Читать книгу "ЧерноLove (сборник) - Камиль Нурахметов"

– Ну ты же можешь все! Вон ту травку дай мне за любые деньги! Дай травку мне, чтобы он вернулся снова! У тебя же есть, я знаю! Верни мне Вадьку моего, чтоб тебе?..

– А ну-ка, контролируй свою трубу, подруга! Что ты знаешь о ней? Травка эта ядреная! Твой Вадик дураком будет лет десять, будет слюни пускать и мычать как бычара!

– А мне он такой и нужен! – быстро встрепенулась Малорадская с надеждой в голове.

– Ты каждый год устраивала себе день рождения в крутых ресторанах. Я там была с тобой! А скажи мне, Стеллочка, почему я не была ни на одном сногсшибательном дне рождения Вадика? Я сама тебе отвечу, не ерзай воздух и не занимай телефонные провода. У Вадика никогда не было дней рождения в ресторанах, он как будто бы и не родился вовсе! Потому что ты просто «персиковая» сука, жадина, эгоистка и себе на уме лягушка! Тебе повезло, у меня есть настоящая тунгуска с любовными заклинаниями, на крестах четырех кладбищ отвисевшаяся, с заговором трех одноглазых старух на Улькиных погостах! Приезжай, у Штуцермана возьмешь пакетик, инструкция к чаю там же. Держать его будет как шпагатная колючая проволока между ребер, как табуретка утренних снов, яйца на чужих баб ему отключит на 10 лет и три месяца, твои глаза будет вылизывать от слезной глазури, прикусит жалоиды, на цыпочках и тайком в сердечной сумке отрежет ему полсферы сердечной на тебя, станет твой Вадик «соедальником» твоей судьбы! Три цены за траву, привезешь деньги в валюте, передашь Штуцерману в руки! Конец связи, моя курочка ядовитая!

– Ой! Спасибо! Васи… – трубка аукнулась монотонным гудком, связь на самом деле уже оборвалась. В комнате все замерло. Малика улыбалась, Елена от ужаса замерла на диване, затаив дыхание.

– Штуцерман! – громко сказала Василиса Пантелеймоновна в селектор. – Значит так, возьми для этой жабьей суки траву из банки под номером 6213-22-37-АКМ и отдай ей. Ее Вадик, напившись нашего чаю, будет еще пуще любить свою пригожую и настрадавшуюся раннее библиотекаршу, а Стеллочке – «вампироиду» и кровопийце – мы мозги затуманим и обрежем жало, чтобы она хорошего человека больше не умучивала своей шизофренией одиночества и костяной крысиной любовью! Ей Вадик нужен как парашют в подземелье! Корова контуженная! Деньги, что Малорадская принесет, переведешь на счет детского дома номер 19, от имени… э-э-э, возьмешь русский «Форбс», выбери там самого бессовестного и жадного ублюдка олигарха и напиши его фамилию! Пусть детям масла будет больше и елочных игрушек, если «воспетки» не украдут, но это уже сфера Бога, а не наша! Все равно они за каждый грамм украденного у детей масла ответят так, как нам и не снилось! – Василиса выпила из хрустальной вазы большой глоток кипятку и улыбнулась, глядя в сторону Елены.

– Слушаюсь! В лучшем виде, сейчас же, быстренько!.. – отрапортовал Штуцерман, явно с нотами удовольствия в голосе. Малика продолжала улыбаться, а Елена облегченно вздохнула. Раздался телефонный звонок снова.

– Да!.. Здравствуй, Собиратель! Как гербарий? Не надоело еще листья и бабочек иголками протыкать? Как работает твое кафе «Гитлер»? В центре города российского кафе с таким названием? Как тебе позволили? Ах, демократия! Ах, просто взятку дал и все? Ну, чудеса, да и только! Какая же она замечательная – эта русская демократия! Я думаю, еще не совсем потерянные в демосе люди за такое название тебя сожгут! Ты же готов к пожару? Ну, молодец! Гни свою линию, упрямая душа! – не давая отвечать в телефон, быстро говорила хозяйка комнаты. Выслушав сообщение Собирателя, она расхохоталась и ответила: – И тебя с праздником 300-летия русской балалайки! Ура! И еще сегодня праздник по Прокопиевскому календарю! Какой, какой?.. Петр Алексеевич стрельцов казнил! Не царь был, а настоящий аллигатор-анархист, после него такие цари уже не рождались! Он на Красной площади, на лобном месте пятерым стрельцам топориком лично головы снес! А Александр Данилыч Меншиков отрубил аж сорок голов! Вот был дух у продавца пирожков и сына конюха! Зело крепок! Не, народ-то был каков, а? Богатыри! Можешь себе представить, чтобы Горбачев на Красной площади, во имя государства Российского, путчистам – изменникам Родины, головы топориком, собственноручно, а? Селезенка тонка, не в пазуху рубль! Или танцующий беспалый алкаш? Не-а! Всякая слабая сволочь, что в газетках написала бы, а? Пустили бы дерьмо по следу! Вот, мол, как Родину любил, до без памяти! Не тот дух, слабенький… только коньяки и могут жрать, баб по баням щупать да зайцев дробью дырявить на просторах украденных земель! Не тот нынче губернаторный люд, не тот… Икра вся в туалетах останется, а память на воле вольной! Не морочь мне голову, какой у тебя вопрос? …Ага! Понятно! Отвечаю: из всех, трогающих часы, самые бессмысленные – это повара! Они играют с часами, а не со временем. Они понятия не имеют, что такое время. Они просто крутят винтики механизма, отмеряющего время паровых котлет и борщей. К управлению временем они не имеют никакого отношения! Заруби себе это на лбу, Гитлер ты чертов! Убийца бабочек, во имя красоты собственных глаз! Ох, однажды спросят с тебя природные силы! Будешь бедным! Вечная ты гусеница!

Трубка снова упала на тело старого телефона в два маленьких оленьих рожка.

– Фу! Надоела глупость и дурь! – хочется курить, как и много лет назад, но я бросила уже давно. Стояла на балконе, смотрела на луну и бросила вниз сигареты и зажигалку… китайскую – между прочим, хорошенькую! Счастливый был момент в моей затрепанной жизни. Итак, Елена! Прежде чем отвечать на мои вопросы, хорошенько подумай! Человек потом жалеет о содеянном, после решения уже, а не хватило несколько минут для анализа, чтобы подумать и вникнуть. Чтобы не сожалела и не жалела, думай! Думать – это не следы на воде искать! Неправильно решишь – будешь слышать, как скулит ветер в ресницах твоих, будешь прошлое целовать и умирать в ладонях своих!

– Василиса открыла книгу в красном переплете с какими-то красивыми каракулями на главной странице.

– Дома будут скатерти белые и ты будешь ему спелая, будешь девушкой котенком, тихоходным и домашним! Предлагаю тебе честный обмен, будешь жить долго и будешь иметь все, летать будешь без самолетов, видеть и зреть, понимать и решать, молодость сохранишь пять раз по сто лет!

Она поставила на стол белоснежную тарелку и положила на нее киль маленькой перепелки, красное, птичье и еще живое сердце, зизифус-ягоду и глаз палтуса.

– А что взамен? – спросила Елена.

– Совсем малость! Сгинет твой муженек на дороге, прямо сейчас! Уж Еллей постарается, он помнит, как твой муж плюнул в него чаем! Ну, решайся! Свобода и алиби, алиби и свобода!

– Нет! Не надо! Я не хочу! А перед вороном я сама попрошу прощения! Муж мой, хоть и не такой, каким я его представляла в 15 лет, зато он хороший и честный. Может, где-то и грубоват, так у него работа такая!

– быстро перебила Елена. Не хочу ничего! Отпустите и меня, и мужа моего с миром! – Елена встала с дивана и опустилась на колени.

– Ты хорошо подумала! – громко и угрожающе спросила Василиса Пантелеймоновна.

– Да!

– Ну, тогда уходи и забудь все, что видела и слышала!

Ключ вошел в замочную дырку и повернулся два раза. Она была дома, в родном затемненном коридорчике с висящим зонтом на вешалке. Квартира была пуста. Она мысленно попросила свет включиться, но свет молчал, продолжая прятаться в электрических проводах и ожидая сигнал выключателя. Она не удивилась, все прошло, все было уже прошлом. Раздевшись, она почувствовала моральную усталость и, присев на диван, быстро уснула. Запах живых цветов заставил ее открыть глаза. На столе лежали полевые цветы, и их было много. Тростинки степного ковыля лежали между цветов, обнимая воздух. На кухне звенела посуда и запах свежих пирожков быстро ворвался в комнату. Оттуда раздавалась тихая песня о каких-то заклинаниях любви, подтвержденная басом ее мужа. Елена вскочила и бросилась на кухню. Там стоял живой муж, родной и близкий в фартуке из флага Норвегии и цифрой 21.