Читать книгу "Точка искажения - Елена Соловьева"

Нужно действовать наверняка: если ректор поймет, что она не уверена в своих подозрениях по поводу Фрога, то никогда не расскажет ей правду.

— Винсент Фрог — это принц Беренгар. Он сам мне признался, — выдала Эйлин.

Вместо ответа ректор наклонился над печкой и начал разводить огонь. Он долго молчал и, наконец, с грустной улыбкой ответил:

— Невозможно, принцу еще и тринадцати нет. Не верьте всем глупостям, которые слышите.

Эйлин, сжав камешек в кармане байки, решительно заявила:

— А как же модификатор в лазарете? Винсент ходил туда каждый день. Думаете, я не знаю зачем?

Ректор прищурился и смерил Эйлин оценивающим взглядом:

— Допустим, что ты права и Фрог на самом деле — принц. Что дальше?

Эйлин почувствовала легкое головокружение: значит, ее догадка верна и похитили не кого-нибудь, а наследника престола! Она плюхнулась на кресло, осознавая, как сильно устала за последние дни.

— Как что?! Нужно срочно сообщить регенту!

— Уже доложили.

Эйлин не нашлась, что возразить. Не думает же ректор, что она останется в стороне?

— Что же все-таки случилось в галерее? — задала она мучивший ее вопрос.

— Не уверен, что должен рассказывать. — Ректор колебался, на его лице едва уловимо отражалась какая-то внутренняя борьба. — Но и скрывать правду от вас, учитывая обстоятельства, не совсем справедливо.

Ректор сложил руки на груди и сел прямо на холодный серый выступ-подоконник, так что весь его образ как-то разом размылся, загородив свет.

— Произошло спланированное нападение, — сказала он. — Наемник появился словно из воздуха. Думаю, он прошел дворами… Уж не знаю, как ему удалось обойти ориасоков. Хотя, кое-какие мысли на этот счет у меня есть.

— А что вы делали в галерее?

— Это обвинение? — вопросом на вопрос ответил ректор и устало хмыкнул: — Виновата лекция Ди Наполи. Герцога прекрасно знают при дворе, и непостижимым для меня образом он входит в узкий круг посвященных, которым известно, где на самом деле проходит обучение принц. Думаете, он был бы спокоен, если бы не отыскал в лекционном зале его высочество? Я хотел позвать принца, лично его сопроводить.

Ректор тяжело вздохнул, подошел к печке и поворошил разгоравшийся костерок.

— А тот студент, который… — Эйлин не смогла закончить фразу, в горле стоял ком, а перед глазами — труп. — Кто он? Что случилось?

— Эйси Корро, первокурсник. Подавал большие надежды. И я перед ним в долгу. Неоплатном. — Ректор поник, тронул переносицу, словно пытался выкинуть из головы страшные мысли, и вернулся к проему в окне. — Наемник, скорее всего, ждал за бортом галереи, там его никто не мог видеть — нежилая часть замка все-таки. Он оглушил принца, достал кинжал, а тут этот мальчик. Уж не знаю, как он там оказался, но наемник отвлекся, мне удалось увернуться. А потом это чудовище швырнуло мне под ноги ослепляющую магическую бомбу. Я успел отскочить, а Эйси — нет. Мне самому многое неясно, врать не буду.

Ректор наконец взял себя в руки, выпрямился и посмотрел на Эйлин в упор:

— Думаю, не стоит объяснять, что все сказанное должно остаться между нами. Принц Беренгар учился в академии тайно, на то есть свои причины, и вас они не касаются. Если вам действительно небезразлична судьба вашего… хм, друга, то советовал бы держать язык за зубами.

У Эйлин внутри все похолодело от его серьезности, она утвердительно кивнула и пошевелилась, словно вырываясь из забытья. Нужно раскрыть тайну Реннена, пока не стало слишком поздно.

— Понятно, господин Вейнгарт. Но… известно ли вам, что принц не единственный учился под чужой фамилией?

Ректор удивленно вскинул брови и тронул свой галстук:

— Я заинтригован.

— Реннен Монвид, некромант-третьекурсник. Его настоящая фамилия — Торс. Я знаю, потому что мы вместе учились в школе в Бродике — это другая сторона арранских гор.

Ректор уселся на кресло напротив Эйлин и постучал костяшками пальцев по столику, будто Эйлин его утомила:

— Какое это имеет отношение к произошедшему?

— Я думаю, он может быть причастен к исчезновению.

Было заметно, что ректор начинает злиться. Он больше не смотрел на Эйлин, словно хотел побыстрее от нее избавиться.

— Старая песня, — после долгой паузы сказал он. — Мальчик не виноват, что родился в такой семье. Ему что, всю жизнь теперь крест нести? А еще говорят, что молодое поколение — более гуманное! Тебя послушать, так он виноват уже только потому, что Торс!

Таким Эйлин ректора еще не видела. Он прямо-таки источал праведный гнев: губы сжались в узкую полоску, лицо посуровело, подбородок высоко поднят.

— Не только. — Она протянула ректору камешек: — Вы не можете не знать, что Торсы работают на Ди Наполи. Этот камень я нашла на месте происшествия. И там символ внутри, сами посмотрите.

Ректор взял мерцающую находку и долго изучал на свет.

— Ищи скрытое на виду… — задумчиво произнес он.

— Да-да, — обрадовалась Эйлин, — правая рука регента Род Ди Наполи. Или левая, не уверена, кто там с какой стороны.

Ректор улыбнулся, впервые за время их разговора:

— Вы мало смыслите в больших делах, Эйлин. Ситуация очень серьезная. — Господин Вейнгарт оперся подбородком на кулак здоровой руки, его глаза светились умом. — Ди Наполи и О’Трей — два главных советника регента, и они ненавидят друг друга. После Мгновенной войны, которая случилась двадцать пять лет назад, магов на земле заметно поубавилось, поэтому регент придерживается политики миротворчества, он старается сдерживать новые конфликты. Но проблема в том, что Ди Наполи хотят вернуть рабство для людей, а О’Трей, к счастью, против.

— Рабство? — поразилась Эйлин.

— Сама посуди: маги контролируют человечество, но, по сути… работают на людей. А что дают эти самые люди нам? Так рассуждает Род Ди Наполи. — Ректор пожал плечами. — Многие боевые маги погибли, выступая на стороне людей в горячих точках мира, менталисты — советники у президентов, просиживают штаны в разных тайных ложах, вместо того чтобы развивать свой собственный, разрушенный войной магический мир. Мы фактически сделали себя рабами. Говорят, что маги — сила, но почему-то вся она направлена на обустройство людей.

— Но ведь выбрали регента, с его идеей мира во всем мире. Значит, его поддерживало большинство.

— Да, и только потому, что его кандидатуру предложил поныне здравствующий Ульрих О’Трей. Чтобы прекратить кровавую войну, он заключил перемирие с Ди Наполи, которые сначала выступили на стороне зачинщика, но в итоге перешли в лагерь нынешнего регента Бранфилда. Тогда он был всего лишь старшим советником монарха. Но старый король был свергнут, зачинщик — убит, так что О’Трей посадил на трон нового правителя, кандидатуру которого поддержал также Род Ди Наполи, а себя герцог О’Трей назначил эдаким серым кардиналом. По-моему, очень умно. Серому кардиналу дозволяется гораздо больше, чем регенту, за каждым шагом которого бесконечно следят.