Читать книгу "Мэрилин Монро. Психоанализ ослепительной блондинки - Алма Х. Бонд"

Так типично для тетушки Аны, что она вложила в книгу записку: «Моя милая, дорогая Норма Джин: если ты будешь скучать по мне, читай эту книгу и помни, как сильно я люблю тебя. Мне очень жаль, что мне больше нечего оставить тебе, кроме моей любви, но знай, что она всегда будет с тобой и даже смерть не сможет отнять ее у тебя».

Грейс, доктора Годарда и меня провели для прощания к телу тети Аны. Она выглядела абсолютно так же, как при жизни, и было трудно поверить, что она умерла. Когда я подошла к ее гробу и наклонилась, чтобы поцеловать на прощание ее холодный, как лед, лоб, я выкрикнула:

— Не оставляй меня, тетя Ана! Как ты можешь так поступать со мной? — упала на пол и потеряла сознание.

Очнувшись, я выскользнула из часовни, не желая говорить с другими присутствующими на похоронах. Мне было слишком больно, чтобы утешать других. Я не могла успокоиться и проплакала целую неделю. Хорошо, что нужно было сниматься в «Хористках», а то, вероятно, я рыдала бы до сих пор. Если вдуматься, так и есть, — сказала она, вытирая слезы.

В мюзикле «Хористки» Мэрилин впервые исполняла сольные номера: «Каждому ребенку нужен па-па-папа» и «Любой может сказать я тебя люблю».

— Я, как никто другой, могла с чувством петь «Каждому ребенку нужен па-па-папа», — сказала она. — Никто лучше меня не знает, как это верно.

Она блестяще справилась с ролью в фильме и получила прекрасные отзывы. К сожалению, возможно, из-за отсутствия эффективной рекламы фильм не сделал сборов, на которые рассчитывали управляющие студии, и Мэрилин был потрясена, когда ее уволили из «Коламбии».

— Какие глупые люди, Мэрилин! — сказала я сердито. — Я уверена, что позже они сожалели об этом много раз.

— Увольнение после смерти тети Аны, — продолжала Мэрилин, — было слишком сильным ударом для меня. Я закрылась в своей комнате и проплакала еще неделю. Я ни с кем не разговаривала, и даже не ела и не расчесывала волосы. У меня было такое чувство, что я оплакиваю Мэрилин Монро, а также тетю Ану и мою так называемую карьеру. Я думала, что была идиоткой, считая себя привлекательной. Когда я решалась посмотреться в зеркало, я не видела наследницу Джины Харлоу, а лишь вульгарную, дешевую крашеную блондинку.

— Что у тебя есть? Ничего! — говорила я сама с собой. — Твоя так называемая красота — это шутка. А твой талант? Какой талант? Единственное, на что ты способна, — это убивать людей — вот что у тебя есть. Сделай одолжение себе и миру: прочитай страницу из книги тети Аны и отправляйся вслед за ней в могилу!

Потом я проспала целых два дня. Когда я проснулась, солнце сияло высоко в небе. Я вдохнула свежий воздух, который пах сиреневыми духами тети Аны, и решила дать себе еще немного времени и попытаться все исправить. И я справилась.

17 марта 1959 г

На своем следующем сеансе Мэрилин вернулась к рассказу о Наташе Лайтесс.

— Джон Хьюстон был первым режиссером, который заметил мою полную зависимость от мнения Наташи. Ему это очень не понравилось. Я не виню его.

Я тоже бы не стала. Я терпеть не могу, когда мои пациенты обсуждают каждое мое слово с кем-то еще. После каждой отснятой сцены Мэрилин смотрела на Наташу в поисках одобрения или критики. Вы можете сами это увидеть по ее взгляду вправо после первой сцены в фильме «Асфальтовые джунгли».

При окончательном подписании долгосрочного контракта с компанией «Двадцатый век Фокс» в 1950 году Мэрилин просила внести только одно изменение: Наташа Лайтесс должна быть принята на работу на студию в качестве ее персонального педагога драматического искусства. Наташа получала пятьсот долларов в неделю от студии плюс двести пятьдесят долларов за репетиторство Мэрилин, которые она платила из своего кармана. В отличие от большинства актеров и их наставников, Мэрилин зарабатывала меньше денег, чем ее педагог в первый год работы на «Фокс». Она подчеркивала:

— Наташа стоила каждого цента, который я заплатила ей. Если бы у меня было больше денег, я с удовольствием бы отдала их ей.

Наташа разработала систему знаков руками, похожих на те, которые используют люди, имеющие проблемы со слухом, чтобы общаться с Мэрилин за спиной директора. Это позволило Мэрилин видеть, все ли она правильно делает по мнению своего учителя. Постоянное вмешательство Наташи в процесс съемок сделало ее чрезвычайно непопулярной личностью среди всех режиссеров, работавших с Мэрилин.

Но это не имело значения. Осенью 1950 года их отношения стали еще прочнее, когда Мэрилин переехала в дом Наташи на Харпер-авеню в Западном Голливуде. Она спала на диване, занималась, читала и присматривала за дочерью Наташи и чихуахуа, которого Джо Шенк, покровитель и близкий друг Мэрилин, подарил ей на двадцать четвертый день рождения.

20 марта 1959 г

В ходе своего следующего сеанса Мэрилин сообщила мне, что Наташа не только обучала ее и давала крышу над головой: она спасла ей жизнь. Чувствовала ли Мэрилин благодарность за это или нет — это уже совсем другая история.

Вскоре после смерти ее дорогого друга, агента и наставника Джонни Хайда, о котором Мэрилин обещала рассказать позже, Наташа нашла Мэрилин без сознания, с распухшими щеками и белой пеной, вытекающей изо рта. Рядом с кроватью валялся пустой пузырек из-под таблеток от Шваба. Наташа силой разжала Мэрилин рот и достала оттуда горсть полурастворившихся таблеток.

Мэрилин сказала:

— Когда я проснулась на следующий день и поняла, что все еще на этом свете, я воскликнула:

— Жива. Не повезло!

Тогда я написала эти строки:

Помогите, помогите, помогите. Я вновь зачем-то оживаю, А думала: отлично! Умираю!

«О, Мэрилин, — думала я в отчаянии, — какая вы грустная женщина! Ваш инстинкт смерти сильнее, чем у любого, кого я знаю. Днем и ночью я ломаю голову, как пробудить в вас любовь к жизни, которая также очень сильна в вас, чтобы вы забыли о своем желании умереть. Нет никого, к кому я могла бы обратиться за советом, потому что все великие психоаналитики умерли, и я не знаю, кто мог бы помочь мне.

Мои коллеги завидуют мне с тех пор, как узнали, что Мэрилин Монро — моя пациентка. Как это замечательно, говорили многие, быть консультантом самой красивой и талантливой женщины в мире. Что ж, они могут быть ее психоаналитиками! Они понятия не имеют, какую тревогу она вызывает у меня! С тех пор как она стала моей пациенткой, я беспокоюсь о ней все время. Я никогда не перестаю думать о ней. Очевидно, что иногда ее жизнь висит на волоске, и если она преуспеет в очередной попытке покончить с собой, я никогда не прощу себе. С тех пор как она стала моей пациенткой, я часто просыпаюсь по ночам».

Она проникла даже в мои сны. Однажды ночью мне приснилось, что она стоит на краю обрыва, готовая спрыгнуть. Склонившись навстречу ветру, я изо всех сил вцепилась в подол ее платья, чтобы удержать от прыжка. Я проснулась прежде, чем узнала, спасла я ее или нет. На самом деле я бы с удовольствием перепоручила ее одному из психоаналитиков, завидовавших мне, если бы могла!