

Флинт подошел к развороченному люку и спросил, поглядев на Джоака через плечо:

— Ты уверен в своем сердце? Почему ты все еще здесь, когда твоя раненая сестра лежит внизу? — И Флинт нырнул в проход.

Джоак стоял и смотрел на черный посох из дерева пой, по-прежнему сжимая его в руке. Он вспомнил ледяное прикосновение и холод, наполнивший его тело. И хотя дерево снова стало теплым, а лед в его крови растаял, юноша понимал, что он совершил. Но еще не мог полностью осознать, что где-то в самых глубинах его сердца маленькое зерно пустило всходы. Там, где остался крошечный осколок льда.

Сила тебя «пометила», предупредил его Флинт. Джоак посмотрел на разбитую дверь. Возможно, это и так. Но он готов рискнуть собственной душой, чтобы защитить Элену, и ему все равно, черная или какая-то другая магия будет ему помогать.

Сжимая в руке посох, он наклонил голову и вошел в узкий коридор.

Крал бросился на стражника. Топор горца отрубил врагу руку у самого плеча. Кровь залила лицо Крала, когда он вонзил свое оружие в следующего врага. Его охватила ярость. Он был так близок к тому, чтобы раскрыть тайну, о которой мечтает его господин, — узнать, где прячется ведьма. А теперь единственный человек, знавший это, умер и лежит на ковре. Будь проклята слепая верность женщины-воительницы! Всего одно мгновение, и она назвала бы Темному Властелину место, где находится ее племянница.

Развернувшись на каблуке, Крал перебросил топор из одной руки в другую и с мастерством, отточенным годами сражений, ударил им в лицо следующего нападавшего. Но, несмотря на его стремительные движения, в комнату вбегали все новые и новые вооруженные люди. Он отбил меч, направленный ему в живот, затем деревянной рукоятью топора со всех сил врезал нападавшему по голове и оттолкнул его в сторону.

Бросив взгляд через плечо, он обнаружил, что сражается в одиночестве. Тол'чак охранял тело матери и кровать, на которой лежал элв'ин. Могвид сполз со своего стула и спрятался в дальнем углу. Крал понимал, что, если он хочет спасти отряд, ему придется самому прорубать дорогу в рядах врага.

— Тол'чак! Бери Мерика и давай за мной! — крикнул Крал.

Головокружительный вихрь стали и мышц — горец прокладывал себе дорогу к двери. По обе стороны от него с пронзительными криками, нелепо взмахивая руками и ногами, падали враги, борода Крала пропиталась их кровью, белозубая улыбка сияла на грязном лице, точно маяк. Распевая древний боевой гимн, он неуклонно продвигался к двери.

Никто не сможет его победить! Жажда крови едва не разбудила черную магию его топора. Ему отчаянно хотелось вонзить зубы в глотки врагов, но он знал, что надо держать себя в руках и утолить жажду крови при помощи топора, ведь за ним наблюдало столько глаз. В висках у него гулко стучала кровь, и горец не слышал стонов и воплей о помощи.