Читать книгу "Моя сестра Роза - Джастин Ларбалестьер"

– М-м.

Слишком много слов. Слишком много информации. Джейсон обоссался бы от смеха, услышав такое. И Джорджи. И даже Назим. Хорошо, что они никогда об этом не узнают.

– Я уже вырос на сантиметр с прошлого года. – Заткнись, Че.

– Мне нравится спарринг, – говорит Соджорнер. Она улыбается. Надеюсь, она улыбается вместе со мной, а не надо мной. Интересно, так вообще говорят, или разница между вместе / над есть только в случае со «смеяться»? – Я его обожаю. Он в миллион раз лучше любого из наших занятий, притом что я обожаю занятия. Дайдо очень крутая.

– Да, она классная. – Я решил, что все‐таки зря сразу вычел у нее баллы за «строгую, но честную». Натали, помнится, говорила ровно то же самое. Именно этого все и ждут от хорошего тренера: строгости и честности.

– Кстати, я Че Тейлор, – говорю я, протягивая ей руку. – Мы так и не представились. Ну то есть я уже слышал твое имя.

Она сжимает ладонь в кулак. Мы ударяемся кулаками, и я при этом чувствую себя последним идиотом. Боксеры всегда приветствуют друг друга, ударяя кулак о кулак.

– Че был известный в двадцатом веке революционер, – заученно говорю я. – Мои родители хотят спасти мир. Им нравятся революционеры.

Она снова смеется.

– Тебя что, часто спрашивают, кто такой Че?

– Бывает. Обычно люди думают, что я не знаю, в честь кого меня назвали. Я говорю все это прежде, чем они успевают меня спросить, – я принимаюсь старательно артикулировать, – «знаю ли я вообще о том, кто это такой». – Я снова говорю своим обычным голосом. – Но ведь это мое имя. Естественно, я знаю, кто такой Эрнесто Че Гевара. Предатель своего класса, сексуальный революционер с плакатов, казненный в Боливии, где за его голову назначили некислое вознаграждение, и блабла-бла.

Соджорнер продолжает смеяться.

– Да, меня тоже постоянно спрашивают. Надо и правда сразу всем сообщать, что я знаю!

Я едва не говорю ей: «Но ведь тебя зовут не Че», и только потом до меня доходит. Вот черт. Я же не имею ни малейшего представления, в честь кого назвали Соджорнер. Я просто решил, что это крутое имя. Даже не подумал посмотреть, откуда оно взялось.

– Забавно, что у нас обоих имена революционеров, – говорит она. – Меня назвали в честь американских революционерок. Я Соджорнер Ида Дэвис. Но друзья зовут меня Сид, по инициалам. Посмотрим, как меня будешь называть ты.

Я хочу сказать ей, что у нее очень красивое имя. Соджорнер. Я хочу называть ее именно так, а не Сид. Сид – имя для какого‐нибудь противного дряхлого старикана. Но я хочу стать ее другом. Если для этого придется называть ее Сид, я сделаю, как она захочет. Я думаю, не спросить ли у нее, чем она собирается сейчас заняться. Может, она хочет прогуляться со мной? Рассказать о себе? Поцеловать меня?

– А ты… – начинаю я.

– Эй, Сид. – К нам подходит ее подруга. У нее мокрые волосы, на плече висит сумка.

– А, Джейми, – говорит Соджорнер.

– Это кто? – спрашивает Джейми. – Ты вроде был на занятии у Дайдо?

Я киваю.

– Это Че, – говорит Соджорнер.

– Че? – хохочет Джейми. – Что, правда?

Я снова киваю и чувствую себя полным болваном.

– Не волнуйся, Джейми, он знает, кто такой Че, – говорит Соджорнер. – Нам пора. Приятно было познакомиться, Эрнесто.

Она надевает рюкзак и идет к выходу, по пути сказав Джейми что‐то, от чего они громко хохочут. У меня горят уши. Надеюсь, они смеются не надо мной. Я подумываю, не увязаться ли за ними. Может, они смилостивятся над иностранцем. Но она так решительно сказала: «Нам пора». Не хочу выглядеть дураком. Еще большим дураком, чем сейчас. Поэтому я просто смотрю ей вслед.

Я достаю телефон, решив набрать в поисковике запрос «американские революционерки Соджорнер и Ида». В телефоне полно новых сообщений от Салли, с вариациями на одну и ту же тему: «Встреча все еще идет. Возможно, мы останемся на ужин. Можешь вернуться домой и отпустить Джеффа?» И четыре пропущенных звонка от нее же. Я уже собираюсь ей перезвонить, но тут получаю новое сообщение, на этот раз от Дэвида. «Все в порядке, мы едем за Розой. Она поужинает с нами. Оставайся в зале, сколько захочешь». Я ликую.

Поисковик выдает мне Соджорнер Трут и Иду Б. Уэллс. Оказывается, та Соджорнер была рабыней, боровшейся за отмену рабства и за права женщин. Уэллс была журналисткой и издателем, а еще выступала против линчевания и тоже боролась за права женщин. Я читаю про них, и у меня возникает желание рассказать Соджорнер, что мою сестру назвали в честь Розы Люксембург и Розы Паркс. Ей это понравится.

Я хочу как можно дольше наслаждаться мыслью, что снова говорил с Соджорнер и стоял к ней так близко, что даже чувствовал запах ее пота. Наверное, все дело в джетлаге, но эти мысли словно делают меня непобедимым. Я хочу остаться наедине с этим ощущением, не отвечать на вопросы родоков, не переживать за Розу. Она сейчас в математическом раю. Мне наконец‐то не нужно о ней переживать. Я заправляюсь бутербродами, надеваю наушники, сую телефон в карман и отключаюсь от мира. Я бегу по беговой дорожке так быстро, как только могу, в течение получаса, потом пересаживаюсь на гребной тренажер, после него берусь за штангу.

Поднимать штангу – одно из самых скучных занятий в мире. Одни и те же бесконечно повторяющиеся движения, единственная цель которых – увеличить мышцы. От штанги не станешь ловчее; в отличие от боевых искусств, тут и речи нет о художественности исполнения; это даже не кардиотренировка. И наконец, ты практически ничего не можешь сделать, чтобы улучшить свои результаты. Ты осваиваешь правильную технику, а потом тебе остается лишь становиться сильнее и поднимать все более и более тяжелые веса.

Я долго и старательно работаю со штангой и думаю о Соджорнер. Я поднимаю штангу, пока у меня не кончаются силы. Только в районе восьми, почти падая от усталости, я достаю из кармана телефон. И вижу миллион все более отчаянных сообщений от Салли и множество пропущенных звонков. Роза пропала.

Глава одиннадцатая

На душ нет времени. Я запихиваю бинты и перчатки в шкафчик, выбегаю из спортзала и машу заполонившим всю улицу желтым такси.

«Где Дэвид? Почему он разрешил мне остаться в спортзале?» – «Дэвид потерял телефон». Охренеть! Значит, то сообщение прислала Роза, не Дэвид. Сообщение от Дэвида, точнее от Розы, пришло в 17:15. Три часа назад. Ее что, нет уже три часа? «Есть идеи, где она может быть?» – пишет Салли. Будь мы в Сиднее, я знал бы с десяток мест, куда она могла пойти, позвонил бы куче народу. «Вы проверяли, она не у Макбранайтов?» – «Нет». Это единственное место, которое приходит мне в голову. Мы здесь больше никого не знаем.

Такси едва едет. Я бросаю остатки наличных – пять долларов – водителю и вываливаюсь на улицу. Остаток пути до дома я бегу, мысленно благодаря Нью-Йорк за четкую нумерацию домов и улиц: тут так легко ориентироваться. В холле нашего дома я первым делом спрашиваю консьержа, не видел ли он Розу.