Читать книгу "Хозяйка чужого дома - Татьяна Тронина"

– Я тебя люблю!

– А Елена?

– Господи, да что ты привязалась к этой Елене! – с досадой воскликнул он. – Она взрослый человек, она поймет…

– Зато Игорь не поймет, – задумчиво покачала головой Лара. – Нет, давай подождем еще немного. Не надо никаких скоропалительных решений.

– Ты что, сомневаешься во мне? – Он навис над ней, смотрел строго и жадно.

– Я как разумный человек… – важно начала она, но вместо ответа Костя сгреб ее в охапку, и новый долгий поцелуй заставил Лару умирать.

Легкие прозрачные сумерки уже опустились над лесом, когда они наконец выбрались из него. Издалека Лара увидела Игоря – тот шел в сторону станции, и беспокойство ясно читалось на его лице. Позднее раскаяние кольнуло Ларе сердце.

– Прячься! – Она толкнула Костю за широкое дерево.

– А как же…

– Завтра поговорим, завтра… Нас не должны видеть вместе.

Она побежала вслед за Игорем, позвала его.

– Ты где была? – испуганным голосом спросил тот. – Я уже Гелле звонил, и она сказала…

– Пустяки! – перебила его Лара. – Встретила одну знакомую, заболтались…

– Какую знакомую? – подозрительно спросил Игорь.

– Ты, кажется, ревнуешь! – весело засмеялась Лара. Она была настолько счастлива, что не могла скрыть своих чувств, но Игорь вдруг поверил ей, и складки тревоги между бровей разгладились.

– Надо мобильный завести, – серьезно сказал он. – У всех нормальных людей теперь эти игрушки. Да и вообще…

– Надо, надо, надо…

– У тебя все туфли в земле.

– Ужасные здесь дороги, ужасные…

– Чему ты так радуешься, Ларка?

Дома она, не раздеваясь, упала на кровать, раскинула широко руки и замерла в тихой блаженной истоме. Игорь подошел к ней, хотел обнять, но она не далась, оттолкнула его руки и сказала со счастливой улыбкой:

– Ах, пожалуйста, не тревожь меня, хочется полежать просто так, не напрягаясь…

– Да что случилось-то? – нетерпеливо топнул ногой Игорь.

– Понимаешь – весна, почти лето, все цветет, на сердце легко, хорошо! А голова пустая, в ней никаких мыслей… Лучше не бывает!

– Да, пустая голова – это хорошо. Сегодня наш главный бухгалтер…

– Игорь, Игорь, помолчи, ничего не хочу знать! – остановила его Лара и закрыла глаза.

Она сказала чистую правду – в голове у нее не было никаких мыслей, она просто отдавалась своим ощущениям. Радость жизни, которая, как Ларе недавно казалось, покинула ее на время майских холодов, вдруг вернулась. Она была прежней Ларой – жизнерадостной и беспечной, и ей совсем не хотелось думать о том, плохо или хорошо поступила она сегодня, целуясь с Костиком на берегу Яузы.

– Лара, а что у нас на ужин? – жалобно простонал Игорь, гремя на кухне пустыми кастрюлями. – Очень есть хочется, сегодня я не обедал из-за этого бухгалтера…

– Гарик, отстань! – крикнула Лара, не открывая глаз. – Сам что-нибудь придумай.

– Но я не знаю…

В первый раз беспомощность мужа в быту не вызвала у нее жалости и горячего желания заботиться о нем. «Я слишком его избаловала, – промелькнула в ее голове мысль, словно легкое облачко пронеслось по бескрайнему синему небу, – пускай приучается к самостоятельности».

На губах у нее еще горели поцелуи, которые подарил ей Костик, всем телом она ощущала удары его сердца, словно тот еще был рядом. «Я развратная женщина, – промелькнуло второе облачко. – И бог меня еще накажет… Ну и пусть».

* * *

Она старалась не произносить это слово вслух и даже в мыслях заменяла его различными эпитетами. Она была суеверна и недоверчива, как будто слово это приносило несчастье.

Считается, что характер человека и вся его последующая судьба зависят от детства, от того, каким оно было. Очень многие почему-то думали, что у Елены за плечами осталось тяжелое, несчастливое детство, но она сама, если бы вдруг решила пооткровенничать с кем-то, с этим не согласилась бы. «Мое детство было прекрасным, – сказала бы она, – я только одним недовольна – почему бог не захотел сотворить чуда? Если бы в конце той истории, которая произошла со мной тогда, произошло чудо и Гриша остался бы жив, то все было бы по-другому. Но слишком счастливой, наверное, быть нельзя…»

Не в характере Елены делиться с кем-то душевными тайнами, поэтому никто так и не узнал, насколько близко была она когда-то к полному, абсолютному счастью, которое заключено в том самом слове, произнести которое вслух столь трудно.

Кому первому пришло в голову, что двенадцатилетняя девочка может ухаживать за инвалидом, сказать трудно. То ли мама предложила, то ли тетя Марина бросила клич. Впрочем, особо ухаживать и не надо было – инвалид вполне мог сам обслужить себя дома. Только вот трудновато выбираться на улицу и еще кое-какие мелочи… Да и не в сиделке было дело.

Гриша являлся мужем тети Марины, родной сестры Елениной матери, то есть самым настоящим дядей Елены. Ему было тридцать, когда он переходил дорогу и бежевый «москвичонок» с пьяным водителем за рулем не дал ему дойти до края мостовой всего два шага – ситуация столь же нелепая и трагическая, сколь и частая на дорогах столицы. Можно сказать, что Грише повезло – он остался жив. Но Гриша так вовсе не считал, поскольку после аварии мог передвигаться, только сидя в инвалидной коляске.

Тетя Марина не бросила его лишь потому, что в те годы на экране довольно часто шел фильм «Не могу сказать «прощай»!» – жестокая отечественная мелодрама, заставлявшая рыдать миллионы и миллионы зрителей. Если бы тетя Марина бросила своего мужа, на ее общественном положении можно было ставить крест – все знакомые, друзья и сослуживцы единодушно осудили бы ее. Тетя Марина не покинула Гришу, впрочем, не только из-за боязни подвергнуться всеобщему осуждению. По-своему она даже продолжала любить его, будучи женщиной жалостливой и сентиментальной, но сразу же потеряла к нему всякий интерес, каковой должен быть у любой жены по отношению к мужу. На стороне у нее сразу же завелись кавалеры, кстати, тоже вполне довольные тем, что тетя Марина решила сохранять статус замужней женщины.

Первое время Гриша не терял надежду – тоже под впечатлением той самой мелодрамы. Он все надеялся на чудо, истязая себя бесконечными физическими упражнениями, но потом стало ясно, что никакими зарядками не вернешь чувствительность его ногам. Да и тетя Марина, соблюдавшая все внешние формальности преданной жены, как ни старалась, не могла скрыть, что у нее появились свои интересы.

На его счету было три попытки свести счеты с жизнью, и после третьей на семейном совете решили – во-первых, ни на минуту не оставлять Гришу одного, а во-вторых, занять его каким-нибудь общественно важным делом, которое отвлекло бы его от черных мыслей. Первоначально хотели переквалифицировать Гришу в писатели – работа спокойная, творческая, не требующая вылазок из дому, но вскоре стало ясно, что к писательству у него нет никаких способностей, да и желания тоже – он перестал верить словам, считая всякую высказанную мысль легковесной чепухой, которую можно толковать, как кому заблагорассудится. Да и в счастливые повороты судьбы он перестал верить. Резьба по дереву под кокетливым названием «Татьянка» его тоже не увлекла, попытки заняться на дому репетиторством (до аварии он считался перспективным химиком-технологом) вызывали отвращение. Гриша вообще стал испытывать к людям мизантропическую неприязнь. Близких он еще как-то терпел, а со всеми прочими не церемонился – начинал откровенно хамить.