Читать книгу "Обман Инкорпорэйтед - Филип Киндред Дик"

– Вы ведете себя, как мальчишка, – наконец сказала она.

Хедли крякнул и тяжело развалился на сиденье. Ему не хотелось с ней разговаривать – не хотелось даже смотреть на нее. Вместо этого он изучал очертания хлебного завода справа – высокого здания из красного кирпича, перед которым выстроились рядами грузовики, ожидавшие своего груза. В открытые окна машины врывался запах свежеиспеченного хлеба. Хедли сосредоточил внимание на чистом свежем аромате, и ему удавалось игнорировать сидевшую рядом женщину, пока та резко не сказала:

– Черт, посмотрите на меня! Хватит кукситься, точно обиженный ребенок: сядьте прямо и ведите себя, как взрослый!

– Какого хера вам нужно? – нагрубил Хедли. – Я думал, мы больше не встретимся.

Твердое, гладкое лицо женщины вмиг побелело. Щеки блеснули полированной костью – холодные и застывшие в отраженном свете уличного фонаря.

– Не смейте со мной так разговаривать, – сказала Марша тонким, ледяным голосом. Она вдруг нажала на тормоз, машина завизжала и резко остановилась. – Вылезайте отсюда. Я сказала – вылезайте!

Хедли не шелохнулся. Он сидел, свесив руки между коленями, по-прежнему не глядя на нее. Не было никаких причин для ухода: он согласился сесть в машину, и точка. Решение принято, и Хедли вовсе не собирался его отменять.

– Послушайте, – сказала Марша сдавленным, сбивчивым голосом. – Незачем так себя вести, поймите. Вы относитесь ко мне, как к врагу… Но я вам не враг, – затем она умоляюще пробормотала: – Вы получили мою записку?

– Конечно, – Хедли слегка пошевелился и положил руку на подоконный выступ. – Вы же вошли прямо в квартиру и передали ее моей жене: как я мог ее не заметить?

Они остановились посреди улицы, в темном пустынном квартале промышленной зоны. Через пару кварталов находился железнодорожный путь, виднелись товарная платформа и непроницаемый силуэт вокзала. Кое-где припаркованы неподвижные автомобили. Все вокруг мертво.

– Поехали отсюда, – в отвращении сказал Хедли. – Ненавижу такие районы.

Марша переключилась на первую и завела машину. Пока «студебекер» полз вперед, ее руки явственно дрожали: она закусила губу и судорожно уставилась перед собой. Сглотнув слюну, Марша спросила:

– Вы удивились?

– Чему?

– Тому… что я ушла от Теда.

Хедли задумался.

– Нет, – наконец ответил он. – Это кажется естественным. Наверное, не он первый.

– Далеко не первый, – призналась Марша надтреснутым шепотом. – Один из длинного списка. Но он был первым… – она не могла подобрать слово. – Как вы сказали? Тед был единственным негром. Никаких других никогда не было: мне хотелось вам об этом сказать.

– Это не важно.

– Вы обвинили его в ту ночь. Я знаю, что вы тогда сказали, и вы тоже знаете.

– Простите меня, – отрешенно сказал Хедли. – В любом случае, это не имеет значения. Давайте забудем обо всем, – он показал на красный свет «Фермерского коммерческого треста». – Если свернете туда, проедете мимо моего дома. Можете высадить меня хоть где.

По дороге Марша негромко промолвила:

– Мне понравились ваши рисунки.

– Вы уже сообщили об этом в записке.

– Я серьезно, – она обращалась к нему взволнованно, с безумным взглядом. – Вы не верите мне? Разве не этого вы хотели? Неужели это больше для вас не важно?

– В известном смысле, – уклончиво ответил Хедли. – Рад был узнать ваше мнение.

Крепко вцепившись в руль, Марша сказала:

– Когда раздобудем деньжат, попробуем заняться офсетной печатью. Вы работали с офсетной печатью?

– Нет.

– Вам это… интересно?

Хедли вздохнул.

– Нет.

Ему действительно было неинтересно. Он чувствовал усталость: у него был длинный, трудный день. Руки и ноги ныли от переутомления. Болели кости стоп: он провел тринадцать часов на ногах. Хедли давно не ходил в туалет по-большому. От дюжины чашек кофе, выпитых за день, желудок покрылся изнутри зернистым металлическим налетом. От нечего делать Стюарту захотелось фруктового сока – апельсинового, полный стакан. Холодного, жидкого и прозрачного. А еще, пожалуй, сандвич с латуком и сыром.

Машина нехотя катилась по направлению к Бэнкрофту, в сторону его дома. Вообще-то у Хедли не было желания идти домой: он этого не планировал. Стюарт сел сюда добровольно. ОН принял решение и не собирался отступать. Все обдумал, проанализировал и взвесил еще накануне, в ночной тишине. Но ему нравилось причинять боль Марше: он видел страдание в суровых, натянутых чертах ее лица. Откинувшись на обивку сиденья, Хедли мрачно наслаждался поездкой.

– Вот он, – он показал на здание. – Не хотите ненадолго зайти? Можете познакомиться с моей семьей… С Эллен вы уже знакомы. Я покажу вам Пита, – затем он садистски продолжил: – Как насчет того, чтобы поужинать вместе с нами? Мы еще не ужинали… Я ем, когда прихожу домой.

Женщина оказалась более мужественной, чем он полагал. Или, возможно, Хедли просто недооценил чувства, которые она питала к нему.

– Нет, спасибо, – презрительно сказала Марша. – Может, как-нибудь в другой раз. Сегодня я плохо себя чувствую: нет аппетита, и не хочется ни с кем встречаться.

Марша явно смирилась с тем, что Хедли сейчас выйдет и бросит ее. Она собралась с духом, а он невольно залюбовался ее стоическим выступающим подбородком и холодным взором. Без сомнения, Марша это переживет. Ее разрывало на части, но она могла это вынести: она тоже приняла решение.

– Что ж, – вполголоса сказала женщина, – было приятно еще раз с вами поговорить, – она мельком взглянула на него: – Хорошо выглядите.

– Положение обязывает. Теперь я директор магазина.

– Правда? – она кивнула. – Прекрасно. Больше денег?

– Гораздо больше. Да еще и власть… Гоняю людей по всяким поручениям, – затем Хедли добавил: – Весь магазин целиком на моей ответственности. Заказы, покупки, принятие решений. Мое маленькое царство.

Марша припарковала машину прямо напротив его дома – почти на том самом месте, где она высадила его в ту ночь. Выключив двигатель и фары, Марша повернула к Хедли бледное лицо и с вызывающим видом сказала:

– Я вижу, вы собираетесь отомстить мне за ту ночь. Хорошо, мстите. Но почему? Что я должна была сделать?

– Забудьте, – ответил Хедли, опустив руку на дверную ручку.

Ее серые глаза забегали, заморгали. Тяжело дышла, Марша затараторила:

– Я знала, что должна была вам сказать… но черт, такое людям не рассказывают. Разве нет? Я откладывала, слишком долго выжидала. Я заинтересовалась вами, а потом мне стало страшно говорить вам. Так я сама загнала себя в угол… Я просто не могла переспать с вами, понимаете? Пока я жила с Тедом, это было бы нечестно: я на такое не способна. Вы ведь не хотели, чтобы я это сделала?