Читать книгу "100 дней между жизнью и смертью - Лилия Кох"

15:30

Проснулась в своей постели. Кажется, пару часов пробыла в глубоком сне. Не могу собрать все ощущения в кучу, чтобы понять, что чувствую, чтобы хоть как-то выразить. Заплаканная, обессиленная, больше ничего, полное равнодушие.

Впечатление такое, будто все тело сделано из мягкой ваты. Картинки от первого посещения надолго останутся перед глазами. Слышала, что первый раз обычно самый тяжелый, этим себя и успокаиваю, значит, дальше будет легче. Потому что если и остальные пять раз будут такими же, то не знаю, откуда брать силы и как это выдержать…

Стоп! Надо немедленно прекратить так думать, ведь ты рядом, значит, и силы найдутся!

Химиотерапия – это просто внутривенная инъекция, ничего особенного, обычная капельница и ненавистная иголка. Правда, длился этот укол, на мой взгляд, слишком долго, часа три. За это время в голове промчалось столько неконтролируемых мыслей, которые врывались и внезапно исчезали огромными стаями, вряд ли хоть одну из них смогу вспомнить.

Наверное, от волнения не могла сконцентрироваться и успокоиться. Все ждала, когда мне станет плохо, чтобы быстрее расправиться с этими ощущениями. А потом ждать и находиться в напряжении надоело, и я подозвала медсестру, которая объяснила, что всем пациентам перед началом инъекции вводят какое-то лекарство, которое немного смягчает действие препарата, как минимум на время самой процедуры. Так что совсем плохо не будет! Ну вот, это уже радует!

На терапии я не была одинока. В небольшом зале по кругу стояли кресла, где сидели такие же, как я. Каждый вынужденно рассматривал сидящего перед собой соседа, отмечая новеньких.

Человек десять, в основном пожилые люди с потухшим, ничего не выражающим взглядом. Многие выглядели очень измученными, но в то же время так, как будто и этот зал, и капельница, и все происходящее для них абсолютно нормально и привычно. Словно это некий, отдельный мир, который мне совсем незнаком. Наверное, всем сразу стало понятно, я здесь новичок.

Обратила внимание на то, что среди больных нет ни одного, кто был бы в парике, хотя на контроле у наблюдающего онколога, в комнате ожидания, видела много лысых мужчин и женщин в париках или платках с накрашенными карандашом бровями. Еще в глаза бросилось то, что у некоторых катетер подключен не к руке, а к месту под ключицей. Это страшно меня напугало. Говорят, такое бывает, когда «химия» сжигает вены и ничего другого не остается. Может, у них это уже не первая и не пятая, а десятая процедура. Надеюсь, моих не очень-то заметных вен, да еще и на одной руке, на шесть раз хватит. Левую руку теперь вообще трогать нельзя.

Честно говоря, не ожидала, что здесь будут другие люди. Прежде чем иголку ввели в вену, я задала пару дежурных вопросов о размере иглы и все такое, потом зажмурилась, сжалась, как дурочка, и почувствовала, что все на меня смотрят. Так неудобно, чувствую себя полной идиоткой, а ведь взрослая женщина!

На мое счастье, совсем рядом слева стоял большой аквариум с рыбками. Он меня спас. Когда смотреть на желтое лицо пожилого мужчины напротив было уже невозможно, я отводила взгляд и разглядывала рыбок. Это отвлекало и даже успокаивало.

Действительно, приходилось пялиться на этих людей, но вокруг только они, и смотреть больше некуда, а мне их так жалко! Они такие несчастные, больные и замученные. Я не такая, мне не так плохо, мне совсем не плохо по сравнению с ними! Не знаю, почему снова думаю, что всем хуже, чем мне… Может, так и есть.

Надо попытаться еще уснуть, кажется, появляется тошнота, лучше переспать все это.

20:40

Проснулась из-за острой головной боли и тошноты. Приняла две сильнейшие таблетки, которые, как мне сказали, удаляют симптомы «химии». Пока, правда, не помогли. Герман помог мне сходить в ванную и умыться. Самой не получается подняться, потому что страшно кружится голова. Никак не ожидала, что мне может быть так плохо, в обед все было еще терпимо.

Посещают странные мысли, как будто меня кто-то отравил, и я медленно умираю. Бред какой-то, может, просто схожу с ума? И все же как чувствовали себя люди, когда понимали, что отравлены? Ужасно!

Разница в том, что у меня не было выбора: я сама позволила отравить себя во имя собственного спасения. Принять яд для уничтожения другого яда. Еще пять раз… надеюсь, меня и моих сил хватит, как внутренних, так и физических…

00:45

Скоро час ночи, а тошнота и головная боль так вымотали за день, что силы на исходе и я не могу уснуть. Сейчас возьму снотворное, а завтра подумаю, что же с этим делать.

День двадцать шестой

Где ты, любимый?

16:00

С утра не могла заставить себя хоть что-нибудь записать. В голове такой хаос, куча противоречивых мыслей, только сейчас начала в чем-то разбираться.

Я очень одинока… или чувствую себя одинокой, что особой разницы для меня не имеет. Еще в понедельник приятельница обещала заехать в гости, так хотела поговорить с ней, поэтому ждала, но она не смогла ни в понедельник, ни вчера, ни сегодня. Теперь это уже не важно, прошло. Просто эти дни после «химии» были такими сложными и неприятными, мне так хотелось, чтобы кто-то, кроме Германа, иногда садился бы рядом и брал мою руку в свою. Но как я могу требовать или просить об этом друзей и знакомых, когда самый близкий человек не замечает этого?

Мне так плохо и обидно, что в такие моменты ты не рядом. Наверное, это совпадение, но в первые три дня после операции тебя тоже не было рядом. Ты всегда настолько занят, и я должна понимать это. Конечно, понимаю, я всегда все понимаю! Мне уже страшно думать о следующей «химии», ведь после нее я начну терять волосы. И что, опять в одиночестве? Даже думать не могу об этом, кажется, погибну и не смогу пережить. Ты понимаешь, как мне страшно?

Вчера ты вернулся из командировки, а сегодня у тебя переезд в новый дом. Это замечательно, что дом готов и можно поселиться в нем. Не хочу мешать твоим делам и планам, если ты уверен, что выбрал подходящее время для переезда. Знаешь, я и правда не хочу создавать тебе проблем, но происходящее не приближает нас друг к другу, а наоборот…

Почти каждый день ты интересуешься, кто приходил или должен прийти ко мне. Хочешь знать, не совсем ли я одна? Это снимает с тебя обязанность посещения и вроде совесть чиста, так? Скажи мне, может, я чего-то не понимаю?

А вот ты точно не понимаешь, что мне сейчас никто не нужен так сильно, как ты. Ты не замечаешь этого, и мне постоянно приходится объяснять. Хотя, если нужно объяснять такие вещи…

Не хочу больше так. Затрачиваю на эти письма и разговоры так много сил, которых у меня сейчас просто нет. Хочу спокойно, надежно и уверенно чувствовать себя в твоих руках, разве это не нормальное желание?

Если бы ты знал, как неприятно вести такие разговоры, зачем? Но почему-то только после них что-то меняется. Только тогда у тебя вдруг находится свободное время для того, чтобы приехать ко мне. Скажи, так будет всегда?