Читать книгу "Испанская роза - Ширли Басби"

От неожиданно нахлынувших на него чувств дыхание Габриэля стало прерывистым. Когда в пылу борьбы, пытаясь вырваться из его крепких рук, она невольно прижималась к нему всем телом, с ним начинало твориться что-то странное; откуда-то из небытия возникали давно забытые ощущения. Он и не думал, что в нем может загореться страсть, ему просто хотелось быстро и грубо овладеть ею и продолжить свой путь. Но что-то произошло, случилось нечто такое, чему он не мог найти объяснения. Габриэль вдруг понял, что действительно хочет обладать Марией, но не месть была тому причиной. Чувства эти вызвало извивающееся в его руках мягкое и нежное женское тело. Реакция на ее близость удивила и испугала Габриэля, и чтобы успокоиться, он стал убеждать себя, что все это легко понять — просто после смерти жены он долгое время не был близок ни с одной женщиной.

Воспоминания о несчастной Элизабет, погребенной под корабельной балкой, подхлестнули его, и с непонятной ему самому злостью он приник к губам Марии. Он был груб и сделал ей больно. Не отрываясь от ее губ, он резким движением задрал подол платья, намереваясь как можно скорее овладеть ею. Она должна заплатить за все, что он потерял! Но прикосновение к ее губам и нежной коже ее хрупкого тела сыграло с ним злую шутку — страстное желание возмездия, так долго изводившее его, не дававшее покоя ни днем, ни ночью, стало меркнуть, и другое, совершенно необъяснимое чувство неожиданно нахлынуло на него.

Смущенный этим внутренним противоречием, он оторвался от Марии, поднял голову и посмотрел на нее так, будто на ее лице мог прочитать ответ на мучивший его вопрос. Ее разметавшиеся волосы черным веером лежали на зеленых листьях папоротника, в чудесных, обрамленных пушистыми темным ресницами, миндалевидных глазах, которые не отрываясь смотрели на него, стояли слезы. Взгляд Габриэля остановился на губах Марии и, увидев, как они припухли, он с удивлением почувствовал нечто слабо напоминавшее сожаление или раскаяние, отметив, однако, что это придало еще больше очарования чувственным линиям ее рта. Взгляд его заскользил вниз по тонкой нежной шее и бархатистой коже плеч туда, где из разорванного лифа платья выглядывали маленькие груди с манящими коралловыми бугорками сосков. Боже правый! До чего же она соблазнительна! Но как же он глуп, раз позволил этим прелестям заманить себя в ловушку! Он попробовал сопротивляться нахлынувшему на него безумию, отчаянно цепляясь за мысли, которые так долго питали в нем жажду мести, не давая расслабиться ни на минуту, но они ускользали, оставляя его один на один с безрассудным желанием еще раз погрузиться в этот омут, ощутив сладостный вкус ее губ, и не с мстительным чувством боли и обиды, а с нежностью, на которую еще была способна его огрубевшая душа. Он отчаянно боролся с самим собой, но желание оказалось сильнее любых доводов, и со стоном Габриэль вновь жадно припал к ее губам.

Он совсем другой, этот поцелуй, — эта мысль, как туманное облако, медленно проплыла в сознании Марии" В первый раз ей было больно и неприятно, но сейчас.., о таком поцелуе она всегда мечтала и, отдавшись еще непонятному ей порыву, неумело ответила на него. Ощущения, о которых она могла только мечтать, заполнили все ее существо: его рот пьянил и возбуждал, под нежными прикосновениями его пальцев соски стали твердыми, и теплая сладостная боль разлилась под ложечкой. Все это было похоже на сумасшествие. Но противостоять упоительному безрассудству она была не в силах: руки, как ей казалось, против воли обхватили плечи Габриэля Ланкастера, пальцы затрепетали от прикосновения к его коже, и, приоткрыв рот, она полностью отдалась нахлынувшим на нее чувствам.

Такая неожиданная ответная реакция озадачила Габриэля, и, приподняв голову, он с изумлением посмотрел на Марию. Что с ней произошло? А может быть, с ним? Почему она перестала сопротивляться? Почему он так жаждет ее? И желание это нарастало с удивившей его остротой. Ответов на эти вопросы он не находил, прекрасно понимая, что поведение его граничит с безумством, и был не в состоянии противиться манящей силе ее губ, притягательности нежного тела. Проклиная себя за глупость, Габриэль дал страсти, настойчиво требовавшей выхода, свободу, и его губы снова потянулись к Марии, чтобы насладиться пьянящим вином ее поцелуя.

От обилия незнакомых ей доселе чувств и ощущений Мария обо всем забыла и не замечала ничего, кроме обнимающего и целующего ее человека, чьи уверенные руки скользили по телу, вызывая приятное возбуждение. Какое необыкновенное чувство она испытала, когда его ладонь мягко легла ей на грудь! А когда, склонившись над нею, он нежно коснулся губами ее соска и принялся жадно ласкать языком, Мария громко застонала от наслаждения. Она ощущала растущее в ней напряжение и страстно хотела лишь одного — дать ему выход, сама до конца не осознавая смысл своего желания. Ее бедра инстинктивно прижимались к бедрам Габриэля. Ощущение напряженно пульсирующей плоти между их тесно прижатыми друг к другу телами привело Марию в страшное возбуждение, она заметалась, неумело пытаясь утолить растущую где-то внутри нее голодную боль, становившуюся с каждой секундой все настойчивее и требовательнее. Ее руки обхватили голову Габриэля, побуждая оторваться от ее груди, — она жаждала поцелуев — ив его затуманившемся взгляде она прочитала страстное желание, которое отозвалось в ней новой волной возбуждения. Она стала осыпать поцелуями его лоб, нос, щеки, и эти прикосновения рождали в ней новые сладостные ощущения.

Когда их губы встретились, Мария вся пылала — разбуженная Габриэлем страсть рвалась наружу. В этот момент она была готова на все. Не имело значения ни то, что она лежала на смятом папоротнике, ни то, что в любую минуту их могли обнаружить. Весь мир, все вокруг отошло куда-то на задний план. Для нее сейчас существовал только англичанин и его губы.., поцелуи, о которых она всегда мечтала.

Габриэль тоже дал волю своим чувствам, погружаясь в мир желания, которое, как никогда, беспощадно пожирало его изнутри. Он хотел эту женщину, хотел так отчаянно, так безрассудно, что ее нежные ласки были для него мучительны. Ее руки, гладящие его волосы, естественные движения ее тела, когда в порыве чувств она прижималась к нему, кончик языка, неуверенно исследовавший его рот, — он не мог сопротивляться этому. Руки Габриэля лихорадочно заскользили по телу Марии, и пальцы нащупали мягкие завитки волос между ног. Его ласки становились все настойчивее.

Мария уже не владела собой, ее трясло, как в лихорадке. Дыхание стало прерывистым, и частые, короткие вздохи, казалось, причиняли ей боль. Она ни о чем не могла думать — слишком много новых, неведомых ранее ощущений пришлось ей испытать в эти минуты. Все происходило как будто во сне. Она инстинктивно отвечала на чувственные ласки, неожиданно проснувшиеся в молодом теле желания требовали удовлетворения. И только тогда, когда, раздвинув ей ноги, он потянулся к веревке, стягивающей вместо пояса его штаны, Мария наконец поняла смысл происходящего.

Она замерла в испуге, как будто на нее вылили ушат холодной воды. Ужас сковал ее. О Боже! Что на нее нашло? Не дьявол ли околдовал ее? С трудом оторвавшись от его губ, она решительно уперлась руками ему в плечи.

— Остановитесь, сеньор! Умоляю вас, остановитесь!

Габриэлю показалось, что он слышит чей-то голос, но смысл слов оставался ему непонятен. Он пребывал в каком-то странном состоянии, будто находился в тумане, и даже попытки Марии высвободиться не сразу дошли до его сознания. Он смутно ощущал, что что-то произошло, изменилось, что девушка, еще минуту назад тесно прижимавшаяся к нему, вдруг перестала быть податливой, а ее упоительные губы избегают его. Все еще находясь во власти гипнотического чувства, он замотал головой, как бы отказываясь верить тому, что Мария, не желая быть добровольной жертвой, оттолкнула его, и, вновь припав к ее губам, погрузился в водоворот чувств. В этот-то момент Габриэль и услышал звуки, заставившие его вернуться к действительности.