Читать книгу "База-500. Смертельная схватка - Алекс фон Берн"

Едва стихли разрывы мин, как я подозвал Рудакова и сказал ему:

— Мне необходимо найти Коровина, а еще лучше этого московского начальника. Поэтому план таков: ты остаешься здесь с Мартой и ждешь нашего возвращения, а я со всеми людьми иду на север и ищу проход к основной базе. Если командование отряда умудрилось выжить в этом аду, они уйдут на основную базу. Там я и буду их искать.

— Тебе не пройти туда, ты не знаешь дороги, паролей, ловушек, — возразил Рудаков. — Это безумие! Надо дождаться рассвета и подхода наших!

— Возвращаться с пустыми руками и неутешительным рапортом — это и есть безумие! — решительно ответил я. — Судя по всему, артналет накрыл возвращавшиеся на базу основные силы отряда: там должно быть много раненых и просто растерявшихся в этом аду людей, — впервые попавший под артобстрел человек всегда испытывает шок. Вот среди них я и найду проводника!

Лес севернее пляжа пах гарью и полнился стонами раненых: очевидно, большая часть отряда попала под сокрушительный артиллерийский удар, многие были ранены и абсолютное большинство находилось в растерянности. Те, кто был в состоянии двигаться, уже покинули опасную зону: остались лишь тяжелораненые и убитые.

Кроме трупов и раненых в лесу осталось много вооружения, и почти сразу я обнаружил именно то, чего нам не хватало: пулемет Дегтярева. Я приказал одному из бойцов взять его и снять запасные диски с убитого пулеметчика.

Того, кто мне был нужен, я нашел довольно быстро: под поваленным деревом лежал знакомый мне боец из второй роты по фамилии Лапшин. Его здорово посекло осколками мины, особенно ноги, и он не мог самостоятельно передвигаться. Он ужасно обрадовался, когда я осветил его светом своего фонарика.

— Товарищ майор! А я уж думал, что мне конец! — чуть не плача, говорил он. — Что у меня там с ногами? Я их не чувствую, совсем не чувствую!

— Все в порядке, Лапшин, все в порядке! Ноги на месте, еще бегать будешь! — подбодрил я его. — Эй, кто — нибудь! Держите фонарь, его перевязать надо.

Я дал Лапшину глотнуть самогона из фляги, чтобы хоть как — то унять боль, затем наложил жгут, бинты и шину на сломанную ногу.

— Надо уходить на основную базу, — сказал я, пристально глядя в глаза Лапшину. — На резервной уже немцы.

— А Сахаров? — удивленно спросил Лапшин. — С ним ведь две сотни человек!

— Сахаров ушел на восток, в болота, так что о нем забудь! — жестко ответил я. — Тебе срочно нужна помощь. Тебе повезло, что мы на тебя наткнулись. Я не знаю дороги на основную базу, и ты мне ее покажешь. Понял? Нам некогда гут в темноте искать остальных. Мы берем тебя на носилки, и ты показываешь дорогу. Задача ясна?

Лапшин кивнул. Больше всего он боялся, что мы оставим его здесь и уйдем, как Сахаров. Лапшина уложили на импровизированные носилки.

— Метров двести на север будет овраг, — забормотал Лапшин. — По оврагу выйдем к тропе. С нее нельзя сворачивать: мины. По тропе метров через триста должен быть первый пост.

— Пошли! — приказал я.

Мы двинулись на север. По дороге мы не раз слышали из кустов стоны раненых, но не останавливались: эти люди были обречены. Необходимо было как можно скорее блокировать тропу на базу и продержаться до рассвета, пока не подойдут наши. Дороги к западу наверняка уже блокированы нашими частями, но Штадле не введет людей в лес раньше, чем рассветет. Есть надежда, что мы успеем блокировать тропу раньше, чем Коровин с Федорцовым, — если они уцелели под обстрелом, — доберутся до нее. Они наверняка оказались на южной кромке зоны обстрела и не могли идти к базе под градом мин и снарядов, они должны были переждать артналет. Потом им нужно было собрать хоть сколько — нибудь уцелевших и выяснить судьбу московского начальства. Во всяком случае опередить их на пути к базе — мой единственный шанс исправить положение и превратить фактически проваленную операцию в победу.

Следуя указаниям Лапшина, мы быстро дошли до оврага, спустились вниз и пошли по берегу ручья. Мы прошли метров триста и Лапшин сказал:

— Тропа справа.

Я посветил фонарем и обнаружил узкую тропку, поднимающуюся вверх по склону оврага.

— А куда ведет овраг? — спросил я у Лапшина.

— Не знаю я, товарищ майор! — простонал он в ответ. — Мы этой тропой всегда на базу ходили. Поспешите! А то не дотяну я…

— Дотянешь, брат Лапшин, дотянешь! — пообещал я. — Должен дотянуть…

Должен, конечно, должен! Без Лапшина ситуация здорово усложнялась.

Мы пошли по тропе. За оврагом тропа пошла почти по прямой. Небо над лесом посветлело, и без компаса было ясно, что мы идем на восток.

— С тропы нельзя сходить, товарищ майор! — прохрипел Лапшин. — Мины!

— Я понял, понял! — откликнулся я.

Мины. Откуда у партизан столько мин? Наверное, нашли склад Красной армии. А может, просто распространили слух… неважно, проверять нет времени, да и не очень хочется.

Тропа распрямилась и ушла вперед, теряясь в темноте.

— Что дальше, Лапшин? — спросил я.

— Через двести метров пост, — ответил Лапшин. — А дальше гать ведет прямо на базу. Дошли, товарищ майор!

Это точно, что дошли. Теперь наступает самый ответственный момент. Когда по моим расчетам до поста осталось метров сто, я приказал остановиться.

— Мы останемся здесь, — сказал я. — А двое понесут Лапшина к посту.

Старшим я выбрал невысокого, но крепкого парня со странной фамилией Голубец.

— Слушай внимательно, — сказал я Голубцу. — Донесете Лапшина до поста. Скажете, что несете раненого Лапшина по приказу командира разведгруппы Петерсона. Если вас пропустят на пост, то главное — быть в полной готовности. Пост берете в ножи без шума. Увидите Федорцова или Коровина, сразу их уничтожайте. Лучше без шума, но это уж как получится… Оружие есть?

У Голубца при себе был отличный нож, который русские именовали «финка», а также пистолет «люгер» — более известный у русских как «парабеллум».

— Давай, Голубец, действуй! — напутствовал я. — Если сегодня мы победим, обещаю тебе лично Железный крест и две недели отпуска в Берлин.

— За Берлин спасибо! — улыбнулся Голубец. Он подошел к носилкам, резво поднял их вместе с напарником и двинулся к посту. Мы залегли в кустах возле тропы, но расположились не очень вольготно, памятуя о минах.

Потянулось томительное ожидание. Я прислушивался до звона в ушах, в какой — то момент мне показалось, что я уловил голоса, но через короткое время решил, что это мне почудилось.

Вдруг впереди ударили выстрелы. Не могу утверждать, но первые два выстрела были из «люгера», почти одновременно с ними из «ТТ», а дальше пошла сплошная какофония стрельбы, вдруг оборвавшаяся ослепительной вспышкой разрыва гранаты.

Я до боли в глазах вглядывался в темноту в конце тропы, где совсем недавно прорезались вспышки выстрелов и вдруг буквально мне на голову свалился Голубец.