Читать книгу "ДНК и её человек. Краткая история ДНК-идентификации - Елена Клещенко"

Догенетические методы определения отцовства в основном были связаны с факторами крови. Хорошо известны белки, определяющие принадлежность крови к одной из четырех групп, – антигены, или агглютиногены А и В, содержащиеся в эритроцитах, и антитела к ним, или агглютинины альфа и бета, содержащиеся в плазме. Белки закодированы в генах, гены передаются по наследству, а стало быть, в крови ребенка могут быть только те белки, которые есть у родителей; если же у ребенка есть какой-то другой белок, значит, надо искать другого родителя.

Отрицательный результат здесь говорит сам за себя, а вот положительный может быть совпадением: групп крови всего четыре, а людей на Земле миллиарды. Кроме того, если у ребенка и у матери вторая группа крови, у отца может быть любая; подробности в учебниках. Поэтому исследовали и другие факторы, например эритроцитарные антигены Сс, Dd, Ee (они же система антигенов резус-фактора), и другие, менее знаменитые, – всего более десятка белков. Но все равно о точных ответах в большинстве случаев оставалось только мечтать – вспомним дело британских иммигрантов из Ганы.

С появлением ДНК-фингерпринта такие задачи стали рутиной. Например, на вопрос, является ли данный мужчина отцом ребенка, как правило, дают два ответа: “Вероятность отцовства 0 %” (в каких-то локусах у ребенка и отца нет совпадающих аллелей; поскольку один аллель может быть испорчен мутацией, такое заключение выдают, например, при трех несовпадениях) и “Вероятность отцовства более 99 %” (все исследованные фрагменты совпадают). Раньше для исследования брали кровь, потом мазок с внутренней стороны щеки (при этом на шпателе или ватном тампоне остаются клетки эпителия). Можно сделать даже дородовой тест на отцовство, в котором ДНК плода определяется в крови матери.

Сегодня в интернете предлагают свои услуги фирмы, в том числе и российские, которые работают с совсем нестандартными образцами: зубная щетка, волосы с расчески (непременно с волосяными луковицами, не обрезанные при стрижке), жевательная резинка, салфетка с пятном крови или другой биологический жидкости, даже соска ребенка. Образцы предлагают присылать по почте в специальных конвертах. Для чего это нужно, понятно: сдать анализ без ведома матери и других членов семьи, исключительно для собственного сведения. Предложить жене проверить ребенка на отцовство как-то боязно: если подозрения беспочвенны, оскорбится и будет права, а терпеть сомнения больше невозможно… страшная штука ревность.

В любом случае надо понимать, что юридической силы такой direct-to-consumer анализ иметь не будет, использовать его в деле о разводе, получении гражданства или лишении наследства нельзя. Анализ взят без свидетелей, кто даст гарантии, что это образец ДНК того самого ребенка, а не, например, дочки жены от первого брака? Ну перепутал папаша расчески! Поэтому, если результат нужен не только для себя, а для государства, анализ следует брать по всем правилам, в присутствии официального лица, в компании, которая оказывает эту услугу, с предъявлением паспорта и (или) свидетельства о рождении ребенка. Клиенты, проживающие в другом городе, могут сдать образцы в поликлинике, они должны быть особым образом упакованы, опечатаны, и к ним должно прилагаться направление за подписью врача и медсестры (либо адвоката), в котором говорится, что паспортные данные проверены. Вот тогда с экспертным заключением можно будет идти в суд или в посольство. Но для такого анализа потребуется согласие второго родителя или судебное решение.

С отрицательным результатом все понятно. А если результат положительный, мы сталкиваемся с той же проблемой, что и при идентификации по факторам крови: может ли это быть совпадением?

Допустим, у ребенка аллели 5–8, у матери 5–6 и у предполагаемого отца тоже есть восьмерка. Какова вероятность того, что эти восемь повторов ребенок унаследовал от другого мужчины? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо понимать, как часто аллель 8 встречается в популяции. А для этого нужны популяционные исследования, причем именно для населения данной страны, и чем меньше данных, тем легче оппонентам будет оспорить результат экспертизы. В 1990-е гг., когда ДНК-фингерпринт в России только начинался, наши эксперты использовали данные по STR, полученные в Западной Европе и США, теперь у нас есть и собственные данные (об этом мы поговорим в следующих главах). В любом случае никто не определяет отцовство и не идентифицирует человека по одному локусу. А если взять их достаточно много, перемножаемые вероятности, как учил нас Эдгар По, обеспечат необходимый уровень достоверности.

Сколько это – “достаточно много участков”? Ну никак не меньше девяти-десяти для обоих родителей и ребенка. Сейчас хорошим тоном для установления личности и родства считается 15 локусов и более. В разных странах используются разные стандартные наборы STR-локусов, например в Америке это стандарт CODIS (Combined DNA Index System), в европейских странах ESS (European Standard Set), частично перекрывающийся с CODIS. Так или иначе, увеличивая число переменных, можно набрать вероятность хоть 99,9999…%.

Резонный вопрос: а зачем такая сверхточность? Неужели клиент останется недоволен ответом, что он отец ребенка с вероятностью 99 %? Но это только в обывательских представлениях 99 % – те же 100. А на языке статистики подобный ответ означает, что из 100 случайно выбранных людей у одного будет точно такой же набор генных маркеров, как у клиента, и, стало быть, те же шансы оказаться отцом. А в Москве, например, проживает 12 млн человек, не считая приезжих, и, даже если вычесть детей, женщин и пенсионеров, теоретически остается достаточно мужчин для рокового совпадения. Результаты экспертизы с вероятностью 99,88 % и менее адвокаты в суде оспаривают. С другой стороны, вероятность 99,99 % предполагает тот же набор маркеров лишь у одного из 10 000 мужчин. Такой результат тоже можно попытаться оспорить, но адвокат матери, вероятно, найдет что ответить.

Иногда тест показывает несовпадения в одном или двух локусах при совпадениях в остальных. Причиной могут быть не только мутации; подобная картина наблюдается, если биологический отец – близкий родственник тестируемого мужчины: брат, отец или сын. Непросто бывает устанавливать отцовство в популяции, все члены которой связаны родством (например, среди потомков малых народов, проживающих компактно). Но все эти проблемы удается решить тем же повышением числа исследуемых участков. Дело становится проще, когда в исследовании участвуют оба предполагаемых отца и других кандидатов нет: одного из двоих наверняка можно будет исключить. Однако это далеко не всегда удается организовать.

Немного математики. Откуда берутся все эти цифры? Индекс отцовства (Paternity Index – PI) рассчитывается для каждого локуса, в котором определяются SNP. PI – отношение вероятности того, что ребенок унаследовал аллель от предполагаемого отца, к вероятности того, что именно такая аллель была получена от случайного мужчины в популяции. Комбинированный индекс отцовства (Combined Paternity Index – CPI) рассчитывается путем умножения индивидуальных индексов отцовства. Например, если CPI равен 100 000, – вероятность того, что тестируемый мужчина является биологическим отцом ребенка, в 100 000 раз выше, чем для случайного мужчины. Конечно, в крупном городе подходящих мужчин может быть и больше 100 000, но в совокупности с другими доказательствами результат генетического тестирования становится весомым аргументом.