Читать книгу "Незримого начала тень - Елена Руденко"

— Сайхан, — повторил я его имя, постепенно вспоминая о прошлом, — неужели, это ты? Увы, ты сам не сумел уберечь свою жизнь.

Я накрыл мёртвое лицо покрывалом. Значит, князь Вышегородцев жив! Сайхан не смог убить того, кто спас ему жизнь. Хотя абсолютной уверенности не было. Я знал горцев, нарушавших кодекс чести своих предков, нанося ради золота удар в спину тем, которые однажды спасли их никому не нужные жизни.

— Похороните его до захода солнца, — велел я.

Невольно я проникся мистическим педантизмом Аликс.

— Ваше высокоблагородие, закат через два часа, — сказал мне жандарм. — Поспешить?

Я не заметил, как пролетело время. Выходит, мы потратили весь день на мертвеца.

— Поспешите, — ответил я.

В моем голосе не звучала настойчивость, но, кажется, внимание к мистическим тонкостям заразно, и приказ поспешили исполнить с невероятным рвением.

Из журнала Александры Каховской

Надин поднялась позже Ольги. Она молча вошла в гостиную и села за пианино. Полилась незнакомая красивая мелодия, Надин запела протяжную песню на своем языке. Потом барышня вздрогнула и, осознав свою неловкость, спешно извинилась.

— Ваш дом гостеприимен и добр, — произнесла она, — но мне нужно идти…

Ее лицо было бледным, голос дрожал.

— Мы воспримем с радостью ваше согласие задержаться, — ласково произнесла Ольга, — я отправила посыльного к вашему опекуну, дабы он знал, что вы у нас… Я не писала, что вы прибыли к нам поздно вечером…

Она заботливо усадила гостью в кресла.

— Благодарю, — улыбнулась Надин, — но дядюшка, наверняка, догадался обо всем… Впрочем, мне уже безразлично…

Надин опустила печальный взор.

— Я встретила Сайхана на прогулке, он заговорил со мною… Мы с ним легко подружились… Горец поведал мне о своих краях, о храбрых воинах, он рассказывал мне мудрые сказки предков…

Я села рядом с Надин, взяв ее за руку. Не удавалось подобрать нужные слова утешения, но мой жест, похоже, придал восточной барышне сил. Она попыталась печально улыбнуться…

Ольга с недоумением смотрела на Надин, неужто барышня, познавшая прелесть света, могла прельститься на сказки дикого мальчика. Почему она отвергла изящного француза ради жителя гор?

Нам так и не удалось утешить Надин, неподвижное лицо которой казалось спокойным, но огромные черные глаза выражали истинные чувства, в них застыла невыносимая боль.

Опекун явился лично. Они с Надин обменялись фразами на своем языке. Нетрудно догадаться, что опекун велел барышне немедля отправиться с ним домой, а она покорно согласилась.

— Благодарю, что оказали радушный прием моей дорогой Надин, — поблагодарил турок, широко улыбнувшись. — Отрадно встретить подобное радушие вдали от дома!

Надин покорно последовала за опекуном, одарив нас на прощание благодарным взглядом.

Далее на скорбной сцене явился еще один персонаж — печальный Жервье. Он весьма удивился, застав у нас Надин. Потом шагнул к ней и произнес:

— Мне очень жаль…

Но, смутившись, прервал свою речь.

Турок одарил его насмешливым взглядом, уводя за собой послушную родственницу.

— Вербин еще не вернулся? — просил Жервье. — Мне бы хотелось поговорить с ним…

— Располагайтесь, — приветливо ответила Ольга, — не могу знать, когда вернется мой супруг…

Мы с сестрой легко догадались, что Жервье знал о любви Надин, как же иначе объяснить его спешную фразу. А турка неловкость француза весьма позабавила.

Глава 10 Подобно облаку, растает миг

Из журнала Константина Вербина

Сегодня я получил письмо от господина Селима с настоятельной просьбой приехать. Меня порадовало, что не придется вновь являться в роли незваного гостя, дабы задать необходимые вопросы.

Турок встретил меня с нескрываемой радостью, чрезмерной даже для человека восточного, который не сочтет проявление эмоций грубым нарушением светского этикета. Радость Хамида вскорости уступила место волнению, вернее сказать, нескрываемому страху, удивительному для высокомерного господина, привыкшего не предавать значения мнению окружающих даже в чужом государстве.

— Мне угрожали! — сразу же перешел к делу мой собеседник.

— Простите, но я буду вам очень признателен, если вы подробнее расскажете мне об этой угрозе, — попросил я.

Селим взволновано потер ладони.

— Как человеку восточных нравов мне неловко говорить о том, что мою племянницу едва не украл разбойник. Назовем именно «кражею» сей конфуз, — турок желал укрепить именно эту версию, и, похоже, верил, что ему удалось. Бедняга не знал о силе сплетни водяного общества, — Я возблагодарил Аллаха, что кто-то покарал злодея до того, как он исполнил бы свою низменную затею… Сегодня утром ко мне явился человек наружности весьма уродливой, но европейской, одетый в костюм горских народов и сказал, что намерен отомстить мне за смерть брата…

Хамид сделал красноречивую паузу.

— Дитя шайтана осмелился угрожать мне! — возмущенно воскликнул он. — Как он посмел? — турок запнулся. — Мне неловко говорить вам о том, что негодяй может привести угрозу в исполнение… Поймите, я опасаюсь не за свою жизнь… Я не желаю войны между нашими странами… Я страшусь за других, которые могут погибнуть…

Разумеется, я не поверил в восточное красноречие Селима. Турок опасался лишь за свою жизнь, сомневаться не приходилось…

— Позвольте узнать, почему угрозы именно этого господина столь взволновали вас? — поинтересовался я. — Насколько мне известно, вы множество раз получали угрозы, над которыми смеялись…

Мой вопрос поверг Хамида в раздумье. Турок сам не понимал, как незнакомец сумел вызвать у него панический страх.

— Этот человек не похож на других! — твердо произнес турок. — Видели бы его взор! Сам шайтан!

Брат Сайхана? Невероятно! Я недоумевал. Неужто за эти годы объявился его брат? Если они и разбойничали вместе, почему брат не пришел на выручку Сайхану? Европейской наружности? Чтобы это значило? Уродливой? Возможно, для турка все мы кажемся уродливыми… Меня охватила несчетная череда вопросов.

— Я намерен потребовать защиты, — произнес Селим.

Меня удивили слова человека, окруженного компанией личных янычар[5].

— Спешу вас заверить, вам выделят надежную охрану! — уверенно ответил я, полагая, что граф Апраксин немедля распорядится выделить людей для защиты важного политического гостя.

— Благодарю вас, — турок в знак признательности склонил голову, весьма удивительный жест для восточного гордеца.