Читать книгу "Сталин. Человек, который спас капитализм - Льюис Е. Каплан"

За исключением аграрного сектора, огромный прогресс был достигнут во всей экономике. И в то же время имелась и темная сторона, которая угрожала свести на нет эти успехи социалистического государства. В описании иерархии предполагаемой им системы Маркс позаимствовал фразу из французского сторонника социализма XVIII века, Габриеля Боннэ де Мабли: «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Система в первые годы социалистического эксперимента действовала не так. Члены компартии имели льготы и большие вознаграждения. Непотизм (назначение родственников на выгодные места. — Прим. пер.) был распространен по всей Советской империи. В особенности в национальных областях, должности представлялись на основе семейных связей. Квалифицированные представители бывшей буржуазии, принявшие новый режим, стояли особняком для верных коммунистов. Ошибки в оценках и планировании прикрывались комиссарами с целью сохранить собственное положение в новой социальной иерархии.

Концепция карточной системы бумерангом ударила по контролю качества. Количество заменило качество. Это было особенно очевидно в секторе строительства. Если материалы не прибывали вовремя или были нестандартного качества, это не задерживало строительства (или не должно было задерживать. — Прим. пер.). Главное было — произвести нужное количество единиц, если человек держался за свою должность и за те преимущества, которые она давала. Неэффективность и халатность проникли во все сферы советской экономики. Еще на ранней стадии развития государственный социализм выработал характеристики, которые будут отличать его на всем протяжении жизни, — безразличие к качеству.

Одним из мрачных аспектов советской жизни было вездесущее присутствие секретной полиции, ЧК, которую Ленин основал в самом начале революции. Исходная функция ЧК была предотвратить саботаж нового режима. Основанием для образования секретной полиции во многом был собственный революционный опыт коммунистов. Все, кто был вовлечен в революционное движение, бывали арестованы и высылались в Сибирь (или сидели в тюрьмах). И для новой власти, когда страна находилась еще в шатком состоянии, угроза контрреволюции казалась преобладающей. Европейские государства еще не признали само существование новой страны. Британские и американские войска, которые воевали на стороне Белой армии, были выведены только в 1921 году. То, что некоторые могут назвать паранойей, было на самом деле здравомысленно. В первые годы ЧК сосредоточилась на оставшихся монархистах, буржуазии и инакомыслящих социал-демократах. Но всякая организация, получившая такую громадную власть, имеет тенденцию становиться самодвижущейся машиной, постоянно раскрывая все новые и новые заговоры против государства. Разве что в удалении Троцкого из Политбюро и его последующей ссылке ЧК сыграла лишь второстепенную роль.

Сталин боялся и саботажа внутри рядов самой компартии со стороны бывших приверженцев Троцкого. Призрак Троцкого и троцкистов, как внутри Советского Союза, так и за рубежом, всегда серьезно беспокоил Сталина, вплоть до убийства Троцкого в 1940 году в Мексике. У Сталина были основательные причины для беспокойства. В каком-то смысле он присвоил идею Троцкого о пятилетних планах, после чего выкинул его из партии и выдал идею за свою.

Репутация Сталина как кровавого диктатора росла вместе с репрессиями 1930-х годов. Оппоненты Сталина убеждали большинство населения в том, что обвинения против Каменева и Зиновьева во время этих репрессий были ложными, что Сталин раздувал обвинения в измене и заговорах как отвлекающий маневр, чтобы объяснить неудачи его пятилетнего плана; что Каменев и Зиновьев были изгнаны из Политбюро за то, что их оппозиция пятилетнему плану была справедливой. С другой стороны, «чистосердечные» признания на суде могли быть просто попыткой спасти жизнь своим родным и близким.

Никоим образом, однако, все происходящее не исключало потенциальной возможности действительного заговора для свержения Сталина. Экономическая ситуация в Советском Союзе была вовсе не такой уж безнадежной. Несмотря на бюрократию, неудачные решения и ошибки, самонадеянность в стремлении построить социализм чуть ли не за день, был достигнут значительный прогресс. Состоялось праздничное открытие Московского метрополитена, самого современного в мире. За счет строительства гидроэлектростанций, а также линий электропередачи вся страна получила доступ к энергии. Если далеко не все шло гладко и порядочно, готовились уже и более широкие планы для будущего построения современной индустриальной страны. И если существовали заговоры с целью свержения единоличного режима Сталина, то действовать нужно было именно сейчас, прежде чем пятилетние планы дадут свои плоды. Если посмотреть на дело с такой позиции, возможность заговора кажется вполне резонной. Направлял ли их Троцкий — вопрос, однако ни Каменев, ни Зиновьев не обладали достаточной репутацией и сторонниками для замещения Сталина на посту главы государства.

Для Сталина признания в суде предоставили прекрасный повод перетряхнуть бюрократию и удалить оттуда реальных или потенциальных противников. По всей видимости, делая свои признания, оба давали показания и против тех, кто был с ними в связи. Существовал ли в действительности заговор против Сталина? Конечно, существовал. Доказательства, представленные прокурором Андреем Вышинским, не были сфабрикованы, как некоторым хочется верить. Были ли признания их подчиненных в заговоре получены с помощью пыток? Конечно. Сталин знал наверняка, что, если бы у Вышинского не было достоверных доказательств их измены, они ни за что не стали бы давать признательных показаний публично. Западные наблюдатели, которые рассматривали их, стоящих у скамьи подсудимых, не заметили никаких признаков физических пыток, потому что их и не было. Что хотел Сталин получить от их признаний — это доказать советскому народу, что заговоры против власти зашли так далеко, что в них вовлеклись даже эти два человека, занимавшиеся некогда подготовкой революции. Другими словами, это давало Сталину лицензию на проведение массовой чистки существующей бюрократии. Никита Хрущев уверял, что заодно с виновными пострадали и невинные; он не смог понять замысла Сталина. Успех пятилетних планов зависел от энергии тех, кто стоял на нижних ступенях бюрократии и теперь боялся за жизнь свою и своих семей. Сталин был убежден, что только такой уровень страха обеспечит нужную мотивацию для выполнения амбициозных планов страны.

Никто из европейских социалистов не воспринял взлет к власти Адольфа Гитлера более серьезно, чем Сталин. За пределами Советского Союза самая многочисленная компартия была в Германии. Провал ее попытки захватить власть в 1923–1924 годах, когда германская экономика полностью рухнула, был расценен как упущенная возможность. Боязнь победы коммунистов в Германии заставила США, а также частный капитал, в том числе из Франции и Британии, включить Германию в план Дауэса и подпитать ее финансово. К тому времени из-за репараций, которые Германия выплачивала победившим союзникам, цена германской марки уже летела в пропасть. Вливание твердой валюты в германскую экономику по плану Дауэса не было бескорыстным даром. Это было специально задумано для предупреждения прихода к власти в Германии коммунистов. В дополнение к возвращению конвертируемости марки на международном рынке, план предусматривал также реструктуризацию репарационных выплат союзникам.