Читать книгу "Неукротимая красавица - Бертрис Смолл"

– Я хочу поговорить с тобой. Давай оставим дипломатию и такт для нашего дядюшки аббата и скажем друг другу всю правду. Пожалуй, начну. Я полный идиот, Кэт!

– Совершенно верно.

– Я люблю тебя! Но сделанного не воротишь. Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? Я сделаю все, что угодно, лишь бы завоевать тебя, вернуть твое доверие.

– Сможешь ли ты изменить свои взгляды? Такой будет моя цена. Я не желаю быть собственностью: ни твоей, ни чьей-либо еще, – а также не намерена быть только женой лорда Гленкирка. Я Катриона Лесли, личность, и если ты будешь воспринимать меня таковой и вести себя со мной надлежащим образом, все станет возможным. Надеюсь, я понятно объяснила?

– Я стараюсь понять. Возможно, мне стоит выделить какую-то часть твоего приданого в твое личное распоряжение?

– Это вовсе не то, что я имела в виду, но если ты заговорил о финансовой стороне вопроса, что ж. Капиталовложения, которые оставила мне бабушка, были включены в мое приданое. По-моему, это неправильно. Они должны быть только моими, и я хочу получить их обратно. А-Куил также принадлежит только мне. Усадьба была собственностью моей бабушки по отцу, она завещала ее мне, а этот дом отписала Фионе. Боже мой, Патрик! Ты ведь знал бабушку куда лучше, чем я, и тебе наверняка известно, как она ратовала за то, чтобы у женщины имелась какая-то собственность.

– Разумеется, ты можешь получить А-Куил обратно, но что касается капиталовложений, любимая, я никак не могу позволить тебе, не искушенной в финансовых вопросах, растратить то, что бабушка оставила просто из своей прихоти.

– В таком случае не имеет смысла продолжать этот разговор. Спокойной ночи, Патрик.

Катриона решила не говорить ему, что уже в течение двух лет распоряжается инвестициями, которые оставила ей бабушка. Следуя блестящим советам банкиров семьи, Катриона сделала самые доходные – среди праправнуков Джанет Лесли – капиталовложения. У нее обнаружился талант к банковским делам и почти сверхъестественное чутье, но она не стала говорить Патрику об этом. Решение вернуть то, что принадлежало ей по праву, должно исходить от него.

Лежа к нему спиной, она услышала, как дверь в ее комнату тихо закрылась. Перевалившись на другой бок, она обвела комнату взглядом, но никого не увидела. Патрик ушел. Катриона почувствовала, как слезы – горячие и соленые – текут по щекам. Несмотря на всю свою выдержку, она вовсе не чувствовала уверенности. Ребенок, которого она носила, должен стать наследником Гленкирков, и она хотела, чтобы он при рождении получил оба законных имени, но уступить Патрику она не была готова до тех пор, пока он не согласится на ее условия. Словно почувствовав ее волнение, ребенок толкнулся в ее чреве, и она успокаивающе положила ладонь на живот.

– Все хорошо, Джейми. Твой отец все равно рано или поздно сдастся.

А будет это очень скоро, она знала, поскольку младенец мог появиться на свет в любой момент. Неожиданно она задумалась, испытывает ли Патрик такое же беспокойство, как она, и лежит ли сейчас без сна в своей кровати, как она.

Глава 10

Снегопад продолжался всю ночь, так что наутро Эдинбург проснулся в сверкающем на бледном солнце серебристо-белом облачении. Катриона встала с кровати, справила малую нужду в ночную вазу и снова забралась под теплое одеяло. Спустя несколько минут в спальне появилась Салли, чтобы растопить огонь в камине. На подносе, который она принесла, стояло горячее молоко со взбитыми яйцами и пряностями и тарелка с только что испеченными лепешками, политыми растопленным маслом и клубничным джемом.

– Да благословит тебя Господь, – поблагодарила Катриона, подаваясь вперед всем телом, пока Салли взбивала ей подушки. – У меня сегодня волчий аппетит. А что, бекона нет?

– Возможно, остался, миледи, – улыбнулась Салли. – Начните пока с этого, а я спрошу у миссис Керр.

Катриона выпила молоко и с аппетитом принялась за лепешки.

– Ты выглядишь как десятилетняя девчонка, а не как женщина накануне родов, – засмеялся Патрик, входя в комнату. – У тебя все лицо в джеме. Вот, кстати, и бекон, мадам.

Он грациозно поставил перед ней целую тарелку.

– Благодарю вас, милорд, – поблагодарила Катриона и, подцепив вилкой самый большой кусок, принялась с наслаждением жевать.

– Могу я присоединиться к тебе, Кэт?

– Если здесь хватит на двоих.

– Не беспокойся, Салли принесет и мне!

Катриона дождалась, когда служанка вернется, расставит тарелки с едой и выйдет из комнаты, и лишь потом продолжила разговор:

– Ты, как всегда, уверен в себе, да, Патрик?

– Черт возьми, Кэт! Ты и дальше намерена говорить со мной в таком тоне? Так и будешь ехидничать?

– До тех пор пока не получу то, что принадлежит мне по праву, ничего вообще не будет!

Она с аппетитом принялась за очередную лепешку, и растопленное масло потекло у нее по подбородку.

– Ты хочешь доказательств, что я не обманываю тебя?

Он едва сдерживал изумление, которое охватило его.

– Ну да, – подтвердила она спокойно. – Если угодно, можно заключить пари, но я уверена, что выиграю?

– Каковы же будут ставки, мадам?

– А-Куил против дома в Эдинбурге, но мне будет позволено самой его выбрать.

– Если выиграешь, милая.

– Непременно, – заявила Катриона, подбирая последний кусочек бекона.

Патрик расхохотался, наслаждаясь ее ничем не обоснованной самоуверенностью. Эту черту характера он раньше не знал, и она ему нравилась.

– Если мне удастся найти приличный экипаж, ты согласишься отправиться со мной на прогулку?

– Конечно. Уже несколько недель я не была на воздухе. Только вот с моими габаритами это не будет трудновато?

У Бенджамина Кира отыскались сани, привезенные из Норвегии: красного цвета, расписанные черно-золотыми узорами, – и пара вороных. Граф усадил Катриону поудобнее, укрыл несколькими меховыми накидками и, взяв в руки вожжи, повез на прогулку по городу.

Красота Катрионы Хей не осталась незамеченной. То и дело Патрик ловил восхищенные взгляды, которые кто-нибудь из прохожих бросал в ее сторону. Его это страшно злило, и он посылал в ответ такие молнии, что любители прекрасного пола спешили свернуть с дороги.

Катриона была закутана в коричневый бархатный плащ, капюшон которого, отделанный соболиным мехом, выгодно оттенял нежную кожу ее личика в форме сердечка. Несколько прядок цвета темного меда выбились из-под капюшона и восхитительно контрастировали с темным мехом. Глядя на нее, Патрик готов был согласиться на что угодно, даже на это нелепое имя для сына. Он любил эту своевольную лисицу и знал, что если позволит ей снова ускользнуть, то уже никогда не получит обратно.

– Я проголодалась, Гленкирк, – ее голос отвлек его от размышлений.