Читать книгу "Четвертый звонок - Марианна Гончарова"

На следующий день выясняется, что наш молчаливый симпатичный собеседник — вице-мэр Таллина.

Ваше здоровье, господин вице-мэр!

Нас поселили в резиденцию мэрии Таллина. Управляющая всей этой прекрасной усадьбы — Рэт. Прямо как будто из какого-то кино. Вышколенная, умелая, очень вежливая. Как и все эстонцы, с кем мы успели познакомиться, говорит «по-русски» с неповторимым обаятельным, прелестным акцентом.

Из моей комнаты окно выходит на небольшой разговорчивый фонтанчик. Белые ночи. Цветет и благоухает бледная местная сирень. Поет какой-то сумасшедший, видимо по уши влюбленный, соловей. Оттого, что вечером почти не темнеет, кажется, что время остановилось на семи тридцати. Ну восьми. Пьем чай, тихо разговариваем. В гостиной часы бьют полночь. По старинному деревянному дому начинают шастать духи прежних хозяев. Они кряхтят, охают и стонут, они бренчат ключами, скрипят ступеньками. Они недовольны. Нам показывали их портреты. Суровые скандинавы. Викинги. Бюргеры. Лицеисты. Все серьезные. Не то чтобы у них были скверные характеры, но предчувствия их не обманули. Попробуй быть душевным, когда внезапно приходят вооруженные люди, отнимают у тебя наследное поместье, в котором ты рос, играл в солдатиков, принимал гостей, влюблялся, женился и строил планы на будущее своих детей и внуков. А тебя арестовывают и отправляют на Енисей, убирать снег «весь» (с) и валить лес.

Рэт за ужином рассказывает, что, когда Эстония объявила реституцию, то есть предложила бывшим хозяевам собственности вступать в право владения своей землей, хозяева этой резиденции не объявились. Где-то затерялись их следы?

Я подымаюсь к себе в комнату под крышей, где могу послушать соловья, где мне приснится, что кто-то взял на себя все мои заботы, что кто-то меня любит больше жизни, кто-то говорит мне: «Ты поспи, а я покараулю… А ты поспи». И снится еще, что мне спокойно за день завтрашний, и папа жив и здоров, и все экзамены на правильные поступки и верную линию жизни сданы на «отлично», и у меня каникулы, и мама купила мне пять книг и новые туфли синего цвета, и завтра утром можно подольше спать и… Да. Я иду и иду по лестнице вверх, я подымаюсь к себе в комнату под крышей. Падаю в постель, и мне ничего не снится. Засыпаю мгновенно и просыпаюсь через четыре часа, потому что внизу включают фонтанчик и он начинает весело журчать.

Вечером мы накупили себе разных видов сыра, творога и йогурта. Расставили на столе. Ждали, когда закипит чайник. Мы с М. и Л. в нетерпении ходили вокруг. Ах-ах, какое изобилие эстонских качественных молочных продуктов. Сыр такой и сякой, сырки и творожки, йогурты и прочее неопознанное, сделанное из эстонского молока.

Хотелось мяукать.

С утра было прохладно и шел мелкий дождик. Все, как я люблю. Этот бисерный дождь очень подходит к старинной усадьбе резиденции.

В тот день на территорию приехала съемочная группа. По договору они приезжают каждую пятницу и снимают там безразмерный детективный сериал. Рэт в четверг утром, за завтраком, рассказала, что ей очень нравятся съемки и очень ей симпатична группа девушек, играющих следователей. Красивые и умные.

— А, я понял! Значит, они не детектив снимают. А фантастику, — заключил московский режиссер Р.

Из-за съемки на первом этаже нам накрывают послеобеденный чай на втором этаже. А мы носы воротим. Привыкли за четыре дня. К хорошему. К очень хорошему. К прекрасному. А тут вот чай подали на второй этаж… Как-то это… Хм…

Вот мы нахалы, да?

Интересуюсь то ли у продюсера, то ли у режиссера — словом, у единственного сидящего в раскладном кресле:

— А вам не нужен статист, изображающий таинственно исчезнувшую миловидную женщину средних лет?

— Конечччно нужен! Конечччно! Тавайтэ, исчезайтэ! Исчезли? Мотор! Экшн!

Здесь все называют меня «госпожа». И главный по фантастическому детективу так и говорит:

— Конеччччно, касапажа, конечччно, исчэзнытэ уже!

Девочки, М. и Л., приехали в резиденцию радостные, возбужденные. Они бродили по базарчику рядом с Ратушей. Там было весело, интересно, там было превосходно. И Л. не удержалась — купила себе роскошный фетровый цветок. И он удобно поселился на лацкане ее бархатного пиджака.

— И еще сумочка, — опустив глаза, сказала Л. — Прекрасная, прекрасная сумочка! — хвалит М.

— Почему ты огорчаешься? — Это уже я.

— Алешенька скажет: «О! Пятнадцатая!»

— А на самом деле?! — уточняет М.

— Восемнадцатая, — обреченно вздыхает Л., поглаживая милую розовую, такую незаменимую сумочку на цепочке, так подходящую к цветку, ласково прильнувшему к груди Л.

Старый Таллин. Мощеная мостовая. Гуляют люди, размеренно. Дети чистенькие, дисциплинированные. Над узкой улицей, ровно по центру мееееедленно летииииит упитанная чайка, старательно пихая крыльями воздух и глядя на меня свысока. Мол, че стоишь, смотришь? Иди делом займись, понаехали тут. У них даже чайки — дисциплинированные. В Эстонии…

— А кто вы такие, что живете в гостевой резиденции таллинской мэрии? — спрашивают ревнивые «русские эстонцы». И ехидно добавляют: — А зато там такие комары!

— Нету у нас комаров, — возражаем мы.

— А ниче. Скоро будут, — обещают «русские эстонцы».

— Сирень есть?

— Есть.

— Соловей есть?

— Есть.

— Маргаритки есть?

— Есть.

— Значит, комары уже на подходе. На подлете. Скоро будут.

До этого заявления комары летали где-то в других местах. Но в этот вечер в мою комнату явился один, мордатый такой комарище, видимо, из старожилов, откормил же рожу на свежей крови гостей таллинской мэрии! То есть ему позвонили, он прилетел разобраться, кто мы такие, что живем в резиденции мэрии. По-хозяйски посновал туда-сюда по комнате, не прячась, в шкаф заглянул, в ванной пошуровал, пошарил в сумочке моей, покричал для виду «з-зыыыы», уселся на карниз, сложив ногу на ногу, посмотрел без особого интереса мои прыжки с газетой, а потом, че время тянуть, укусил прямо в ладонь. В правую. Прихлопнула его левой. Он гербарием разлегся на укушенной ладони, сытый, глупый, самодовольный. Дернул крылышком, охнул разок и отошел. Ох…

Вот, убила комара. Не в бою, не на охоте, а в домашней обстановке… Убила эстонского местного большого немолодого комара… Убила эстонского местного немолодого… Убила эстонского…

А ведь обещала той суровой таможеннице.

Такие трудные названия на эстонском… такой сложный язык. Кажется, он состоит из звуков «те-те-сте-та-то». Красивый такой северный язык. Угро-финская группа. Самая, на мой взгляд, сложная группа языков.

Помню, у меня была подруга Мавра. Она жила в поселке Хуухканмяаки Лахденпохского района. Я год ее адрес учила. А она, дура, взяла да и переехала.