Читать книгу "Сон в зимнюю ночь - Виктор Власов"

– У-у, Витя!

– Перестань, а! – сморщился я.

– Не бояться. Хороший! Взять с собой, правда, Витя?

– Выкинь эту дрянь, или тут доешь…

У подножия кокосовой пальмы, растущей за изгородью яхт-клуба, песок изрыт норами больших крабов. По пляжу разбросаны раковины головоногих моллюсков – пустые и обитаемые, красиво закрученные. Из одного выглядывали шарики круглых крабьих глаз. Лежат тут, дожидаются прилива. А самим выползти да поработать лапками – лень?

Зато двуногим было не до скуки. Вблизи красавицы-яхты в воздухе витал специфический запах: на лодочной пристани смолили и красили лодки, похоже, готовя их к соревнованиям. Через заросший дикой травой небольшой пустырь от дальних домов к ним шли маленькие помощники, весело перекликаясь, несли корзины с едой и питьём.

Подходя ближе, мы с Джулис заткнули носы. Неугомонный ветер с океана доносил пресловутый «запах моря»: смрад разлагающегося донного ила и сгнивших водорослей, так любимый моряками. Спасаясь, мы почти ворвались в заведение!

Внутри клуба на первом этаже занимались бухгалтерией два поджарых чернокожих паренька. Сосредоточившись на бумагах и подсчётах, совещаясь, они и не заметили гостей. Человек, который важно сидел в кресле и потягивал через соломинку коктейль, был заместителем Лейджелила. Явно избыточный вес, казалось, сделал и взгляд его тяжёлым, мрачным, но, увидев красивую девушку в солнцезащитных очках, он осклабился. Записка от Соэры рассмешила его, но была отправлена не в корзину, а в карман шорт. Оглядев нас с неприкрытым удивлением, он представился Томасом, пригласил пройти в комнату – в «каюту». И по голосу я понял, что мы могли чувствовать себя как дома, но не забывать, что в гостях.

Картины морских пейзажей и портреты мировых чемпионов по сёрфингу сочетались с поделками кораблей, коллекцией морских раковин. Распушённый китовый ус, словно клок из бороды Каналоа, божества смерти и океана, висел под портретом отца Лейджелила в деревянной лаковой рамке. Если бы Томас говорил по-русски, или хотя бы медленно по-английски, то я понял бы, что отец Лейджелила, Келир Арем, погиб десять лет назад в Африке, в алмазной шахте.

* * *

Смерть в шахтах оставалась обычным делом при добыче алмазов. Без подобающей экипировки обходились разве что самые отчаянные авантюристы.

Нырнувший в жёлтую мутную воду шахты, зажатой в твёрдой горной породе, мужчина по имени Келир отличался храбростью и терпением. Без акваланга, просто зажав в зубах каппу и таща за собою шланг от компрессора, он стремительно и ловко двигался в затопленных коридорах, полагаясь лишь на осязание и слабый свет герметичного налобного фонаря. Ум обжигала одна мысль: зачерпнуть со дна, и живо возвращаться на свет.

Не получая достаточного количества кислорода, мозг отключался, и тогда организм невольно впадал в сон, умирал.

Зачерпнув песок со дна, Келир вынырнул. По ладони разметались мелкие камешки, ни одного необычного.

– Арем, прекращай! – позвал друг. – И так побил наш рекорд. Шесть походов за час!

– В бригаде Серива числится столько же!..

– Врут они.

Келир побил рекорд бригады-конкурента, но и поднял другой. За позапрошлый месяц в шахтах погибли девять добытчиков, в прошлом – десять, в этом – на одного больше.

Фигурка Карага, старика шамана в набедренной повязке с гирляндой цветов вместо ожерелья, приятно пахла. Старинная, вырезана из сандалового дерева. Лейджелилу она досталась от отца, оставившего наследство, заработанное добычей алмазов в Нигерии.

Томас, выудив из книжки два синих билета, предложил выпить охлаждённый коктейль, закусить как следовало, отдохнуть с дороги – хозяин клуба вынужден задержаться в городе.

* * *

За волнорезом покачивались лодки и стоящие на якорях яхты. Десятки лодок и каноэ лежали на берегу кверху килем, сверкая свежей краской. Хозяева их, распрямив спины, гордо любовались своей работой. Время ужина наступило давно, поэтому они сидели на вынесенных из клуба раскладных металлических стульях и раздражённо посматривали на лачуги, ютившиеся в конце гавани. Собиратели венерок до сих пор не появлялись в сгущающихся сумерках.

Прибывшие с океана рыбаки немедленно искали покупателей: улов сегодня оказался чрезвычайно богат. Масса рыбы – морского окуня и леща, лодки полны громоздящимися горой корзинами, – в глазах рыбаков отражались тревога и счастье одновременно. Здорово тут жить! Бухта мечты Джека Лондона и Александра Грина.

В маленьком прибрежном кафе на воде сидит парочка: я и Джулис, зашли перекусить. Прохладная влага омывает щиколотки, обувка сохнет на дощатой веранде.

– Витя, я знаю проблему… Ты не верить в себя, а я не умею тебя себе. Соэра много говорила. Мы не верим нам, понимаешь?

– Примерно, но я готов достичь совершенства, – я пожертвовал бы чем угодно, лишь бы Джулис, любимая, радовалась. Мы хоть и сердились друг на друга, ссорились, но никогда не расстались бы.

– Я приготовила сюрприз. Она сказала…

– А-а, Соэра, – я представлял, какой это сюрприз.

– Думай, как я, и всё стать будет.

Вода мягко перекатывалась через валуны и приятно полоскала босые ноги. Постукивая пятками по воде, девушка помогала мне доедать ужин.

– Ты потолстела.

– Где? – она принялась судорожно осматривать себя в талии.

– Да нет, наверное… Мне показалось.

– Наверно да? Или наверно нет?

Одинокая яхта сверкнула фиолетовыми, точно глаза Соэры, парусами в последних отсветах зари. Медный диск солнца наполовину терялся за вершинами гор вдалеке. Большие дутые облака отразили его прощальные лучи на гавань, гребешки океанских волн зардели, точно рубины.

Ночью где-то в океане бушевал шторм, и здесь, на побережье, становилось прохладно, поднимался ветер. Мой сон улетучился. Ныли облезшие плечи – за день вобрали столько солнечного тепла, что невозможно растратить. Нет, Москву я не вспоминал, но бессонная тоска по Омску возвращалась. Теперь приход унылого чувства сопровождался мыслями о том, что родные не в деревне всего за несколько десятков километров, а на другом континенте за тысячи…

Ковролин, постеленный в коридоре, поглощал звуки шагов. И всё же… Мой уход на прогулку под звёздами не остался незамеченным Джулис – открытая дверь впустила ветер, обезумевший и ледяной, занавески вздулись, точно паруса. Гулко разбросав предметы по столу, ветер разбудил мою любимую.

– Куда, Витя?

– Я не могу, не по силам мне!.. Возвращаюсь!

Наши отношения были очень важны для меня, выше всего драгоценного, но «второе я» заставляло меняться. И сейчас во мне будто жил другой человек. Или я просыпался – настоящий?

– Зачем взял вещи? – в удивлённых немигающих глазах Джулис появились страх и укор.

Порывистые сильные вихри, разбрасывая солёные капли, яростно раскачивали фонарь, и тень хаотично металась по саду как вспугнутая летучая мышь. Свет огромной тропической луны превращал капли дождя на листьях пальм и папоротников в россыпи драгоценных алмазов.