Читать книгу "Ящерица - Банана Есимото"

Мама, с интересом глядя на меня, спросила:

— И ты не боишься входить в такую родовитую семью?

В последний раз я приезжала домой очень давно.

Как я и предполагала, отец не имел ничего против моего замужества: старшая сестра уже замужем, старший брат несколько лет назад тоже женился, так что родители успели привыкнуть к самой идее. Впрочем, выражение «не имел ничего против» не совсем верно по отношению к моему отцу. Похоже, вопрос о моей свадьбе его вообще не волновал. Сразу же после короткого разговора со мной он отправился играть с приятелями в маджонг.

Мы с мамой остались в гостиной вдвоем.

Брат с женой ушли в гости и к тому времени еще не вернулись.

Наш дом всегда выглядел картинкой под названием «низший слой высшего общества». И все члены нашей семьи вели подобающий этому определению образ жизни. Только я по неизвестной причине отбилась от стада, хотя, казалось бы, жила как все, руководствуясь общими правилами.

Мама открыла припасенную для этого случая бутылку вина — надо же как-то отметить радостное событие. Мы выпили. Я начала разговор:

— Да ладно, мам, не волнуйся. Он ведь младший в семье. Дело по наследству перешло к его брату. Да и вообще, он может делать все, что захочет. Как блудный сын.

В ответ захмелевшая мама сказала мне следующее:

— Знаешь, я ведь давно уже чувствовала, что с тобой произойдет нечто подобное.

— Что именно? — Я не совсем поняла, что имелось в виду.

— Ты всегда жила как будто в другой реальности. Была мечтательным ребенком. Но при этом, в отличие от своих брата и сестры, ты охотно помогала мне. Для тебя не составляло труда вынести мусор, убрать в комнате, погулять с собакой. Я вот что хочу сказать. Понимаешь, замужество — это очень реальная штука, которая длится изо дня в день. Надеюсь, что ты справишься, и хотя мне неудобно говорить с тобой об этом, не забывай, что деньги играют немалую роль в семейной жизни.

И в этих словах была вся мама. Именно такая, какой она запомнилась мне с детства.

Отец не изменял ей, но он коллекционировал фарфор и фаянс. В погоне за приличной коллекцией он потратил чуть ли не целое состояние и не раз становился жертвой обмана. Мама была убеждена, что если бы не увлечение фарфором, то папа давным-давно увлекся бы чем-нибудь другим. Например, женщинами. Поэтому она безропотно сносила папину причуду.

По сравнению с покойным отцом моего жениха папа был недостаточно динамичен для того, чтобы успешно управлять компанией. Он был слишком утонченным, слишком деликатным для своей должности. Я понимаю, что это звучит снобистски, но таково истинное положение дел.

Что остается такому сложно организованному человеку, как мой папа, вынужденному принимать решения и держать в своих руках заработки (читай: судьбы) других людей? Остается хобби. Любимое дело.

«Любимое дело» — это ключевые слова. Они касаются нашего становления как личности. Они касаются всей нашей жизни.

— Несмотря на то что ты человек, уверенный в себе, и крепко стоишь на ногах, я всегда беспокоилась за тебя. Тебя вечно заносит куда-нибудь. А все потому, что ты родилась у реки, — вдруг сказала мама.

— Что? Кто это родился у реки?

— Ты, конечно.

— А разве я не родилась в той же больнице, что и брат с сестрой?

— Неужели я тебе не рассказывала? — удивилась мама — Ты родилась не в Токио, а в маленькой больнице неподалеку от дома моих родителей. В то время у папы были проблемы с работой, а у меня были проблемы с папой. Я перенервничала и очень плохо себя чувствовала. Поэтому-то и решила поехать к родителям, чтобы рожать в благоприятной обстановке. Родители тогда жили в небольшом городке. Их дом стоял на берегу реки. Из окна моей комнаты была видна плотина. Бывало, я часами смотрела на реку. Честно говоря, за то время, что мы с папой жили в Токио, я очень устала от постоянных забот: муж, дети, уборка, готовка… Поэтому, воспользовавшись возможностью, я отдыхала как могла. Часто я брала тебя, еще совсем крошечную, к реке, и мы проводили там почти целый день: я прижимала тебя к себе и неотрывно смотрела на несущуюся воду. Так прошло полгода. А потом приехал твой папа, чтобы забрать нас в Токио. Все это время я была такой одинокой.

— Я ничего об этом не знала, — задумчиво произнесла я и, помолчав, спросила: — Мам, а когда ты смотрела на воду, тебе не хотелось прыгнуть вместе со мной в реку?

— Ни разу. — Мама тихо рассмеялась, взглянув на меня честными глазами. — Тогда все было размыто, неопределенно. Я неважно себя чувствовала, ничего не могла делать. Целыми днями гуляла, думала о том о сем. Мне кажется, это было самое спокойное время в моей жизни. «Как, интересно, называется вон тот красный цветок?» или «Смотри-ка, этот дедушка каждый день сюда приходит. О чем он думает, глядя на реку?» — такого рода мысли занимали меня изо дня в день. Как будто под воздействием знакомого с детства пейзажа я превратилась в маленькую девочку. Теперь я понимаю, что проведенные у родителей полгода были для меня жизненно необходимы. Мне приятно вспомнить о том беззаботном времени.

«Что-то не верится», — подумала я.

Хотя мама рассказывала легко и с изяществом, мне стало не по себе, когда я услышала эту историю.

Однажды холодным вечером (это произошло в середине зимы, когда странный обряд помолвки был уже у нас за плечами) я, как всегда, работала в офисе. Где-то около пяти мне позвонили по внутренней линии. Я сняла трубку.

— Акеми? — женский голос отчетливо произнес мое имя.

Очень знакомый голос. Я напряженно вспоминала.

— Я слышала, ты выходишь замуж.

Вспомнила. Одна из знакомых со времен моей разгульной юности. Очень элегантная замужняя женщина.

— Я случайно об этом узнала. Натолкнулась на К., и он рассказал мне о твоей помолвке. А ты разве еще встречаешься с кем-нибудь из той компании?

— Они с больными не общаются. — Я позволила себе короткий смешок.

Она рассмеялась в ответ:

— Да, в их мире здоровье — главный капитал.

Я отношусь к тому типу людей, которые полностью меняют круг общения на каждом этапе своего развития. В старших классах, например, я совсем не общалась со своими товарищами по начальной школе. Если делать много разных вещей одновременно, хлопот не оберешься. Так и здесь, я свела к минимуму всякое общение со своими прежними «развеселыми» знакомыми. Случайно сталкиваясь с кем-нибудь из них на людях, я чаще всего молча проходила мимо. Таким образом, как только я перестала ходить на «сборища», связь с ними сама собой прервалась. Как ни странно, у меня не было особой ностальгии по тем временам.

Но с этой женщиной дело обстояло иначе. Будь это любой другой из моих бывших знакомых, я бы попросту бросила трубку или, фальшиво поддакнув пару раз, закончила разговор.