Читать книгу "На службе в сталинской разведке. Тайны русских спецлужб от бывшего шефа советской разведки в Западной Европе - Вальтер Кривицкий"

Возможно, более впечатляющим и интересным, чем успешный шпионаж и давление на политиков, было проникновение Коминтерна в профсоюзы, издательские дома, журналы и газеты. Этот маневр был осуществлен с помощью простой замены метки «Коминтерн» на штамп «антигитлеризм».

Члены Коминтерна всегда смотрели на свою всемирную партию и ее московское руководство как на первый и самый важный объект их преданности. Будь то Кипенбергер, являвшийся членом Комитета по военным делам в немецком рейхстаге, Галлахер в британской палате общин или Габриэль Пери в Комитете по иностранных делам французского парламента, все они проявляли лишь одну преданность – преданность Коминтерну. Когда же Коминтерн стал личным инструментом Сталина, они перенесли свою преданность на него.

Эпоха Народного фронта подошла к концу, закончившись 23 августа 1939 года оглушительным крахом. Занавес упал, прекратив фарс под названием «Народный фронт» в тот момент, когда глава советского ЦИК Молотов в присутствии улыбающегося Сталина поставил свою подпись под росчерком пера нацистского министра иностранных дел фон Риббентропа. Пакт Москва – Берлин был заключен. Так Сталин дал Гитлеру карт-бланш – полную свободу действий, а через десять дней разразилась война. В Берлин была отправлена советская военная миссия, целью которой было прояснить и определить детали всеохватывающего сотрудничества двух самых крупных автократий и тираний, когда-либо известных миру.

Именно об этом сплаве двух диктатур Сталин мечтал нескольких лет. Увязнув в топком болоте своих экономических и политических просчетов, он надеялся лишь на то, чтобы идти дальше с Гитлером рука об руку и тем самым удержаться во власти.

Сталин всегда совершенно цинично относился к Коммунистическому интернационалу и его зарубежным функционерам. Намного раньше, еще в 1927 году, в большевистском политбюро он сказал:

– Кто эти люди в Коминтерне? Всего лишь наемники на содержании у Советов. Да они и через девяносто лет нигде не совершат революции.

Излюбленным словечком Сталина, которым он называл Коминтерн, было слово «лавочка». Но он весьма тщательно заботился о том, чтобы эта лавочка существовала, потому что она служила его целям как в сфере внешней политики, так и в международных маневрах. Как и ОГПУ, это было его самое действенное личное оружие.

Хотя Сталин и нанес смертельный удар Коминтерну, подписав пакт с Гитлером, он приложит все силы, чтобы сохранить костяк партийных механизмов в демократических странах. Они будут продолжать поддерживать его слабеющую власть и до конца играть роль креатуры его тоталитарного деспотизма.

Однако 23 августа 1939 года ситуация изменилась: теперь мир знает, что тот, кто служит Сталину, служит и Гитлеру.

Глава 3. Рука Сталина в Испании

История советской интервенции в Испанию все еще остается главной тайной испанской гражданской войны. Мир знает, что эта интервенция была, но это все, что ему известно. Он не знает, почему Сталин принял решение об интервенции, как он проводил там операции, кто были те неизвестные люди, которые отвечали за его кампанию, что он надеялся извлечь из этого и как закончилось предприятие.

Так случилось, что я оказался единственным выжившим за границей из группы советских служащих, которые непосредственно приложили руку к организации советской интервенции в Испанию. А кроме того, я единственный сейчас, кто может свободно рассказывать об этих драматических событиях новейшей истории. Будучи руководителем советской военной разведки в Западной Европе, я был в курсе любого более или менее важного шага, предпринимаемого Кремлем в связи с Испанией. Еще и до того я в течение многих лет занимал пост, который позволял мне быть в тесном контакте со сталинской внешней политикой, куда в качестве органической части ее входила и испанская кампания.

Начиная с прихода к власти Гитлера в 1933 году внешняя политика Сталина имела весьма беспокойный и тревожный характер. Им руководил страх оказаться в изоляции. Его попытки войти в соглашение с Гитлером то обнадеживали, то наталкивали на отказ. В самые трудные и отчаянные моменты, когда казалось невозможным добиться успеха, он пытался оживить старое (времен царизма) соглашение с Францией. Но и здесь он не достиг того, на что рассчитывал. Его попытки объединиться с Великобританией были еще менее успешными. В 1935 году Энтони Иден и премьер-министр Лаваль нанесли визиты в Москву. Комиссар иностранных дел Литвинов отправился в Вашингтон, добился там признания и затем стал играть важную роль в Женеве. Он приобрел всемирную известность, но ничего кроме популярности так и не смог добиться. Лондон не брал на себя никаких обязательств. На договор с Францией было трудно положиться.

В этой обстановке после того, как начался путч Франко, Сталин обратил свои взоры на Испанию. Как всегда, он не очень торопился. Сначала был период внимательного выжидания, затем – осторожных проб. Сталин хотел прежде всего убедиться, что легкой и быстрой победы Франко не будет. Когда же он понял, что это так, он начал интервенцию в Испании.

Он хотел – и это знали все, кто служил ему, – включить Испанию в сферу влияния Кремля. Такая власть обеспечила бы ему связи с Парижем и Лондоном и, с другой стороны, укрепила бы его позицию на переговорах с Берлином. И как только бы он стал хозяином испанского правительства – очень значимое и стратегически важное положение для Франции и Германии, – он бы добился того, чего хотел. Он сделался бы такой силой, с которой нельзя не считаться, союза с которой жаждут все. Мир верит, что действия Сталина в Испании были так или иначе связаны с идеей мировой революции. Но это не так. Сталин давным-давно уже не верил в нее. Испания была вопросом международной политики России.

В испанской гражданской войне непосредственное участие принимали три страны: Германия, Италия и Советский Союз. Участие Германии и Италии было открытым. Обе страны официально признали наличие своих экспедиционных войск в Испании и скорее преувеличивали численность своего контингента там, нежели скрывали его. Но Сталин, в отличие от Муссолини, действовал в Испании крайне осторожно, перестраховываясь. Он не хвастал своей интервенцией, напротив, вел себя застенчиво, а в самом начале – и просто скрытно. В определенные моменты советская интервенция могла бы стать решающей, если бы Сталин рискнул действовать на стороне законного правительства, как Муссолини действовал на стороне Франко. Но Сталин не собирался рисковать ничем. Прежде чем начать что-то делать, он хотел убедиться, что в Банке Испании достаточно золота, чтобы с лихвой окупить расходы на советскую материальную помощь. Он старался сделать все возможное, чтобы не втянуть Советский Союз в большую войну. Он начал свою интервенцию под девизом: «Оставаться за линией артиллерийского огня!»

Это было и остается нашим главным лозунгом во время событий, связанных с вмешательством в дела Испании.

19 июля 1936 года, в тот день, когда генерал Франко поднял знамя мятежа, я находился в своей штаб-квартире в Гааге, в Голландии. Я жил там с женой и ребенком под видом антиквара из Австрии. Такое прикрытие позволяло мне иметь легальное резидентство, получать деньги, которые мне отправляли, и часто ездить из одной европейской страны в другую.