Читать книгу "Погружение разрешаю - Валерий Федоров"

Надо ли говорить, что после всего пережитого (мы находились под водой больше семи часов) пришлось снимать сильнейший стресс традиционными русскими средствами. Нам приготовили баню. Попарившись с веничком, мы приняли внутрь «лекарство», которое выдал Олег Донец, и разошлись по своим каютам. Я проспал сутки. Никто меня не тревожил, также как и других участников злосчастного погружения. Все члены экипажа «Ихтиандра» понимали, что мы чудом вернулись с того света.

Хотя наше погружение и было не слишком удачным с научной точки зрения, но всё же кое-какие факты в копилку науки об океане мы внесли. Главный результат заключался в том, что дно одной из двух беднейших зон Атлантического океана (северной олиготрофной зоны) было вовсе не пустынным. Донное сообщество состояло преимущественно из губок, достигавших громадного размера, – с бочку! Второй вывод: у дна наблюдалось очень сильное течение, направленное вниз по склону. О таких течениях океанологи вообще мало знали, потому что традиционный измеритель скорости течения (вертушка) сконструирован таким образом, что измеряет только горизонтальную составляющую скорости, а вертикальную составляющую (вверх или вниз) не улавливает совсем. Мы же всем корпусом подводного аппарата ощутили мощное нисходящее течение. Скорость его была очень велика и вполне поддается расчету.

Еще раньше опытным путем мы установили, что при 100 оборотах в минуту горизонтального винта, «Север-2» проходил 3 мили в час, т. е. примерно 5 км в час. Значит, при 200 оборотах в минуту подводный аппарат прошел бы 10 км в час. В нашем случае при 200 об./мин горизонтального винта, «Север-2» стоял на месте. Это означало, что тяга горизонтального винта и направленное навстречу течение уравновешивали друг друга, т. е. скорость течения была 10 км/час. В более привычных единицах, скорость придонного течения составляла 2,7 м/сек. Это скорость горной реки! Вот какие потоки стекают вдоль склонов подводных гор в глубине океана, в то время как на поверхности океана в центре антициклонического круговорота течение едва заметно.

При таких течениях даже жиденький «суп» из планктона вполне мог прокормить густую популяцию стеклянных губок, заселявшую склон подводной горы Плейто. Таким образом, данные по биологии и океанологии сошлись в одну точку: на слонах подводных гор в мезопелагиали (т. е. на промежуточных глубинах между поверхностью и дном океана) даже в зонах антициклонических круговоротов действуют очень сильные придонные течения, обеспечивающие пищей сообщества неподвижных сестонофагов, среди которых преобладали стеклянные губки. Таков был главный научный вывод нашего аварийного погружения на подводной горе Плейто.

Глава 10

В гости к лангустам

Происшествие на подводной горе Плейто благодаря находчивости гидронавтов не нарушило планов экспедиции. «Ихтиандр», подгоняемый пассатом, бодро бежал через Атлантику. За счет попутного ветра и большой парусности судна прибавка к скорости получалась заметной, и за сутки набегало «лишних» двадцать-тридцать миль. Десять дней спустя после злополучного погружения на подводную гору Плейто «Ихтиандр» вошел в Карибское море, уже знакомое мне по первому рейсу.

Ночи в Карибском море были чудесно хороши, и я, поднявшись на пеленгаторную палубу, любовался иссиня-черным небом, на котором ярко светила луна, подернутая легкой пеленой серо-голубых облаков. На небе во всю мощь сияли необыкновенно крупные звезды, каких я не видел больше нигде. От моря и неба веяло чем-то зловещим, и казалось, что на горизонте вот-вот покажется черный парус пиратского фрегата. Но теплый струящийся воздух успокаивал, словно нашептывая: «Успокойтесь, пиратов здесь давно уже нет».

Поздно ночью наши радисты поймали сообщение радиостанции Майами: «Умер Владимир Высоцкий…» Эта трагическая весть мгновенно облетела все судно, и те, кто не стоял вахту, вскочили с коек. В каютах и лабораториях стали собираться моряки, чтобы помянуть Володю. Включили магнитофоны, и во всех каютах зазвучал его хрипловатый голос. Потрясение было столь велико, что следующие несколько дней только и разговоров было, что о Высоцком. Я под впечатлением этого события сделал акварель, на которой изобразил барда стоящим на телеге, которую «влекут кони к последнему приюту» (она сохранилась у меня до сих пор).

Переход через Карибское море занял почти четверо суток, и вот «Ихтиандр» бросил якорь у входа в Панамский канал. В обширной бухте уже стояло много судов, ожидавших очереди на проход канала. Тропики давали себя знать: в небе клубились грозовые тучи, из которых то и дело изливались потоки воды буквально как из ведра, словно стремившиеся залить огненные молнии, вонзавшие в океан свои острые жала.

Наутро «Ихтиандр» в составе каравана судов вошел в Панамский канал. Целый день я провел на палубе, всматриваясь в его берега и скрываясь в каюте лишь на время дождя. Это был совсем не такой канал, как Суэцкий: берега его были одеты густыми лесами с сочно-зеленой листвой. Там, где не было травы, обнажалась оранжево-красная почва – тропический латерит. В Панамском канале действовала сложная система шлюзов, самая крупная из которых – Гатун. Вдоль шлюзов были проложены рельсы, по которым сновали специальные тепловозики, которые брали морские суда «под уздцы» и таким образом заводили в шлюзы. В шлюзы помещались суда длиной до 300 метров; один из таких гигантов на моих глазах заходил в соседний шлюз, направляясь в Карибское море. До этого я видел шлюзы только на канале имени Москвы, но в сравнении с ними панамские шлюзы выглядели гигантскими. За Гатунскими шлюзами канал был прорублен в высоких черных скалах каторжанами, кайлом долбившими крепчайший базальт. То тут, то там со склонов низвергались водопады.

Десять дней спустя «Ихтиандр» подошел к подводному хребту Наска, главной цели экспедиции. В предыдущем рейсе, экспедиция на «Ихтиандре» обнаружила скопления глубоководных лангустов на одной из подводных гор. Перед нашей экспедицией была поставлена следующая задача: обследовать все вершины подводного хребта и определить численность обитающих на них лангустов (если они там есть), а заодно изучить условия их обитания на вершинах подводных гор.

В нашей экспедиции было много необычного. Во-первых, сами лангусты. Это были совсем не такие лангусты, какие обитают на тропических отмелях – тех увидеть нетрудно, одев акваланг. «Наши» же лангусты обитали на глубинах около 300 м. Как они попали туда? Чем питаются? Сколько их? До какой глубины распространяются вниз по склону горы? На всех ли вершинах подводного хребта они живут? Можно ли их поймать и каким образом? И это далеко не все вопросы, которые вставали перед нашей экспедицией.

Меня, назначенного перед самым отходом судна начальником рейса (помощником капитана по науке), грызли сомнения: «Справлюсь ли я с руководством экспедицией? Найдем ли промысловые скопления лангустов? Сможем ли их поймать?» Сложностей было немало. Больше всего меня беспокоило то, что в составе научной группы не оказалось ни одного специалиста по лангустам, а специалист по донным животным был только один, Вадим Сумерин. Из Института океанологии Академии наук СССР в помощь ему был направлен Сергей Чистиков, но он не успел оформить документы, и мы вышли в рейс без Сергея, который прибыл на попутном судне спустя три месяца. Под моим непосредственным руководством была научная группа из 20 человек. Весь экипаж «Ихтиандра» (еще 65 человек) во главе с капитаном Евгением Алексеевичем Петуховым готов был оказать научной группе любую помощь.