Читать книгу "Насмешница - Джулия Тиммон"

Нехотя встаю со скамьи.

— И выше нос! — советует мне Каролина, когда мы уже поспешно идем в дом. — Мужчины не очень-то любят унылых и дерганых. Пусть думает, что ты счастлива, будет больше ценить!

Решение еще не принято, но в душе поселяется неясное чувство: иначе нельзя. Как только мы возвращаемся, я беру сумочку, иду в ванную, припудриваю лицо и подкрашиваю губы. Надо быть красивой, улыбчивой и спокойной, пульсирует в висках. Будет больше ценить, снова и снова вспоминаются слова подруги.

Ставлю помаду на полочку над раковиной и с минуту смотрю немигающим взглядом на свое отражение в зеркале. Если все обстоятельства говорят за наше воссоединение, значит, не стоит противиться.

По спине бегут мурашки, грудь заполняет то самое поминутно разрастающееся волнительное чувство. Названия ему пока нет, но я знаю: что бы оно ни велело, я подчинюсь ему.

Выхожу из ванной в совсем другом, приподнято-торжественном настроении. Что-то должно случиться уже сегодня, шепчет, как мне кажется, все вокруг.

Терри, когда я вновь появляюсь в столовой, встречает меня до боли привычным взглядом. Так смотрит только любящий муж на отлучившуюся по непонятным причинам жену. Все ли в порядке? Ничего не стряслось?

Этот взгляд поражает меня сильнее любых слов и действий, и сердце, бог знает почему, наполняется благодарностью. Садясь на свое место, я вместо ответа на миг прикасаюсь рукой к руке Терри. В эту самую секунду что-то невидимое и непреодолимое крепко-накрепко связывает нас. Такое чувство — теперь навсегда.

7

— Ну, дед! — восклицает Терри, уже стоя на пороге. — Ты нас сегодня порадовал!

— Правда? — счастливо блестя глазами и сознавая, что праздник удался на славу, но желая услышать подтверждение этому, спрашивает дед. — Не скучали?

— У тебя заскучаешь! — восклицаю я, со смехом вспоминая, как виновник торжества разойдясь пустился в пляс и вскоре танцевал уже на сцене, возвышаясь над всеми остальными, которые тоже не усидели на местах и пошли поразмять кости. — Я давненько так не веселилась!

— Ну и замечательно! — довольно бормочет дед.

— Если честно, когда ты закружил вокруг Джереми, я стал побаиваться за твое сердце, — говорит Терри, похлопывая старика по худому плечу.

Тот взмахивает рукой.

— Смех и танцы моему сердцу только на пользу.

Все вместе смеемся.

— Идемте, я провожу вас до машины, — говорит дед, кивая на дверь.

Втроем выходим во двор. Мы уезжаем самые последние. Первыми поспешили домой Тайбор и Рейчел — ее опять стало подташнивать и она не захотела в случае чего переключать на себя всеобщее внимание. Потом Каролине позвонил Эдгар и она, вся вспыхнув от удовольствия, тоже умчалась. Потом одновременно ушли Кларксоны и Фредди. На нас с Терри с тех пор, как я вернулась из ванной и до самого конца, больше никто не бросал многозначительных взглядов и никто целый вечер не делал прозрачных намеков. Поэтому-то теперь я чувствую себя так, будто в развод мы просто играли, а сегодня все вернулось на круги своя.

— Ну спасибо вам, ребята! — Дед обнимает нас обоих, опять сдвигая наши головы. — Вы уж не забывайте старика, почаще навещайте!

— Эх, — вздыхает Терри, — мы бы с удовольствием, но вечно не хватает времени!

— А вы старайтесь распределить его так, чтобы удавалось почаще выбираться ко мне, — настойчиво просит дед.

— Постараемся! — обещает Терри.

Мы вдвоем садимся в машину. При мысли, что сейчас она тронется с места и отпадет нужда притворяться семейной парой, у меня что-то больно сжимается внутри. Дед машет нам рукой, я отвечаю ему тем же. Вот мы выезжаем со двора, достигаем конца улицы, сворачиваем на соседнюю…

Я сижу, боясь шелохнуться. Терри не произносит ни слова, напряженнее обыкновенного вглядывается в дорогу и не включает ни радио, ни DVD-плеер. Помалкиваю и я. Кажется, если кто-то из нас заговорит, мы безвозвратно вернемся в действительность и тогда вновь станем не мужем и женой, а двумя жалкими разведенными.

Я не слежу за дорогой, хоть все время смотрю в окно. Даже думать — совершенно ни о чем не думаю. Просто не хочу, чтобы вечер заканчивался, и стараюсь надышаться близостью Терри.

Машина останавливается. Я вздрагиваю, заставляю себя перенестись в реальность и замечаю, что мы возле нашего дома. Возле того самого, в котором до недавнего времени делили на двоих довольно тесную, столь действовавшую мне на нервы, но такую родную квартирку.

Поворачиваюсь к Терри.

— Куда это ты меня привез? — В моем голосе, как ни удивительно, не звучит ни капли возмущения. Напротив, он исполнен неуместной нежности. Клянусь, так выходит невольно, я это не нарочно.

Терри шлепает себя по колену.

— Черт! Я по привычке. Извини. — Он горько усмехается. — Слишком увлекся игрой.

Игрой! — спохватываясь, думаю я. Да-да, это была всего лишь игра. Глупо приписывать ей то, чего на самом деле давно нет, смешно повторно увлекаться мечтой, которая однажды уже не сбылась.

Надо бы сдержанно проститься с Терри, выйти из машины и поймать такси. В крайнем случае попросить, чтобы он отвез меня домой, но я не в силах разомкнуть губы и как будто утратила власть над собственным голосом.

Мы молчим очень долго. Быть может, четверть часа или гораздо больше — сказать сложно. Я словно потерялась во времени. Наверное, если бы Терри так ничего и не сказал, я сидела бы тут до утра и даже не чувствовала бы себя дурой, ничего не стыдилась бы.

— Может, на минутку поднимемся? — наконец тихо спрашивает он, кивая на освещенный фонарями дом. — Выпьем по чашке кофе?

Я поворачиваю голову и смотрю ему прямо в глаза.

— На минутку?

Его лицо вмиг преображается. Из груди вырывается не то смех, не то стон. Он сгребает меня в объятия, прижимается губами к моему виску и вдыхает запах моих волос.

— Это я не всерьез. Побоялся тебя спугнуть.

Тихо смеюсь, чувствуя себя так, будто все, чего я ждала и жаждала, — это снова оказаться у его груди, опять ощутить, что я принадлежу ему вся без остатка. Мы вновь замираем и какое-то время не смеем ни двигаться, ни говорить.

— Так что? — шепотом спрашивает Терри.

Вместо ответа я отстраняюсь, достаю из сумки сотовый и набираю номер.

— Папа? — виновато говорю я, слыша по голосу, что отец уже спал. — Прости, что разбудила. Ты меня, пожалуйста, не жди. Я сегодня останусь у… Каролины.

— Молодец, что предупредила, — говорит он. — Привет… гм… Каролине.

— Ага. — Густо краснею. Его не проведешь, как ни хитри! — Непременно передам!

Не знаю, может, я не вполне нормальная, но ласками мужа, с которым делила постель целых восемь лет, упиваюсь так, будто он мой новый беспредельно желанный и совершенно фантастический любовник. В минуты, когда его знающие, то невообразимо нежные, то требовательные руки скользят по изгибам моих бедер, по округлости груди, мне кажется, что все остальное в мире совершенно ни в счет, не имеет ни малейшего смысла. И что мы переживем любое ненастье, лишь бы больше в жизни не разлучаться.