Читать книгу "Набоков в Америке. По дороге к "Лолите" - Роберт Роупер"

Книга столь же удивительна, сколь и утомительна. Когда Набоков ее писал, он был ярым поклонником модернизма, который почти целиком и полностью обязан своим появлением Прусту и отчасти Джойсу. Набоков сформировался как писатель в эпоху триумфа модернизма, хотя нельзя сказать, что до знакомства с романами “В поисках утраченного времени” и “Улисс” он был невеждой: у него за плечами был багаж русской литературы, равно как и английской, и французской за несколько столетий, а в отрочестве он зачитывался стихами поэтов Серебряного века, в частности символистов и акмеистов. Все это прошло сквозь него, и многое осело в душе. Когда Набоков делал первые шаги на поприще словесности, авторитетные литературные критики вовсю воспевали модернизм, и первые его произведения, написанные в строгом соответствии с канонами модернизма, появились незадолго до “Себастьяна Найта”29.

Роман о романисте полон рассуждений о том, как нужно писать романы. Удивительная уверенность в притягательности творческого человека как предмета описания. Бесспорно, именно это должно быть в центре внимания литературы как искусства, тем более в романе, в котором все прочие аспекты бытия подвергаются лишенному какой бы то ни было сентиментальности изучению. Эти приемы использовал еще Пруст в своих прекрасных исчерпывающих описаниях персонажей, за каждым из которых угадывается автор. Впрочем, как и Джойс. Местами “Себастьян Найт” похож на “Портрет художника в юности”. Вопрос в том, как назвать образ автора и можно ли, если очень постараться, постичь его во всей полноте.

Набоков вставляет в роман автобиографические подробности. Стоившая ему стольких переживаний история с Гуаданини закончилась за год до того, как Набоков начал писать “Себастьяна Найта”, и, разумеется, воспоминания об этом окрасили роман. Вместо писателя, который едва не ломает себе жизнь, бросив любящую его жену, в романе появляется писатель, который ломает себе жизнь, бросив преданную ему женщину ради прелестей любовницы: разумеется, заканчивается это плохо. Любовные письма, которые Набоков писал Гуаданини, фигурируют в романе в виде писем, которые умирающий Себастьян завещает брату с наказом “уничтожить”. Брат В. поступает так, как не поступил бы ни один биограф: он сжигает письма, не прочитав. Отныне никто и никогда не узнает правду о Себастьяне Найте. С точки зрения обычного читателя этот жест не что иное, как глупость, граничащая с интеллектуальной жестокостью: автор словно бьет нас по рукам и отправляет прочь несолоно хлебавши – для нашего же собственного блага.

На исходе лета в Стэнфорде Набоковы отправились в привычное для калифорнийцев путешествие30: поехали в долину Йосемити с супружеской четой, которую знали еще по Берлину. Последний раз они виделись с Бертраном и Лизбет Томпсонами в 1937 году на юге Франции, как раз тогда, когда брак Набоковых трещал по швам. Лизбет, одна из самых близких подруг Веры, должно быть, чувствовала неладное, но сейчас, четыре года спустя, отношения между Набоковыми наладились31, Дмитрий выглядел здоровым и веселым, Владимир поймал много новых бабочек, а Вере явно понравилось путешествие через весь континент32 и знакомство с американскими “красотами”33.

Бертран, по возрасту годившийся Набокову в отцы34, очень ему нравился. Он походил на героя американского романа35 – что-нибудь в духе Сола Беллоу образца 1950-х годов, нечто среднее между “Приключениями Оги Марча” и “Хендерсоном, повелителем дождя”. Бертран был афроамериканцем. Родился в Денвере, вырос в Лос-Анджелесе. Родители Томпсона развелись, и мать растила его одна. В восемнадцать лет он получил диплом юриста, но, поскольку из-за цвета кожи найти работу по специальности не мог, стал священником унитарианской церкви. Потом поступил в Гарвард в магистратуру по экономике и написал книгу “Церкви и наемные работники” (The Churches and the Wage Earners). По долгу пастыря Томпсону приходилось бывать в легендарных местах, о которых писал еще Готорн, в том числе в Сейлеме и Пибоди.

Долина Йосемити, национальный парк “Йосемити”, 1939 г.

Томпсон не остановился на достигнутом: он стал руководителем Бостонской торговой палаты, познакомился там с теориями управления Фредерика Уинслоу Тейлора, который ныне считается основоположником научной организации труда и менеджмента. В 1914 году Томпсон написал “Научную организацию труда” (Scientific Management), трактат в духе Тейлора, который, однако, последовательно опровергал его взгляды.

В 1917 году Томпсон выпустил книгу “Теория и практика научной организации труда”36, которую переиздают по сей день. В классическом труде Лоренса Говарда и Джерома Маккинни “Государственное и региональное управление: баланс власти и ответственности” работа Томпсона названа “пожалуй, самым фундаментальным исследованием по научной организации труда”. Но на этом перемены не окончились. Томпсона позвали преподавать в Гарвард, но он предпочел роль внештатного консультанта по вопросам бизнеса и распространял учение Тейлора во Франции, Германии и Италии. Французское министерство обороны пригласило Томпсона, чтобы он помог усовершенствовать процесс снаряжения снарядов. В 1920-е годы Томпсон разбогател. Год провел на Филиппинах в качестве консультанта на плантации и на заводе по переработке сахарного тростника Calami. В 1929 году лишился большей части состояния. К 1937 году ездил на подержанном “студебекере”37, и финансовые дела его понемногу приходили в порядок. А вот к моменту поездки в Йосемити в 1941 году Томпсон уже водил новенький “студебекер-коммандер”38 и в очередной раз начал карьеру с нуля: изучал биохимию в Беркли39. Томпсону было уже за шестьдесят, когда он занялся цитобиологией, и за восемьдесят, когда он отправился в Уругвай проводить исследования в области онкологии40. Умер Томпсон в Уругвае в возрасте 87 лет вскоре после возвращения из Чикаго, куда ездил по приглашению представителей деловых кругов.

“Йосемити” не был ни самым старым, ни самым большим национальным парком Америки, однако считался чем-то вроде символа или талисмана: Джон Мьюр потратил не одно десятилетие на то, чтобы сохранить парк в его первозданном виде. В некотором смысле Мьюр продолжал дело первого покровителя парка Авраама Линкольна41, который в разгар Гражданской войны подписал указ, передававший долину Йосемити штату Калифорния для общественного отдыха, и стал первым, кто вывел участок федеральных земель из сельскохозяйственного использования для иных целей. К началу 1940-х годов парк приобрел свой нынешний вид. Появились несколько построек в сельском стиле, характерном для зданий Управления национальных парков. Герберта Майера, спроектировавшего музей Йосемити42, назначили начальником регионального управления Гражданского корпуса охраны окружающей среды. Отныне при строительстве любых зданий в национальных парках пользовались руководствами Майера по проектированию и дизайну, так что все постройки по умолчанию получались в сельском стиле.