Читать книгу "Дар великой любви, или Я не умею прощать - Марина Крамер"

Я стояла на коленях около мертвой и выла от ужаса. Что происходит вокруг меня, Господи?! Я ничего никому не сделала…

Постепенно во дворе становилось людно и оживленно, соседи, привлеченные хлопком выстрела и моим воем, выходили из подъезда и образовывали круг, очерчивая место преступления. Кто-то вызвал милицию…

Так я снова оказалась лицом к лицу с представителями власти. К счастью, на этот раз попался вменяемый человек, который, выслушав мой рассказ о нападении, не усомнился ни в едином слове. Когда разговор подошел к концу, он, вздохнув и подписав пропуск, обронил:

– Вам повезло, Лейла Вагифовна, что эта девушка, Виктория Самусенко, оказалась рядом. Она профессиональный телохранитель.

– Кто?! – Я едва не упала со стула, услышав это.

– Телохранитель. Сейчас многие люди, нуждающиеся в охране, предпочитают видеть рядом девушку – и внимания меньше привлекает, да и все-таки самому приятнее видеть красивое женское лицо, а не амбала в костюме.

– Господи…

Это было все, что я посчитала нужным сказать. О том, что мы с Викой были знакомы, я предусмотрительно умолчала, и, как оказалось, к счастью. В этой истории опять слишком много странного, и разобраться в этом я должна сама, без помощи милиции.

Вернувшись домой, я заперлась на все замки и уселась в кухне, поставив перед собой ноутбук, чашку кофе и пепельницу. Запутывая детективные интриги в романах, я собиралась и в собственной жизни воспользоваться этим умением. Разве что теперь придется распутывать.

Итак, Вика. Она появилась в клубе, много занималась, исчезала сразу после урока, и только однажды позволила себе пригласить меня в кафе, где вела себя необъяснимо и странно. Потом все так же приходила на уроки, танцевала, послушно повторяла за мной, слушала музыку, работала в полную силу. Снова исчезала сразу после занятий и не появлялась рядом со мной. Хотя, как я выяснила, адрес мой выучила наизусть, хоть и путалась в схеме дорожного движения… Стоп! Вот именно! Она не сама узнала мой адрес, ей кто-то дал. Кто-то, понадеявшийся, что профессиональный телохранитель не прошляпит такую детальку, как одностороннее движение! Могла, конечно, в клубе узнать, но у нас негласное правило – адреса тренеров ученикам не даются. Анна Яковлевна, администратор, следит за этим строго, а в гости к себе я никого никогда не приглашала.

Я закурила, задумчиво посасывая мундштук, потрогала чашку с кофе. В открытое окно врывался ночной ветерок, шевелил штору, надувая ее огромным пузырем. Как же мне понять, чего ради эта девушка начала ходить за мной, кто ее послал, зачем? И вдруг…

Ну, точно – она появилась рядом со мной аккурат после моего ночного звонка Призраку, после взрыва в моей квартире! Точно! А это значило только одно – Алекс что-то знает, но вслух не говорит. И все серьезно – если он приставил ко мне охрану, да еще так внаглую.

Что ж, придется слегка нарушить данное себе слово и позвонить. В конце концов, это моя голова, моя жизнь, и закончить ее бездарно и ужасно я не хочу.

Господин Призрак долго не отвечал, и я уже решила положить трубку, когда наконец услышала его голос:

– Что ты хочешь, Мэ-ри?

– Алекс, ты где сейчас?

– В каком смысле?

– В территориальном.

– С какой целью ты интересуешься? – чуть раздраженно спросил он.

– Значит, мне надо.

– Твое «надо» волнует меня мало, Мэри. Зачем звонишь?

Я старалась сохранить спокойствие, понимая, что Алекс будет издеваться исключительно ради удовольствия – ощущение собственного превосходства всегда давало ему дополнительный кайф.

– Если ты в Москве… не мог бы приехать ко мне сейчас? – Эта фраза далась мне с таким трудом, что, казалось, заболели скулы.

Призрак молчал. Его молчание почему-то показалось мне таким пугающим и отнимающим всякую надежду, что я едва не заплакала.

– Алекс… я прошу тебя…

– Буду через полчаса. Свари кофе к моему приезду.

Ни слова больше. Только замолчавший телефон с погасшим через пару секунд дисплеем. Он приедет…

Алекс позвонил в домофон ровно через полчаса. Учитывая, что уже почти утро, никакого удивления у меня сей факт не вызвал. Мелькнула мысль, что на работу я сегодня явно не попаду. Да и черт с ней, не до того.

Я зачем-то припала к двери и прислушивалась к звуку поднимающегося лифта, к стуку открывшейся двери, которой квартиры отгорожены от лифтовой площадки, к легким быстрым шагам. Он приехал…

Я распахнула дверь раньше, чем он успел нажать на кнопку звонка, и вся моя решительность куда-то испарилась. Увидев в проеме Алекса, я вдруг почувствовала страшную слабость, отступила на шаг и села на обувную полку, безвольно уронив руки и ссутулив спину.

– О, кажется, я вовремя. – Он вошел, запер за собой дверь и присел передо мной на корточки. – Что с тобой, Мэ-ри?

Я, не соображая, что делаю, обхватила его за шею и заплакала. Алекс, кажется, удивился, но виду не подал, встал, увлекая меня за собой, и, подхватив на руки, понес в комнату. Устроил на диване, дотянулся до лежавшего на подлокотнике дивана пледа, укутал меня, как маленькую, и пробормотал куда-то мне в волосы:

– Не надо, Мэри, не плачь. Я с тобой. Ничего не бойся, пока я с тобой.

Я промочила его свитер слезами, успев, правда, подумать, что удачно сняла косметику – аккуратист Алекс не обрадовался бы пятну от туши, хотя, судя по поведению, он сейчас растерян и не вполне понимает, что со мной происходит.

Я и сама не могла понять, в чем дело. Один его вид, одно только появление в моей квартире вызвало эмоции, с которыми я никак не могла справиться. Наверное, я по-прежнему где-то глубоко, в самом темном и дальнем уголке души, продолжала любить его. Такого, каким знала. Я не идеализировала Алекса, прекрасно понимая, что он жесток, опасен и временами просто беспринципен, но тем не менее он столько раз спасал меня, рискуя жизнью, что я не могла сбросить это со счетов.

Любовь не разбирается в вопросах общечеловеческой морали, она не смотрит на род занятий и черты характера – она накрывает с головой, не давая дышать, рассуждать и раздумывать. Ты просто любишь – и все. Даже если вдруг видишь недостатки. Даже если понимаешь, что это безнадежно и опасно. Просто любишь.

Так и я…

Понимая и осознавая все, я оправдывала его – и любила. Любила, догадываясь, что никогда нам не суждено быть вместе, вдвоем, что мы никогда не сможем стать семьей, никогда не будем воспитывать детей – никогда. Он всегда будет помнить только одну женщину – Марго. И как бы он ни относился ко мне, какие слова ни произносил – все едино, в его сердце будет жить только она. Самое странное, что мне даже не больно – глупо ревновать к своему отражению.

И потом, сама Марго…

Она вела себя точно так же, как я, всякий раз отпихивая Алекса обеими руками. Стоило мне заговорить об этом, как подруга моя начинала говорить о своем желании видеть нас с ним вместе – с точностью до буквы повторяя мои слова. Получалось, что мы жертвовали собой ради счастья друг друга – и при этом не спрашивали, не хотели знать, а нужно ли оно, это счастье… И приемлемы ли подобные жертвы.