Читать книгу "Страна Лавкрафта - Мэтт Рафф"

– Я не настолько высокородна и влиятельна, чтобы принадлежать к его семье.

Еще Аттикус хотел узнать про церковь и как Делла с ней связана, но из-за поразительного сходства Деллы с Евой на витраже он так и не придумал, как подступиться к теме. Сама провожатая по этому поводу ничего не говорила.

Из сада спустились к мосту через реку и замкнули круг, вернувшись на главную площадь. Аттикус хотел позаглядывать в домики, только без няньки за спиной. Поэтому он поблагодарил Деллу за экскурсию и сделал вид, что идет к усадьбе. Делла, попрощавшись, ушла в мастерскую, где все еще громыхал молоток. Как только дверь за ней закрылась, Аттикус резко развернулся и повел Джорджа с Летишей в глубь поселка.

Впрочем, далеко они не ушли. Мастиф разгадал их маневр и отчаянно залаял. Аттикус, не оглядываясь, ускорил шаг. Однако из-за ближайшего дома вдруг возникли еще собаки и заступили дорогу. Всего в шайке было четыре пса: две дворняги среднего размера, рэт-терьер и какой-то огромный зверь, похожий на смесь волкодава с немецким догом. Они не нападали, а просто уселись поперек дороги и, высунув языки, тяжело дышали – видимо, выжидая, осмелятся ли любопытные гости пойти дальше.

Мастиф умолк, и Аттикус обернулся. Делла стояла на крыльце мастерской, сложив руки на груди и скривив губы в презрительной усмешке.

«Та еще дрянь, эти черные, – эхом прозвучало в голове Аттикуса. – И к тому же упрямы. Мы спускаем на них собак».

– Вот так, значит, – проговорил Аттикус вполголоса. – Ладно-ладно.

* * *

Пришлось все-таки подниматься к усадьбе. Стоило сойти с дорожки, псы сразу утратили к ним интерес. Впрочем, с гребня холма было видно, как одна из дворняг и дог-волкодав бродят между домами, будто акулы, кружащие возле берега.

– Ну, что скажете? – спросил Аттикус у остальных.

– Во всем поселке только две постройки с каменным фундаментом: амбар и мастерская, – заметила Летиша.

– Думаешь, в мастерской есть подвал?

– Ага. И там можно кого угодно запереть: грохот такой, что хоть обкричись – никто не услышит.

Аттикус перевел взгляд на Джорджа, тот передернул плечами.

– Если к вечеру Монтроуз не объявится, после ужина можно попробовать туда влезть, – предложил он. – Захватим мяса – отвлечь собак, – и…

– Как вариант, – сказал Аттикус.

Он вспомнил, что в багажнике «паккарда» лежат два дробовика. А еще он вспомнил ночную вылазку в деревню под Пхеньяном. Задача, казалось бы, простая: найти и вытащить своих, но в итоге все пошло наперекосяк, и взвод потерял убитыми четверых солдат-негров.

– Или стоит подойти к делу иначе…

– Например?

– Еще не придумал.

– Тогда предлагаю зайти в дом и заказать обед, – сказал Джордж. – За едой всяко лучше думается.

– Согласен, – кивнул Аттикус. – А еще мне надо кое-что почитать.

* * *

Остальные гости, о которых говорил Уильям, начали съезжаться ближе к вечеру. Аттикус сидел в своей комнате, читая «Устав и заповеди адамитов из Ордена Изначального рассвета», и время от времени выглядывал в окно членов арпхемской ложи. Всего их оказалось четырнадцать, все белые, в возрасте от пятидесяти до семидесяти, а то и больше. Кто-то приехал сам, кто-то с шофером; автомобили все сплошь лимузины и прочая роскошь. Номерные знаки на половине массачусетские, у остальных – из близлежащих штатов, а один – припозднившийся – был из самого округа Колумбия. Все члены ложи носили крупные серебряные перстни-печатки – знак посвященных.

Посвященные – они же, согласно уставу, «искатели рассвета», «сыны адамовы», а также «антенавты», то есть «те, кто родом из Предшествующего» (имеется в виду время, предшествующее грехопадению, хотя в их трактовке «грехопадение», как и изображение райского сада в арпхемской церкви, значительно отличалось от того, чему Аттикуса учили в воскресной школе). Слово «колдуны» в книге не упоминалось, но из текста явно следовало, что посвященные ими являются либо желают стать. Разглядывая их одного за другим, Аттикус пытался понять, обладает ли кто-то магическими способностями; увы, судя по всему, распознавать колдунов по внешнему виду так же трудно, как и партизан.

В четверть восьмого, вскоре после того, как последнего из сынов адамовых препроводили в ложу, зазвонил телефон. Уильям справлялся, не желает ли мистер Тернер и его спутники отужинать в столовой вместе со всеми.

– Да, желаем, – ответил Аттикус. – А что, есть какие-то трудности?

– Никаких, мистер Тернер. Так что готовьтесь, а ровно в восемь я за вами зайду.

Аттикус заглянул в гардероб и достал оттуда ладно скроенный черный костюм. Сидел он идеально, как и нашедшиеся там же ботинки. Джордж выбрал себе смокинг, а Летиша вышла из комнаты в изящном вечернем платье молочного цвета. За обедом она поделилась своим намерением стащить фиолетовый «золушкин» наряд и еще несколько понравившихся вещей.

– А что? Все равно ведь убегать, так почему бы не прихватить с собой парочку нарядов?

Однако теперь она глядела не так уверенно – значит, в плане обнаружилась прореха.

– Что случилось? – спросил Аттикус. – Уильям тебя застукал?

– Да нет, платья-то уже в машине, – отмахнулась Летиша. – Загвоздка в другом.

В чем была загвоздка, она рассказать не успела: в коридоре возник дворецкий.

– Мистер Тернер, мистер Берри, добрый вечер. Мисс Дэндридж, очаровательно выглядите. Надеюсь, вы хорошо провели время?

– Да, довольно интересно, – ответил Аттикус. – Должен сказать, вам не обязательно провожать нас в столовую. Думаю, мы и сами в состоянии найти дорогу.

– Безусловно, сэр. Но, по правде говоря, я опасаюсь, что некоторые члены ложи могут… резко повести себя с… незнакомцами. Пока вас не представят официально, будет лучше, если вас буду сопровождать я.

– Проще говоря, вы не хотите, чтобы нас приняли за прислугу?

Уильям ответил все той же улыбкой.

– Ваш столик уже готов. Прошу за мной, мистер Тернер.

Сыны адамовы тем временем толпились в холле, между ними ходили слуги с подносами, предлагая напитки и закуски. Некоторые члены ложи – те, кто постарше – ворчали, мол, почему это их до сих пор не пригласили в столовую, а антенавт из Вашингтона – трясущийся старикан – в голос заявлял, что уж его-то никто не имеет права держать в прихожей, как какого-нибудь мальчишку. При этом он так активно размахивал тростью, что Аттикус про себя окрестил его Престоном Бруксом[16].