Читать книгу "Тигр в колодце - Филип Пулман"

— Именно так. Это было очень неумно с вашей стороны, мисс Локхарт. Теперь мы оказались в гораздо более затруднительном положении…

— Ваш сыщик уже выяснил что-нибудь?

— Нет, пока нет.

— Господи, почему нет? У нас почти не осталось времени!

— Мисс Локхарт, попрошу вас не разговаривать со мной в таком тоне. Я знаю, что женщины по натуре более впечатлительны, чем мужчины, но я попросил бы вас держать себя в руках. Я еще не нанял сыщика.

Салли сжала кулаки, стараясь сохранять спокойствие.

— Но, мистер Эдкок, мы говорили об этом три дня назад. Объясните мне, почему вы до сих пор не сделали этого?

— Потому, что так надо. Я хочу быть уверенным, что на нас будет работать лучший сыщик. Я сам тут кое-что разыскал — не хотите взглянуть на показания, которые мне удалось получить? Мисс Локхарт, вы не должны терять веру в своего адвоката. Я понимаю, что у вас сейчас на душе, но ваше поведение не должно становиться навязчивым. И уж, конечно, не стоит предпринимать шагов, которые вы предприняли, и вести собственное расследование. Вы понимаете, насколько вы усложните задачу человеку, которого мы наймем? Еще до начала работы он столкнется с плохим впечатлением, которое вы оставили о себе у людей. А сейчас, когда мы получили это предписание, я вообще сомневаюсь, что у нас получится какое-либо частное расследование. Разве только, если быть осторожными и не идти напролом… Только будучи чрезвычайно предусмотрительными… Мисс Локхарт, боюсь, вы в некоторой степени навредили нашему делу. Другая сторона будет оспаривать, что…

Салли встала.

— Я пытаюсь понять, — перебила она адвоката. — Поверьте мне, мистер Эдкок, я пытаюсь понять, как это возможно, что у невиновной женщины хочет отнять ребенка совершенно незнакомый человек, а когда она начинает выяснять, в чем дело, ей присылают предписание из суда. Что это за закон такой, который не позволяет узнать, за что тебя преследуют? Вы можете себе представить, каково это?

Эдкок развел руками. Он хотел казаться мудрым, терпеливым и понимающим, на самом же деле выглядел слабым и беспомощным. Салли отвернулась и направилась к двери.

— Если я больше не пойду к нему, мне не будут ничего присылать из суда? — спросила она, взявшись за дверную ручку.

— Тут написано несколько пространно… Насколько я понимаю, вам нежелательно появляться у него дома и у соседей, к которым вы… м-м… заходили, и в других местах, где из-за вас могут возникнуть какие-либо проблемы… Возможно, это несколько неопределенно, думаю, решение можно оспорить. Если желаете, я могу…

— Нет, не теряйте попусту время. Вы уже договорились о встрече с мистером Коулменом? С моим защитником?

— Да, тут нам повезло. Мистер Коулмен примет вас семнадцатого числа в полшестого.

— Всего за один день?

— Да, за день до слушания дела. Я изложил ему вашу точку зрения на происходящие события. Он думает, что это вряд ли поможет, но любезно согласился выслушать ваши пожелания.

«Ну, это хотя бы что-то», — подумала Салли. Она уже была одержима этим делом. Оно настолько заполнило ее мысли, что она не могла думать о чем-либо другом больше нескольких минут. Поверив словам мистера Эдкока и пытаясь не терять надежду, словно неутомимый золотоискатель, Салли старалась не выказывать недовольства медлительностью своего поверенного, списывая ее на аккуратное отношение к закону и юридические тонкости.

Но долго она терпеть не могла. Ее переполняла ярость. Как можно настолько исказить закон, использовать его для таких грязных дел? Неужели юристы, оформляющие ходатайства и предписания, юристы, готовящиеся к этим слушаниям, не понимают, что делают? Неужели все великолепие и блеск английского правосудия так легко применить во зло?

Салли отказывалась в это верить. Она все еще сомневалась, надеялась, что суд не захочет рассматривать столь нелепое дело, не могла осознать, что это не просто дурной сон. Сейчас она была жертвой, причем настолько уязвимой, что хищник, собиравшийся напасть на нее, большего не мог и пожелать.

Мистер Пэрриш, напротив, был весьма удовлетворен после встречи со своим адвокатом — мистером Гарни.

— Они наняли Коулмена, — сказал адвокат.

— Он хорош?

— Он самый лучший.

— А кто у нас? Разве лучший не у нас? А если нет, то почему?

— Нам не нужен самый лучший. У нас Сандерсон. Он второй адвокат после Коулмена, и его вполне достаточно, ведь дело заранее выигрышное. Коулмену не на что рассчитывать, будь он хоть Демосфеном или Цицероном.

Мистеру Пэрришу показалось, что он где-то слышал эти имена. Он заворчал:

— Надеюсь, вы знаете, что делаете.

— Коулмен тоже знает. Уверен, он проделает отличную работу. Мне не терпится послушать его аргументы. Но ему не выиграть процесс, и он это знает. А я знаю, что он это знает, потому что знаком с его клерком.

— Хорошо, — сказал Пэрриш. — А как все остальное? Финансовая сторона дела?

— Это зависит от того, примет ли суд нашу сторону. А он ее примет. Собственность вашей жены официально — ваша собственность, и не стоит волноваться по этому поводу. Закон все ясно оговаривает.

— Значит, вся ее собственность — моя?

— Не совсем так, — ответил мистер Гарни, чья улетучившаяся совесть оставила после себя некое подобие изощренности. — Скорее, это ваше имущество, которое незаконно присвоила себе ваша жена, и по закону оно будет возвращено под ваше управление.

— Можете формулировать как угодно, — сказал Пэрриш. — Намек понят. Меня интересует одно: если суд примет мою сторону, не только девочка, да благословит ее Бог, но и все деньги и имущество этой женщины перейдут ко мне. Это так?

— Именно так.

— И никаких помех? Никаких препятствий? Вы послали предписание?

— Его доставили сегодня утром.

— Главное, мистер Гарни, это не только вернуть деньги. Вы ведь понимаете, чего я добиваюсь?

Мистер Гарни издал неопределенный вопрошающий звук.

— Моя малютка, — сказал Пэрриш. — Я готов оставить ее матери все деньги, правда, лишь бы она снова положила мне на плечо свою золотистую головку. У вас есть дети, мистер Гарни?

У адвоката было двое сыновей в Итоне — глупые, ленивые, он тратил на них огромные деньги. От мысли, что они могут положить свои золотистые головы ему на плечо, его начинало тошнить. Гарни ответил очередным неопределенным звуком.

— Однако же, — продолжил мистер Пэрриш, — я не могу забывать о финансовом аспекте. Я должен быть уверен, что моя девочка не будет ни в чем нуждаться.

С этими словами он вышел. Мистер Гарни удивленно посмотрел вслед своему клиенту, будто что-то еще могло удивить его в этой жизни; его воображение, обаяние и человеколюбие исчезли вместе с совестью много лет назад. Он убрал бумаги мистера Пэрриша и вернулся к своим делам — предстояло выселить бедную вдову из ее собственного дома.