Читать книгу "Мэрилин Монро - Дональд Спото"

Юнис могла почувствовать себя ошарашенной, задетой за живое и даже взбешенной. Вот она наконец достигла того, чего всегда желала, — у нее был дом, который она сама выбрала и который являлся копией дома ее мечты, она работала с мудрым Ральфом Гринсоном, олицетворявшим для нее своего рода символ отца, и оказывала все большее влияние на жизнь своей «дочери» Мэрилин, заботясь о ней так, как ее собственная сестра Кэролайн заботилась об осиротевших детях. Казалось бы, у Юнис в конце концов сбылась извечная мечта о жизни, которая соответствует стандартам, установленным ее сестрой; она могла компенсировать ущерб, причиненный своей судьбе неудачным браком, и благодаря Мэрилин вернуть себе утраченный дом и почувствовать себя главой чего-то вроде семьи.

Мэрилин... наполненная трудом жизнь Мэрилин... дом Мэрилин... тревоги Мэрилин... зависимость Мэрилин от Гринсона — во все это Юнис Мёррей оказалась эмоционально вовлеченной, это стало частью ее самой, дало ей жизненную цель. Без дома на Пятой Элен-драйв и его знаменитой жилицы, без служения Гринсону и без возможности «нянчить» Мэрилин жизнь Юнис теряла смысл. Как и Руперт Аллан (который приехал на шесть недель из Монако в Лос-Анджелес), позднее Ральф Робертс и Пат Ньюкомб вспоминали, что окончательное избавление от Юнис Мёррей было, в принципе, одной из наиболее важных вещей, которые Мэрилин сделала себе на благо. «Я знаю об изменении ее отношения к Гринсону, — указывал Робертс, — а если говорить о миссис Мёррей, то тут Мэрилин просто сказала, что эта женщина ужасно ее нервирует и нагоняет на нее бесконечную тоску». Увольнение Юнис — в свете ее предшествующего отъезда в мае — не выглядело неожиданностью. «Мэрилин была уже не в состоянии выносить необходимость находиться под одной крышей с ней, — отметила Пат. — Правда такова, что Мэрилин наконец почувствовала себя хозяйкой своих желаний — вот она и вышвырнула Мёррей. И это всё». Последним рабочим днем Юнис должна была стать суббота, 4 августа; до этого момента у них обеих работы было невпроворот. Но для актрисы это являлось только началом борьбы за свои права, необходимой для восстановления здоровья; настоящая проба сил ей еще только предстояла — Мэрилин должна была выстоять перед лицом Гринсона.

Послеобеденное время Мэрилин провела в «Фоксе», ведя переговоры о возобновлении производства картины «С чем-то пришлось расстаться»; это совещание прошло в настолько дружелюбной и творческой обстановке, что человеку постороннему и в голову не пришла бы мысль о кипевшей еще недавно настоящей войне между актрисой и киностудией — разве что о небольшом недоразумении.

Утром в четверг, 2 августа, Мэрилин отправилась к Гринсону на сеанс, и, как вытекает из представленных им позднее счетов, психотерапевт в тот же день приезжал к ней еще и во второй раз. Не подлежит сомнению, что это был переломный момент. Трудно себе вообразить, чтобы актриса не сказала ему об увольнении Юнис и о своем скором бракосочетании и чтобы Гринсон был обрадован этими новостями или похвалил решения Мэрилин. Вполне обоснованным выглядел бы в этой связи и разговор о временном прекращении психотерапии в связи с ее планами отъезда, что Гринсон вполне мог бы воспринять как желание избавиться от него.

«Договоренность Гринсона со студией Мэрилин восприняла как акт окончательной измены, — рассказал Ральф Робертс. — Она чувствовала себя глубоко задетой его поведением, которое интерпретировала как доказательство того, что врач использовал ее. Она наконец усвоила одну основополагающую истину: что Голливуд не составлял всю ее жизнь и что зависимость от Гринсона тоже не была всей ее жизнью. Ее озлобленность на этого человека достигла зенита. Он пытался устранить из ее жизни почти всех друзей, а их у нее было не так уж и много. Но, думаю, когда он попытался избавиться от Джо, тут она начала всерьез задумываться над всем происходящим. А что касается Энгельберга, таблеток и уколов — тут, пожалуй, все и так ясно. Раз Мэрилин не удавалось контролировать никаким иным способом, то в запасе всегда оставались наркотики».

Осмелев от собственного поведения по отношению к Юнис, Мэрилин была близка к осуществлению следующего шага, который, как она полагала, прибавит ей столько же сил, как и брак с Джо. «Она понимала, что должна освободиться от Гринсона, — отметил Робертс, — и производила впечатление человека, готового это сделать. В конечном итоге, все мы поддерживали ее в этом!»

Мэрилин — а Пат Ньюкомб знала об этом из первых рук — была обозлена на своего психоаналитика по трем пунктам, возникшим в течение последних трех месяцев. Во-первых, когда над ней нависла угроза потерять работу в студии «Фокс», Гринсон преспокойно находился в Швейцарии. «Мэрилин страшно сердилась на него за то, что он не был тогда бок о бок с нею», — отметила Пат. Далее, Мэрилин позднее довелось испытать на себе физические проявления его гнева, что стало второй причиной ожесточения актрисы, причем все коварство своего врача в этом деле она поняла только через пару дней или недель. В-третьих, Мэрилин никогда не забывала, каким путем Гринсон старался разобщить ее с Джо.

«Несколько раз она угрожала, что выбросит Гринсона, расстанется с ним, — вспоминала Пат, — но я никогда не воспринимала этих слов серьезно». Сейчас Мэрилин была наконец близка к исполнению своей угрозы. Юнис должна была на днях уйти, а Мэрилин выходила замуж, по сути дела отказываясь от Гринсона и его терапии ради мужа и свадебного путешествия. Быть может, актриса не указала точную дату их последнего свидания, как сделала это в случае с Юнис, но не подлежало сомнению, что она сделала существенный шаг вперед.

В своем эссе «Специфика психотерапии богатых и знаменитых людей» Гринсон подробно описал финальную стадию своих контактов с этой необычной клиенткой во фрагменте, который непосредственно примыкает к несколько завуалированному рассмотрению личности Мэрилин, ее жизни и проблем. Блистательные и энергично сформулированные обобщения психотерапевта доказывают, что он подходил к данному вопросу весьма эмоционально, поскольку неприятные воспоминания полностью подавили собой всякую научную оценку данного случая.

Богатые и знаменитые люди считают, что длительная психотерапия — всего лишь предлог к тому, чтобы вытягивать из них деньги. Они хотят, чтобы терапевт был их близким другом, и даже испытывают желание, чтобы их жены и дети стали частью семьи психотерапевта... Эти пациенты искушают врача своей личностью.

Каждый из слушателей, знавших его прославленную пациентку, наверняка думал о Мэрилин, когда Гринсон в последующем тексте продолжал приписывать ей собственные чувства и косвенно рассказывал о своем прошлом и о той подавленности, которая удручала его:

Богатые и знаменитые нуждаются в психотерапевте на протяжении двадцати четырех часов в сутки, но и этого им все равно мало. Эти люди в состоянии также полностью отречься от врача, полагая, что тем самым компенсируют обиды, причиненные им родителями или прислугой. Доктор ведь тоже принадлежит к разряду прислуги, и его можно уволить без всякого предварительного предупреждения.

Гринсон действительно рассматривал Мэрилин как свою давнюю соперницу Джульетту — как женщину, которую следует держать под контролем, выдавая это за желание давать ей самые доброжелательные советы. Талантливая, обожаемая, награждаемая рукоплесканиями и красивая актриса в определенном смысле заняла в сложной психике терапевта место его сестры Джульетты.