Читать книгу "Redrum 2017 - Евгений Олегович Шиков"

тогда сколько угодно. А нет — к чему эти лишние знакомства?

Выходило как-то совсем странно.

— Я не понимаю…

— Вы на каком курсе учитесь? — равнодушно перебили из темноты.

— На третьем.

— Эмоции показывать умеете? Проходили? Изобразите удивление. Нормальное такое, как будто увидели, скажем… Поющего кита!.

— Удивление? — не сразу сообразила Лиза.

— Да-да, к чему тратить время? Переходим к делу. Я жду.

Темнота словно застыла в ожидании. Лизе показалось, что она расслышала частое глухое сопение. В целом же было очень тихо.

— Удивление, значит…

В конце концов, ее пока не заставляют раздеваться и всё такое.

Лиза представила поющего кита. Бредовая такая картинка. Будто из мультфильмов Уолта Диснея. Кит стоял вертикально, опираясь о хвост, и улыбался мощной зубастой пастью. Лиза, создав его в своем воображение, старательно удивилась: склонила голову на бок, чуть приоткрыла рот, подняла брови. Педагог говорил, что на лице можно вылепить любую эмоцию, если знать, что с чем хорошо работает. Каждый индивидуален, и задача актера — выжать максимум из своей индивидуальности.

Из темноты раздался протяженный сопящий звук, словно кто-то втягивал носом воздух. Лиза почувствовала на лице чье-то дыхание… или это был просто сквозняк? Темнота как будто шевельнулась и надтреснутый голос произнес:

— Достаточно. Вот так хорошо.

— Что-нибудь еще? — спросила Лиза.

— Радость. Вы умеете радоваться? Изобразите, пожалуйста.

Это было легко. Лиза растянула губы в улыбке, оживилась.

— Искренне, — предупредили из темноты. — Скажем, вам только что сделали предложение.

Нашелся бы еще парень, который захотел сделать предложение…

Она прижала руки к груди, выдохнула, приоткрыла рот, все еще растянутый в улыбке. Кожа на нижней губе неожиданно болезненно лопнула, и Лиза ощутила, как по подбородку потекла кровь.

— Отлично, — сказали из темноты. Снова раздался этот странный сопящий звук. — Теперь задумчивость.

Лиза вдруг поняла, что не может перестать улыбаться. То есть ее лицо застыло, будто маска. Рот приоткрыт, кровь течет по подбородку, а губы начало пощипывать.

— Я… я не могу, — выдавила она, чувствуя, как дрожат от напряжения мышцы.

— Задуматься не можете? Это же легко.

— У меня улыбка… и глаза… Что-то с моим лицом!

Лиза подняла руки, пальцами ощупала растянутые губы, трещинку с кровью, дотронулась до вздернутый бровей. Она ощущала прикосновения, но казалось, что поверх ее нормальной кожи появилась еще одна, ненастоящая, резиновая что ли?

Лиза хотела встать, но что-то плотное, тяжелое легло ей на плечи и с силой вдавило в сиденье стула. Словно сама темнота вдруг обрела вес.

В этой темноте шумно вздохнули. Старческий голос сказал:

— Подумайте о чем-то глубоком, философском.

— Вы не слышали? — пробормотала Лиза с испугом. — Я не могу… Я не могу убрать улыбку… Что происходит?

— Все вы можете, — ответили в темноте. — Постарайтесь, ну же. Я давно не видел задумчивости на прекрасных юных лицах.

— Я не буду… Что это такое? Как вы это сделали?

В темноте перед ее глазами вспыхнули искорки. Лиза почувствовала чей-то невероятно тяжелый взгляд, чье-то присутствие. Пространство вокруг заполнилось движением, теплый воздух лизнул ее по лицу, холодное и липкое коснулось подбородка, раздался свистящий звук, сопение и тихий, скрипучий голос шепнул в ухо:

— Я нюхаю твое лицо. О, этот чудесный аромат удивления и сладкий запах радости. Лучшее блюдо сегодняшнего дня. Дай мне задумчивость, Лиза, дай мне унюхать твою эмоцию.

Лиза хотела закричать, но что-то забилось ей в горло. Темнота, похожая на безвкусное желе.

— Изобрази! — рявкнули в ухо. — Немедленно!

Темнота заколыхалась, подобно покрывалу на ветру. Из глаз Лизы потекли слезы. Она представила, как изображает задумчивость: хмурится, смотрит в никуда, поджимает губы, морщит лоб. Мышцы на лице дрогнули, искажаясь против воли. Уголки губ поползли вниз. Брови изогнулись. Показалось, что чьи-то холодные и влажные руки дотрагиваются до кожи и лепят новую маску, словно лицо Лизы было из пластилина.

— Превосходно, — раздалось из темноты. — А говорила, что не умеешь. Для третьего курса весьма неплохо.

— Зачем вы это делаете? — выдавила Лиза.

— А для чего ты хочешь стать актрисой? Ты получаешь удовольствие от того, что отдаешь чужим людям эмоции. Тебя ведь этому учат, да? Люди приходят в театр, чтобы полакомиться ощущениями. Одним по вкусу твоя радость, другим — грусть. Третьи любят погорячее, а четвертые — чтобы можно было подумать. Ты никогда не задумывалась о том, что актерская игра — это хорошо приготовленный десерт? Лакомство. Людская жизнь сера и невыносима, как ежедневные бизнес-ланчи на работе или бич-пакеты на ужин. Им хочется лакомства. То, что ты называешь искусством, всего лишь чиз-кейк из эмоций. Вкусный он будет или нет — зависит от мастерства, — в темноте откашлялись. — Изобрази, пожалуйста, испуг. Как будто ты увидела таракана.

Пальцы Лизы вцепились в стул так сильно, что она чувствовала, как болезненно отходит ноготь на одном из пальцев. В голове кружился ворох мыслей, но не было ни одной спасительной — той самой, которая по всем законам жанра должна была прийти в подходящий момент.

Вместо этого она вдруг представила таракана, выползающего из сливного отверстия раковины. И раковину увидела — старую, с пожелтевшими краями и пучком кошачьей шерсти, намотанном на металлической решетке отверстия… Вновь что-то холодное и влажное дотронулось до ее кожи на лице, растянуло веки, приоткрыло рот, поелозив по потрескавшимся губам, смяло щеки и лоб. Заболела голова — что-то внутри головы! Лиза почувствовала, будто под черепом, в области левого виска, что-то шевелится, беспокойно ерзает, пытается выбраться наружу, скребется лапками… О, этот звук! Внезапная боль заставила Лиза вскрикнуть. Кажется, порвалась кожа на виске, и что-то маленькое и липкое побежало по лицу.

Теперь уже Лиза закричала что было сил. Завопила. Заверещала. Замотала головой, пытаясь стряхнуть что-то, что выбралось из-под ее кожи. А нечто невидимое и маленькое пробежало по подбородку, коснулось губ усиками и… Пропало.

Из темноты рассмеялись.

— Извини. Я просто немного усилил эффект. Вишенка на торте, все дела. Очень вкусно, спасибо! Ты справляешься!

Лиза почувствовала чужое дыхание. Кто-то сопел и втягивал носом воздух. Кто-то нюхал ее лицо. Кожа как будто отслаивалась, какие-то частички, мягкие и твердые комочки под хрупким слоем эпидермиса… Мышцы?.. Может быть, эмоции? Нечто из темноты забирало ее эмоции. Пожирало их, как десерт.

По щекам потекли слезы.

— Не надо так, — сказали, как будто с сочувствием. — Смотри на жизнь проще. Актеришки из театров похожи на многоразовые жевательные резинки, тебе же повезло стать блюдом дня! Ты умеешь изображать боль?

Что он от нее хочет?

— Боль… — мягко повторили из темноты. — Настоящими актерами становятся только через боль. Настоящий актер — это пластилин, из которого можно вылепить что угодно. Если пройдешь