Читать книгу "Девушка, змей, шип - Мелисса Башардауст"

Сорэйя думала, что сложнее всего будет пробраться через город. Однако по мере удаления от него дышать ей становилось все сложнее и сложнее, будто бы на грудь ей что-то давило. Она оглянулась было, чтобы оценить, насколько далеко они ушли от города, но тот растворился в ночи. Вне отбрасываемого фонарем света царила тьма.

Когда она стояла на крыше, весь мир был перед ней как на ладони. Оценить расстояние от города до дахмы было совсем не сложно. Но теперь, идя ногами по земле, Сорэйе казалось, будто она уменьшилась до размеров насекомых, ползающих в ее саду. Она шла по невыносимо длинной тропе, тянущейся в чрезмерно огромном для нее мире. Неужели раньше границы покоев и сада душили ее, и она хотела вырваться за них? Неужели задыхалась в потайных ходах и жаждала глотка свежего воздуха? Ну разве не смешно? Сначала ей всего было мало. Теперь же казалось, что всего слишком много.

Должно быть, Азэд услышал, как участилось ее дыхание.

– Поделись со мной сказанием, – раздался в ночи его голос.

Эти слова вырвали Сорэйю из пучины собственных мыслей. Она подняла на него глаза. Свет фонаря мягко освещал его профиль. Он старался отвлечь ее, занять чем-то другим в оставшееся время, и Сорэйя была ему за это благодарна.

Она принялась повествовать ему о принцессе, спустившей возлюбленному свои волосы, чтобы тот мог вскарабкаться по ним. Когда сказание закончилось, Азэд попросил еще об одном. На этот раз она рассказала об отважном герое с силой десяти мужей, победившем дракона и спасшем глупого шаха из рук дива.

Сорэйя ожидала, что Азэд повторит свою просьбу, но вместо этого он спросил о другом:

– А какое сказание ты любишь большего всего? Какое из них ты перечитывала раз за разом?

Сорэйя хотела было возразить, что первое сказание и было ее любимым, однако не его она чаще других перечитывала. Не его она видела по ночам в кошмарах. Не оно казалось Сорэйе частью ее самой настолько, что заставляло сомневаться, стоит ли о нем рассказывать. Не раскроет ли оно слишком многого?

Но стоило ей вспомнить о Шахмаре, как он занял все ее мысли.

– Быль иль небыль, – заговорила Сорэйя голосом, будто бы одновременно принадлежавшим и ей, и не ей, – но жил-был принц, и был он примером для подражания всем молодым людям. Он был красив, храбр и обладал манерами. Но не были ему чужды и гордость с любопытством. Однажды он схватил дива, но не стал убивать его. Вместо этого принц заточил его в пещере и ежедневно навещал, требуя раскрыть свои тайные знания.

Сорэйя смолкла, понимая, что они оба думают о ее походе в подземелье к диву.

– Вскоре диву удалось убедить принца, что из него выйдет много лучший правитель, нежели из его отца или старшего брата. И действительно, разве ему не были известны даже дивовы секреты? Тогда он убил отца и брата, забрав корону себе. Несмотря на кровавый способ прихода к власти, новоявленный шах поначалу правил мирно. Но он продолжал навещать дива. Со временем шах заметил, что тело его принялось претерпевать изменения: кости сдвигались, кожа стала покрываться чешуей и грубеть, а сам он стал жестокосердным. Шах стал жаждать войн и разрушения, стал править жесткой рукой и сеять ужас, бесчеловечно требуя ежемесячно приносить в жертву двух мужчин, дабы утолить его жажду крови. Убийство, возведшее его на престол, в конце концов обратило его в дива…

Голос Сорэйи дрогнул, и она остановилась как вкопанная, пытаясь прийти в себя. В горле у нее першило от сдерживаемых слез.

– Я знаю это сказание. Нет нужды завершать его, – донесся до нее голос Азэда.

Далее повествование рассказывало о предке Сорэйи, приемном сыне Симург, возглавившем восстание против Шахмара и изгнавшем его. О том, что случилось с Шахмаром после, существовали разные теории. Кто-то верил, что его убили дивы. Другие же считали, что он остался в живых и отомстил Симург, убив ее. И хоть в этой части сказания и говорилось о ее собственной семье, Сорэйя чувствовала связь вовсе не с ней.

– Почему тебя так задевает это сказание? – спросил Азэд мягко.

Ей не хотелось отвечать, однако Сорэйя бы не завела разговора на эту тему, не будь она готова к этому вопросу.

Она вытянула руки и оттянула рукава, показывая зеленые вены на запястьях.

– Разве не очевидно? – прошептала Сорэйя. – Никого не напоминает?

Она вновь спрятала руки в рукава.

– С самого детства я мучилась вопросом о том, не случится ли подобного и со мной. Не был ли яд в моих венах лишь началом пути, идя по которому я буду становиться все опаснее и опаснее, пока вовсе не перестану быть человеком.

Сорэйя думала, ей будет сложно произнести эти слова, однако они дались ей легко. Произнесенные вслух, они оказались не такими страшными, как у нее в голове.

– Поэтому я пообещала себе, что покуда я буду хорошей, покуда не буду злиться или завидовать, я не превращусь в чудовище подобно тому, как это произошло с Шахмаром.

Азэд сглотнул, разглядывая вены на ее лице и шее.

– Тебе это удавалось?

Сорэйя опустила голову, ища поддержки у растрескавшейся земли. Вместо этого трещины лишь напомнили ей о рисунке ядовитых вен на ее коже.

– Не знаю.

Сорэйя подумала обо всех тех мертвых насекомых в своем саду. О той ночи, когда была готова навредить Сорушу. О смотрящих на нее из темноты янтарных глазах.

– Я пытаюсь сдерживаться и не причинять никому вреда, но порой мне кажется, будто мои мысли пропитаны ядом. Что это лишь вопрос времени, когда я потеряю контроль над ними… или над собой. Порой мне снятся сны, в которых я превращаюсь в нечто иное, а надо мной стоит смеющийся Шахмар…

Сорэйя закрыла глаза, и у нее перед глазами вновь встал Шахмар.

Азэд накрыл ее руки своей, и Сорэйя осознала, что все это время теребила перчатки.

– Взгляни на меня, Сорэйя.

Она открыла глаза. Вместо торжествующего Шахмара она увидела Азэда. Он сосредоточенно смотрел на нее, отчего у Сорэйи перехватило дыхание. В глазах у него плясали отблески горевшего в фонаре огня, напоминая о глазах Парвуанэ. Азэд хмурился, выглядя почти что злым. Сорэйя хотела было отвести глаза, но он сжал ее руку, и она остановилась.

– Сказания врут, – сказал Азэд тихо и настойчиво. – Ты не чудовище.

– Ты меня не знаешь, – ответила она, покачав головой, хоть к этому времени он и знал ее лучше многих. – Должно быть, я кажусь тебе маленьким, незначительным, прячущимся за стенами и тканями персонажем сказания, а не взаправдашним человеком. Но во мне есть такое, чего ты еще не видел.

– Я не думаю, что ты маленькая или незначительная, – возразил Азэд, и взгляд его смягчился и погрустнел без тени былого намека на ярость. – Мне кажется, ты чувствуешь в себе великую силу, которая тебя пугает. Что ты специально принижаешь себя, потому что боишься последствий в случае, если ты вдруг станешь относиться к себе по-другому.