Читать книгу "Дневник моей памяти - Лара Эвери"

– Вот что, – сказала я. И, сглотнув, продолжила: – Дебатами я больше не занимаюсь и все силы брошу на то, чтобы закончить учебный год без происшествий.

– Хорошо. И отдыхай побольше, – вставила мама.

– И я хочу произнести выпускную речь.

Папа зачем-то переставил мои туфли, чтобы стояли рядом ровненько.

– И ездить к врачу, – сказал он.

– И найти нового врача, которому можно доверять, в Нью-Йорке!

Папа кивнул.

– Ну, не все сразу.

Я кивнула, вторя ему.

– Да, не все сразу, будем готовиться к будущему году. Согласна.

Мама прикрыла ладонью мою руку.

– Хорошо, – согласилась она. И улыбнулась мне одними глазами. – Да.

Так мы решили.

Но сейчас я снова здесь, у окна мансарды, и будущее видится мрачным. Я же не дурочка, Сэм-из-будущего. Я слышу, каким тоном разговаривают со мной родители и как я им отвечаю – с радостно горящими глазами и непробиваемой уверенностью паровоза. «На будущий год! Я пойду на поправку! Я прекрасно себя чувствую! Я все могу!»

Я даже тебе излагаю долгосрочную стратегию.

Потому что на самом деле мой провал в памяти был намного страшнее, чем я здесь описала. Перед тем как я узнала Мэдди, я чуть не распустила слюни, готова была взять ее за руку прямо на трибуне и попросить отвести меня домой, к маме с папой – как маленькая девочка, которая потерялась на детской площадке.

Не знаю, долго ли я простояла там молча, моргая и озираясь, прежде чем попросила тайм-аут. Мне казалось, будто прошел не один час.

Неважно, какие планы я строю, неважно, как сильно я хочу помочь родителям, я чувствую, что мое тело подводит меня, и я не знаю, как это остановить.

К слову о бездне отчаяния: лучше о ней и вовсе молчать

Я вышла попить воды (спасибо тебе, «завеска» – не даешь забыть о том, что надо пить побольше!) и услышала, как они внизу разговаривают.

– Ни в коем случае, – настаивал папа.

– Но стоит ли ей об этом говорить? – прошептала в ответ мама. – Знаешь ведь, к чему это приведет.

– Я на ее стороне! Мы оба на ее стороне! Пусть она живет, как ей нравится, и будет счастлива. Но надо же считаться с чертовой наукой, Джиа!

– Хватит ругаться.

– Я не шучу! – Папа почти сорвался на крик.

Мама шикнула.

– Пока что она молодцом. Думаю, заметных ухудшений не предвидится. Ей надо просто… оставаться собой. Я отказываюсь обращаться с ней как-то иначе.

– У нее же не рак, Джи. Как представлю, что она… станет все забывать, не будет знать, где она, перестанет нас узнавать…

– Понимаю.

Долгое молчание. Всхлип, другой. Интересно, слышат ли они, что я рядом? Я затаила дыхание.

– До конца учебного года всего несколько недель, – сказала, наконец, мама. – Пусть все идет своим чередом.

– Ты права, – согласился папа.

– Правда?

– Да. Мы принимаем все меры безопасности, но, как бы это сказать, не сажаем ее под стеклянный колпак. Генетик сказал, что ей нельзя впадать в депрессию.

– Именно так.

Ненавижу это слово. Звучит оно так, будто меня сжимают гигантские ручищи, расплющивают в лепешку. Нет у меня никакой депрессии. Стресс – да, верно. Времени у меня в обрез, а успеть надо много, и кажется, будто я стараюсь из последних сил лишь по привычке. Но о депрессии и речи нет.

Папа продолжал:

– Но давай договоримся: ни в какой Нью-Йорк она не поедет, она не в состоянии.

– Согласна, – кивнула мама.

Я выдохнула. Тьма вспыхнула алым – оказалось, я сидела, зажмурившись, и только сейчас открыла глаза.

– Спасибо, – донесся мамин голос.

– За что?

– За то, что ты со мной заодно.

И я услышала, как они целуются. Брр!

Я уже порывалась бежать и доказывать свою правоту, но одумалась, вспомнив ключевую фразу. Папа сказал: в Нью-Йорк она ехать не в состоянии. То есть СЕЙЧАС не в состоянии. Конечно, именно так они и скажут сразу после приступа? Они живут настоящим. Но мы-то с тобой знаем, Сэм-из-будущего, что настоящее – это всего лишь путь к чему-то иному. К тому, что ждет впереди.

Из этого следует и другой утешительный вывод: из школы меня не заберут – скорее всего. Вот что значит искусство переговоров, Сэм-из-будущего!

Сначала тебе уступают всего на пару сантиметров, а потом, мало-помалу, отвоевываешь целый кусок.

Да, конечно, – скажут они, – учебный год Сэмми закончит, но с какими оценками?

Да, конечно, оценки у Сэмми отличные, но доверят ли ей роль спикера?

Да, конечно, Сэмми будет спикером, но выдержит ли она семестр в Нью-Йоркском университете?

И так далее. Пусть убедятся, что я все могу. Все без исключения. И тогда не смогут запретить мне учиться – стоит им увидеть, что я со всем справляюсь.

И они увидят.

Группа поддержки

Чтобы снизить уровень стресса, достичь всех целей и избежать приступов, я собрала группу поддержки из моих любимых великих женщин, и каждая по-своему меня вдохновляет. Я вырезала их портреты, развесила на стене и написала фломастером цитаты в облачках, как в комиксе. Хорошо, что ко мне в комнату никто не заглядывает и не видит эту глупейшую из глупостей.

Состав группы поддержки:

ЭЛИЗАБЕТ УОРРЕН

Цель: разузнать как можно больше о моей болезни и убедиться, что врачи говорят родителям правду и не вытягивают лишних денег.

БЕЙОНСЕ

Цель: напоминать мне, что я идеал и независимая женщина. Точнее, девушка. Даже если Стюарт меня отвергнет, моя самооценка не пострадает. (Он до сих пор не сказал, когда хочет выпить со мной кофе. Ну и ладно. Я независимая девушка.)

МАЛАЛА ЮСУФЗАЙ[7]

Цель: служить напоминанием о том, что надо больше думать о других и что юные девушки способны на великие дела. Я всегда мечтаю: вот стану взрослой и горы сверну! А Малала живет по принципу: нет, я могу принести пользу людям уже сейчас, ну и пусть я еще подросток.

СЕРЕНА УИЛЬЯМС

Цель: освоить новое дело, а именно теннис, он полезен людям с провалами в памяти. Держать себя в форме и не бояться прослыть «безмозглым качком». Неплохо бы натренировать новые мышцы на случай, если старые откажут.