Читать книгу "Каиново братоубийство. Хроника государственного переворота 1993 года - А. Русанова"

Чем еще памятна та суббота? С балкона Дома Советов выступали писатели, артисты, православный священник. Как, впрочем, и в два последующих дня. Пел русский народный хор из г. Фрязино. Одну песню исполнили прямо на площади, без микрофонов. Потом их пригласили на балкон. Там уже перед микрофоном они спели еще четыре песни – две лирические, две веселые. Первую из грустных песен забыл, хотя тогда казалось – запомню навсегда. Похоже, «Степь да степь кругом». Или «Тонкая рябина». А может быть ни та, ни другая. Просто они в какой-то родовой памяти крепко привязаны к годам войн и народных бедствий, вот и чудится, что хотя бы одна из этих песен прозвучала.

Хор выступал в полных сценических костюмах, кокошниках, вышитых рубахах, с пышными украшениями…

Грешен, когда объявили про народный хор, я подумал не без иронии: «Ну что за оборона Белого Дома в России без концерта? Надо же поддерживать традиции». Но ирония быстро рассеялась. Другая лирическая песня была на слова С.Есенина «Над окошком месяц. Под окошком ветер». Как будто специально ее выбрали, словно принесли весточку из родного дома, который где-то там, за всеми кордонами и оцеплениями, «и такой родимый и такой далекий»…

В воскресенье 26 сентября я пришел к Дому Советов часов в 9 утра. Кордон пришлось преодолевать опять с помощью народных депутатов. Весь день народ шел почти организованными группами с небольшими интервалами. По-видимому, пропускали по мере накопления. Тишина. По земле стелется дым от костров. Картина почти мирная. Площадь кажется безлюдной. Разумеется, по сравнению с людским половодьем среди дня. Кроме того, некоторые из несших ночную вахту уже ушли, а смена только начала прибывать. Те, кто остались, сидят у костров на досках, накрывшись куртками или одеялами, или в немногих палатках. Возятся у костерков, готовя нехитрый завтрак. Пожалуй, сейчас на площади женщин больше, чем мужчин – они на постах. Видны обветренные, плохо выспавшиеся лица, покрасневшие от дыма глаза.

В этом малолюдстве, в стелющемся дыме, в измотанных людях, в самой умиротворенности утра ощущается какая-то вековечная русская тоска, щемящая грусть. О контрасте с касками, дубинками, автоматами я и не говорю…

Площадь постепенно заполняется. Тут начинается новый «концерт», непрошенный. На той стороне, у мэрии, включили мощнейший динамик. Сначала рок-музыка, потом: «Одумайтесь! Разойдитесь!» Кажется, еще немного, и мы услышим: «Рус, сдавайся!» Атака децибелами все-таки прекращается. Проведен опыт применения психологического оружия. «На полную катушку» оно заработает с 28 сентября.

В субботу и в воскресенье женщины продолжали работу с солдатами из оцепления, и небезрезультатно. Многие задумывались, многие говорили: «Мы за вас».

Начальство старалось почаще менять оцепление, отводя распропагандированные подразделения.

По ночам защитники Дома Советов подкармливали солдат. Делились, пока было чем. Те не отказывались – ночи холодные, а питание на постах командование не предусмотрело…

Разумеется, поводов к успокоению не было. Наоборот. Солдаты и милиция уставали. У них росло раздражение против всех и вся. Наверняка многие видели первопричину своих неприятностей в Доме Советов. И они могли выполнить любой преступный приказ…

Понедельник, 27 сентября, праздник Крестовоздвижения. Обстановка снова изменилась. В оцеплении стоит какая-то новая милицейская часть довольно грозного вида. Правда, опять молодежь. Но пропускают неохотно. А ближе к вечеру, когда был Крестный ход оцепление вообще освободило дорогу. Ребята стояли отдельными группами и ни во что не вмешивались. Занимались поисками дров. Видимо, собирались коротать вечер, а то и ночь, у огня. Женщины из Крестного хода спросили: «Мальчики, вы с кем?» Один тихо-тихо, потупив голову, ответил: «Мы с вами».

По окончании Крестного хода молодой священник сказал: «Сегодня, в праздник Воздвижения Животворящего Креста Господня, православные в храмах поклоняются кресту. Мы с вами не можем пойти в храм, но мы несем свой крест здесь».

Открытое письмо Александру Солженицыну

Василий Белов,

писатель

Здравствуйте, Александр Исаевич!

Решение обратиться к Вам с открытым письмом вызвано весьма различными обстоятельствами. Назову два, может быть, самых главных: боязнь выглядеть фамильярным и очень сильное желание узнать, действительно ли Вы одобрили Конституционный Указ Ельцина.

В интервью парижской газете «Фигаро», на вопрос, считает ли он, что Ельцину следовало еще сразу после своего избрания распустить Парламент, А. Солженицын без тени смущения ответил : « Конечно! Разве это настоящий нашего телевидения, я не поверил этому сообщению. Они показали Ваш тюремный портрет и теперь ежедневно твердят, что Солженицын чуть ли не горой стоит «за всенародно избранного».

Все пущено в ход. И ваша зэковская телогрейка, и роскошный фрак Ростроповича. Президент слушал около ленинских «мощей» прокофьевскую кантату. Вряд ли он что услышал и понял, в его и без того убогом лексиконе слово «русский» вообще отсутствует. Но понял ли, что происходит в Москве, Ваш сын? Видел ли он, как на конце Арбата мелькают другие дирижерские палочки? Вчера на подходе к Дому нашего младенческого парламента дюжий омоновец на моих глазах ударил пожилую женщину. Целые стаи омоновцев бросились на москвичей, спасая яковлевскую демократию. Я не сторонник ни президентских, ни парламентских способов правления, эта тема требует отдельного разговора, но там, на подходах к зданию Верховного Совета, в любую минуту может полыхнуть кровавая драма.

Москва сейчас – самая горячая точка! А средства массовой информации, в том числе и хваленые западные, показывают одного Шеварднадзе. И дуют в одну и ту же дуду: долой Российский парламент…

Вчера «Новости» показали Вас выступающим в Вандее. Что ж, может быть, Вы и правы в том, что не торопитесь в Москву. Торопиться и впрямь не стоит, говорю это без малейшего ехидства. Костоломы ельцинского ОМОНа намного опытнее тех, которые, отправляя Вас во Франкфурт, под руки вели Вас «по трапу на борт». Цензура, сдобренная безденежьем издателей, еще более удушлива ныне, а яковлевская пропаганда стала изворотливей и хитрее. Писатель Черниченко, к примеру, вкупе с о. Глебом Якуниным требуют от начальства активнее применять физическую силу. На мой взгляд, надо заново создавать независимую русскую прессу за рубежом. Здесь, хотя от марксизма-ленинизма остались одни головешки, свобода (то есть бумага и микрофоны) существуют в основном для порнографии и рок-шаманства. Все остальное либо вообще в загоне, либо – на самом последнем месте. Россия постепенно привыкает к латинскому шрифту. Почти все журналистские авторучки и телекамеры в руках внуков-правнуков Троцких и Свердловых, Ничего, по сути, не изменилось.

Кстати, почему Вы прекратили публикации документов по новой русской истории? Это были очень нужные публикации.

Но я уже злоупотребляю вопросами. Да и времени разбираться во всем этом нет – на Краснопресненской набережной днем и ночью горят костры. Надеюсь на Ваш публичный ответ.

Москва. 28 сентября 1993 г. («Путь», № 10–11/30 за 1993 г.)

1 ... 20 21 22 ... 46

Перейти на страницу: 12345678910111213141516171819202122232425262728293031323334353637383940414243444546