Читать книгу "Замуж срочно! - Соня Дивицкая"

– Сбежать хотела? – спросил Борман.

– Нет… – Она мяукнула, подбираясь к ягодкам. – Так просто…

– Не возбуждаю?

– Ну… я бы сразу выводы не делала…

– Тогда последняя просьба. – Он сощурился, присматриваясь к ней. – Мотанемся к маме? Мне нужно матушку навестить. Старенькая, ей уже 87, беспокоится. Я не хотел про развод говорить, сестра проболталась. Съездишь? Под Полтавой матушка у меня…

Она согласилась. У нее жила в Полтаве старшая сестра, она решила, что заедет на денек-другой к директорской матушке, а оттуда смотается к сестре.

5

Семья – это великая иллюзия, это наш сон о бессмертии.

Отъезд немного отложили, дней на десять, Аннушка не могла отменить своих клиентов. Весь день она работала у себя в салончике, а вечерами приходила в квартиру к Борману. Надо сказать, что к нему она не спешила, задерживалась у себя допоздна, заваривала подружкам чаи, протирала полы, ковырялась в каких-то тряпках, в общем, у девушки были сомнения.

Каждый вечер она заставала одну и ту же картину – он, диван и телевизор. Борман включал телик так громко, что уже на лестничной клетке она слышала вопли наших политических спекулянтов. Нажимала на звонок и минуту ждала, пока Борман неспешно поднимется и подойдет открыть ей дверь. Эта минута ее раздражала, но, когда в дверях в прихожей он смотрел на нее и наваливал ей на плечи свои медвежьи лапы, она смягчалась, целовала его в нос и шла на кухню готовить ужин.

Телевизор работал слишком громко, Борману явно не хватало движухи. Для Аннушки эта громкость была чрезмерной, и тогда она придумала вставлять наушники с музыкой, чтобы оставаться на своей волне. Под свою музыку она неслышно передвигалась по его квартире в мягких носках, собирала все, что он за день успел разбросать, убирала на кухне, готовила ужин. Каждый вечер Аннушка готовила Борману мясо, пекла в духовке, с овощами, чтобы хоть как-то уменьшить вред.

– А жена мне всегда жарила… – начал было Борман, но быстро опомнился. – Я распробовал… Да… Из духовки, ты знаешь, намного вкуснее.

На третий день Аннушка себя спросила: «Что происходит? Как я тут очутилась? В качестве кого? Служанка с комплектом секс-услуг? Ах, как хорошо. Красавица устроила свою жизнь: у нее романтика, у нее страсть, и о муже она позаботилась». Аннушка хотела бросить нож, швырнуть кусок говядины, который добросовестно отбила, но тут же вспомнила, что Борман ее ни о чем не просил, что приходит она к нему добровольно.

– А почему мы не собираемся? – спросил он ее за ужином. – У меня чемодан не собран.

– А что там собирать? Накануне все сделаю.

– Но я привык заранее, мне жена за неделю чемодан собирает…

– Да?.. – задумалась Аннушка. – Ну позвони ей, пусть приедет, соберет твой чемодан…

Борман притих. Чемодан и термос кофе он приготовил сам. И наконец рано утром они выехали в Полтаву. Это был марш-бросок, вовсе не романтическая автопрогулка. Полторы тысячи километров. Борман обещал, что к ночи они будут на месте, и рулил без остановок.

В дороге он обычно слушал наш шоферский шансон, музыку ставил, чтобы не уснуть за рулем. У него был свой диск, который он крутил уже лет двадцать, и никакой новой музыки душа его не просила. Аннушка было попробовала поставить своего Синатру, но под Синатру Борман тут же начал клевать носом. Пришлось подпевать вместе с ним.

На счастье, на счастьеМне мама ладанку надела, наделаКрещатик, крещатик,Я по тебе иду на дело…

Мама… Точнее, матушка, как называл ее Борман, – это вообще отдельная песня. Маленькая черненькая старушечка, в волосах у нее почти не было седины, и вообще она была не такая уж умирающая, если судить по внимательным хитрым глазам. Матушка лежала в постели и готовилась умирать. К смерти она готовилась давно, двоих детей своих оповестила: готовлюсь к смерти, готовлюсь к смерти… Поэтому сын каждый раз к ней спешил, оставался подольше из опасений, что видит матушку в последний раз.

В старом довоенном шкафу у старушки лежали на отдельной полке смертные полотенца и одежда. Ко всему этому она очень трепетно относилась, когда Аннушка пошла мыть руки, она кричала с кровати, отдавала указания своей дочери:

– Смотри, не давай им мои смертные полотенца!

Аннушка было натянула траурную маску, но сестра улыбнулась и открыла матушкин шкаф, четыре полки сверху донизу были набиты смертными полотенцами.

– И так уже лет двадцать, – шепнула сестра. – Не обращай внимания.

Утром сестрица сбежала, пользуясь возможностью немного отдохнуть, и Аннушка осталась на целых две недели возле чужой капризной старушки.

– Кого ты мне привез? – прищурилась мать, рассматривая Аннушку как куклу. – Кто она? Она какого вероисповедания?

Борман хохотнул в кулак и пожал плечами.

– Как какого? – удивилась Аннушка. – Христианка… Наша, православная…

– А… – равнодушно отвернулась матушка. – Обливанка, значит.

– Нет, я не обливанка… – запуталась Аннушка. – Правда, мои родители были адвентистами седьмого дня…

Старушка сразу всполошилась:

– Ой, сына! Ты зачем ее привел? Она ж сектантка!

Сына сидел носом в ноутбуке и тихонько похохатывал, насмешливо поглядывая на Аннушку.

– Что такое обливанка? – она спросила шепотом.

Он объяснил, что обливанками мать звала всех православных. Потому что при крещении у нас опускают в купель без головы, только обливая святой водой. Сама же матушка была из староверов, там крестятся, погружаясь в воду с головой. Давным-давно община старообрядцев, к которой принадлежали ее предки, переселилась подальше от церковной реформы в Сибирь, а потом оттуда они сбежали на Украину от коммунистов, старые традиции сохранили и только свою церковь считали истинной. Борман подвел Аннушку к стене, там висели старые фото всех его предков. Все это были такие же, как он, огромные медведи, с длинными бородами, с огромными руками. Если бы Борман носил окладистую бороду, он легко бы вписался во все групповые снимки.

– Ты чего ж приехала в такую даль? – спросила Аннушку вредная старушка. – Замуж, что ли, за моего сынка собралась? Он уж не мальчик жениться.

Что было делать? Разговаривать со старой провокаторшей было опасно.

– Вы бы поспали немного… – сказала ей Аннушка. – А я тут приберусь пока…

– Зачем тебе тут прибираться? Чего тут прибирать? Ко мне одна особа ходит из собеса, она тут прибирает.

– А я вот пыль у вас заметила, – настаивала Аннушка. – Давайте я вам генеральную уборку сделаю.

Она пошла искать ведро и тряпку, а сама себя ругала, ну зачем, зачем она это сказала, зачем вообще потащилась к чужой старухе, которая притворяется умирающей, у нее есть дочка, у нее есть собес…