Читать книгу "Кетодиета - Олена Исламкина"

Как следствие, повреждение мышц при доступе оказалось сильнее, поэтому через полгода у меня появилась грыжа белой линии, которую тоже пришлось прооперировать. Жизнь без ЖП на кето тоже есть, хоть и требует внимания и определенной коррекции. Никуда не делся варикоз, но мне удается его контролировать, он больше не прогрессирует. Диагнозы СПКЯ, МС (метаболический синдром), эндометриоз сняты. Обострения гастрита не было ни разу за последние три года. С анемией приходится работать все время. Холестериновый профиль пришел в норму. Я уже несколько лет свободна от панических атак. Я не могу представить, что я буду есть что-то бесконтрольно. Я спокойно обхожусь одним – двумя приемами пищи, ем то, что я всегда любила.

В течение года я меняю количество приемов пищи, углеводов и качественный состав продуктов. В рамках моего индивидуального LCHF-рациона я периодически отслеживаю кетоз, временами отказываюсь от всех молочных продуктов, иногда ухожу на аутоимунный протокол, иногда ввожу одно – два кислых яблока в неделю. Бывает, отказываюсь от клетчатки и перехожу на карнивор, а во имя метаболической пластичности позволяю себе даже пиццу.

С последними килограммами я прощаюсь очень медленно. Отчасти целенаправленно, отчасти нет. Сейчас за год уходит 2–3 килограмма. Мой идеальный вес 60 килограмм, а я вешу 67, 7 килограмм можно было бы при желании быстро убрать, сократив калорийность, подняв жиры и убрав вообще углеводы. Но я не предпринимаю агрессивных мер, не сижу на «жирных постах» например. Я нахожусь в очень тонком равновесии в плане пищевого поведения, поэтому до сих пор не в том весе, который бы хотелось. Но могу сохранять свой стиль жизни: много работать, учиться, путешествовать, ходить в походы и сплавы, посещать рестораны и вечеринки, не думая и не переживая о еде. О еде я теперь думаю только в культурном аспекте – гастрономический туризм наше все. Не забываю повторять как мантру: не мы для кето, кето для нас.

Я часто говорю, что мой самый сложный пациент – это я сама, я-пациент и я-врач работаем рука об руку уже больше трех лет. И мы сумели добиться феноменальных успехов.

Кетоадаптированность и метаболическая гибкость

В истории Карины есть важный момент. Она не следует кеторациону круглый год: в сезон овощей и фруктов в ее рационе больше зелени, ягод и даже бывают фрукты. Чем короче день и холоднее воздух, тем больше мяса и жиров в ее питании.

Я сама не нахожусь на кетодиете 24/7 благодаря тому, что добилась кетоадаптированности и метаболической гибкости.

В самом начале я писала, что кетодиета – это самый строгий подвид LCHF-диеты. Low Carb High Fat – рацион – высокожировой низкоуглеводный – может различаться количеством углеводов и жиров (умеренное количество белков при этом остается постоянным). На кетодиете количество углеводов ограничено 20–25 граммами в сутки. Умеренный или либеральный LCHF допускает большее количество углеводов. При этом набор продуктов совершенно одинаковый, различаются только пропорции. На либеральном LCHF не едят сало с хлебом, а позволяют себе чуть больше орехов или ягод, чем на кето, еще свеклу или батат иногда.

Давайте поймем главное: цель кетодиеты – не кетоз, а здоровье и метаболическая гибкость. Это способность переключаться с одного вида топлива (кетонов) на другой (глюкозу) и обратно без каких-либо неприятных ощущений и последствий для здоровья. Как, собственно, делали наши древние предки. Вряд ли кто-то из них набредал на улей и раздумывал: «Может, навернуть меду? Да ну, еще из кетоза выбьет». Метаболическая гибкость – это то, что свойственно здоровому организму. При этом никто не предлагает вам вернуться к тортам и овсянке. Напротив, чтобы эту гибкость сохранить на долгие годы и время от времени позволять себе даже откровенные излишества, генеральная линия должна оставаться прежней: много жиров, умеренно белков и мало углеводов.

Кетоадаптированность – это первый шаг на пути к метаболической гибкости. Если вы всю жизнь питались «правильно», по диетологическим рекомендациям, или если вы долгие годы ели джанкфуд, то ваш первый шаг – достичь кетоадаптированности, то есть способности использовать жиры в качестве источника энергии. (В практической части мы пошагово разберем путь от обычного углеводного питания к кетоадаптивности и метаболической гибкости.)

Зачем вообще нужны более либеральные варианты и вся эта метаболическая гибкость, если выше я вам рассказывала, что в кетозе хорошо, примерно как в раю? Потому что, как бы удивительно это ни звучало в контексте данной книги, человек не создан функционировать на кетонах в режиме 24/7. Народы севера, живущие в условиях кардинального ограничения углеводов, обычно служат в нашем жирном сообществе примером идеальных кетогенщиков. На самом деле у многих из них есть полиморфизм гена CPT-1a, из-за которого они гораздо хуже извлекают кетоны из жира, чем жители более богатых углеводами мест.

Входить в кетоз и выходить из кетоза, подстраиваться под меняющиеся условия среды – это нормально. Равно как и не рассматривать еду только как энергетический субстрат. Я могу позавидовать кетоновичкам, которые только открывают для себя мир стейков и сливочного масла и не могут поверить, что однажды они до слез захотят отвратительной картошки фри. Я лишь умиляюсь, когда кто-то верит: никакие невзгоды не собьют его с истинного кетопути. Я восхищаюсь такой силой воли, но не вижу в ней смысла, если испытывать ее приходится в китайской лапшичной, отмеченной звездочками Мишлен.

Больше чем еда

Я сижу перед тарелкой борща. В нем плавают серые склизкие кусочки жира. Суп покрывается корочкой оранжевого жира и становится окончательно непригоден в пищу. «Ешь, а то за шиворот вылью». В борщ падают слезы. Никто никогда мне ничего за шиворот не выливал, но в детстве угроза казалась мне реальной.

Еда может быть наказанием

Или вот я первокурсница еду на первые каникулы домой. «Что тебе приготовить?» – «Фаршированные перцы!» Я ем эти перцы, жирные, обжигающе горячие, с холодной густой сметаной, ложкой, потому что есть перцы вилкой – преступление: выливается сок и невозможно зачерпнуть соус, в котором они тушились. Я дома.

Я давно готовлю перцы сама. Но в точности по маминому рецепту (минус рис). И ем ложкой. Обжигающе горячие с холодной густой сметаной.

В одной ложке может быть дом

Или вот Китай. Заказываю блюдо, отмеченное в меню тремя перчиками. И сижу с открытым ртом, красным лицом и фиолетовыми ушами, слезы текут ручьем и смешиваются с соплями.

Еда – это приключение

Или неделя до родов. Впереди столько нового. Захватывающего, но и пугающего. Радость, и ответственность. Понимаю: если я прямо сейчас не съем бородинского хлеба – умру. И я мчу на другой конец Сан-Франциско в русский магазин, а потом еду обратно, поглаживая коричневый хлебный бок.

Еда может быть утешением

Или вот подруга прислала фото торта, который приготовила ее семилетняя дочь. Не из пластилина. Я знаю эту креветку с первых дней. А тут торт!