Читать книгу "Пища любви - Энтони Капелла"

Бруно видел, как старательно работает молодой француз, чтобы завоевать расположение Алена. Как новенький, он имел право задавать шефу вопросы по поводу тех блюд, которые готовил, но не комментировать работу других, как он себе позволял.

— Эй, Бруно, как дела? — Это был Томмазо, закончивший смену.

— Чудовищно, — пробормотал Бруно. Томмазо проследил за его взглядом и увидел, как Хуго Касс восторженно пробует одно из блюд, приготовленных самим маэстро.

— Он уже превратился в задницу шефа. Поразительно, что он еще пробует что-то, кроме дерьма, — прокомментировал Томмазо. Бруно засмеялся. Как бы плохи ни были дела, он всегда мог рассчитывать на комментарий своего друга — разумеется, в римском духе.

Лаура сидела на семинаре доктора Феллоуза и мурлыкала что-то себе под нос, делая записи о torsione и contraposto. К доске была прикреплена большая репродукция рисунка Микеланджело с изображением обнаженного мужчины. Его изящные ягодицы мелькали возле лица доктора Феллоуза, когда il dottore в очередной раз проходил мимо доски и четкими ясными фразами вещал о благородных идеалах, представленных у него за спиной.

Лаура зарисовала в блокнот голые ягодицы. Ее мурлыканье становилось все громче, и в конце концов соседи начали тайком пихать ее локтями.

Тишина в ресторане внезапно была нарушена жутким грохотом. На кухне все аж подпрыгнули. Из зала раздались крики. Потом распахнулись двери, и один из официантов, ворвавшись на кухню, позвал:

— Идите скорее!

Кухня опустела, все побежали смотреть, что случилось. Оказалось, что один из работников, доставляющих в ресторан продукты, нес через фойе коробку со свежими угрями и внезапно у ящика порвалось дно. Дюжина угрей, как серебряные молнии, извивались теперь на ворсистом ковре, тщетно пытаясь обрести свободу.

Метрдотель Франциско, щелкнув пальцами, принялся отдавать распоряжения:

— Питер, Стефани, отведите посетителей в бар. Остальные — разберитесь с этим.

Проще было приказать, чем сделать. Угри были мелкие, шустрые и целеустремленные. Работникам ресторана пришлось ползать по ковру, пытаясь их поймать. Время от времени раздавался чей-то победный крик, быстро сменявшийся руганью, потому что пойманный угорь снова выскальзывал из рук охотника. Посетителей проводили в бар и угостили бесплатным шампанским «Дом Периньон», но очень скоро те стали возвращаться в зал с бокалами в руках. Они давали советы, радовались поимке угрей и сокрушались, когда очередной угорь выскальзывал из рук. Через пять минут охоты только два угря опять оказались в коробке. Вскоре поймали еще пятерых. Уставшие сотрудники устроили перерыв.

Томмазо толкнул Бруно локтем.

— Слушай, а куда подевался тот, кто привез угрей? — тихо спросил он.

Бруно огляделся по сторонам. Действительно, виновник суматохи исчез.

— И почему он не принес их через дверь кухни? — продолжил Томмазо, — Все наши поставщики знают про кухонный вход. Тут что-то не так.

— Вы двое, — бросил им Франциско, — поговорите позже, когда поймаете всех.

Томмазо послушно отправился ловить угря, нашедшего себе убежище под столом. Пришлось тоже заползти под стол, но угорь успел ретироваться под стул.

Вскоре подействовало бесплатное шампанское: клиенты приняли сторону беглецов. Каждый раз, когда угрю удавалось вырваться из рук охотника, посетители начинали шутливо аплодировать. Ален наблюдал за всем этим, стоя в стороне. Лицо его было мрачнее тучи.

Выход из тупика нашел Хуго. Он сходил на кухню и вернулся с двумя огромными ножами, по одному в каждой руке. Ножи были стальные, длинные, как сосульки, и очень острые на конце. Хуго подошел к одному из угрей и, вместо того чтобы ловить его, просто проткнул его острием ножа возле головы, насадив на стальное лезвие.

Зрители молчали. Не снимая извивающегося угря, Хуго продолжил свою охоту. Последовал второй удар тем же ножом, и теперь на окровавленном лезвии извивались уже два угря. Третий пытался спастись бегством. Бесстрастный Хуго сделал несколько шагов, присел на корточки и наколол угря на второй нож. Потом повернулся к следующему нарушителю спокойствия, и секундой позже четвертый, и последний, угорь тоже болтался на ноже. Ни слова не говоря, Хуго скрылся в кухне. Из-за закрывшейся двери раздался лязг металла о металл, а потом все услышали, как кусочки угрей шлепаются на пол.

— Все по местам, — скомандовал Ален. — Слава богу, хоть один из вас оказался здравомыслящим человеком.

Когда кухонная бригада вернулась к своим столам, от угрей не осталось и следа, а Хуго, как ни в чем не бывало, занимался приготовлением соусов.

Томмазо досталось убирать коробку, из которой сбежали угри. Взяв ее в руки, он обнаружил сбоку надпись: «Бойтесь тех, кого выгнали из ресторана. У них могут оказаться скользкие друзья».

Наконец у Бруно выдался выходной, и он отправился за продуктами для следующего торжества. Mattatoio, старая скотобойня в Тестакьо, давно была закрыта и превращена в конюшню для лошадей, на которых по городу возили туристов, но рядом с ней еще сохранилось несколько мест, где можно было раздобыть парное мясо и даже целые туши. Поговаривали, что здесь пускают в ход все, кроме мычания. Одним из таких мест был «Элоди», мясной магазинчик у самого основания горы Тестакьо, которая в действительности была никакой не горой, а засыпанной землей свалкой всякого древнеримского хлама, превратившейся в холм высотой метров тридцать пять.

Здесь можно было найти разбитые амфоры и глиняные кувшины, в которых древние римляне перевозили оливковое масло. Подножие этого многовекового склада разнообразной тары окружали автомастерские, лавки мясников и даже ресторанчики, представлявшие собой углубления в холме, перекрытые арочными крышами. «Элоди» — мрачное место, опилки на полу заляпаны кровью, но качество мяса здесь непревзойденно.

Минут двадцать Бруно болтал с хозяином по имени Яко. Выбор потрохов основан исключительно на доверии, и если тебе продадут несвежие, последствия будут куда плачевнее, чем от обыкновенной вырезки. Бруно сказал хозяину, что он повар, и обсуждал с ним различные рецепты до тех пор, пока тот не пришел от них в полный восторг, как и сам Бруно. Тогда Яко ушел в кладовку и вернулся с пригоршнями драгоценностей — внутренностями новорожденного теленка, овечьими мозгами, свиным языком и целым бычьим хвостом, еще даже не очищенным. Из этого богатства они сделали окончательный выбор. Старик убедил Бруно в том, что блюда не должны быть излишне причудливы.

— Бери рецепты попроще, и ты не ошибешься, — уговаривал он. — Борись с искушением сделать все по-своему. Знаю я вас, молодых поваров. Вечно вы спешите.

Когда Бруно, взяв свои бумажные свертки, шел обратно в Трастевере, эти слова звучали у него в ушах.

Окончательное меню во многом согласовывалось с советом старика. Antipasto была классическая римская — fritto misto, малюсенькие кусочки субпродуктов, включая мозги и печень, с улитками, артишоками, яблоками, грушами и размоченным в молоке хлебом, все обжарено в яйце с панировочными сухарями. После закуски шло primorigatoni alia pajata, макароны с внутренностями новорожденного теленка, все еще пропитанными материнским молоком. Их Бруно потушил с луком, белым вином, помидорами, гвоздикой и чесноком. На secondo у них будет milza in umido — побеги цикория с анчоусами. Они подготовят почву для очень простенького десерта — fragole in aceto, клубники в уксусе. Для эффектного финала Бруно разыскал немного kopi luwak, очень редкого сорта индонезийского кофе. Вопреки советам старого мясника, Бруно все-таки взял один неожиданный ингредиент, чтобы придать всей трапезе особый аромат.